Марсель Эме - Зелёная кобыла [Роман]

— Они еще узнают, сколько это стоит, — неистовствовала Аделаида.

Потом тоном ниже заметила:

— Эти панталоны не для будних дней, нечего тебе было их надевать сегодня…

В свое замечание про панталоны она не вкладывала никакого особого смысла, но Жюльетту слова матери привели в такое смущение, что она замолчала и, застыв с повисшими в воздухе вилами, стала искать объяснение.

Тут вошел Оноре, переполненный гордым сознанием своего могучего, замечательного благоразумия, и сообщил о том, что с ним произошло, сказав напоследок, что если им хочется посмотреть, как плутовка убегает, то можно это сделать через приоткрытую дверь. И действительно, вскоре девушка быстрым шагом пересекла двор, хотя и не настолько быстрым, чтобы до ее ушей не донесся громкий смех Аделаиды, который она, однако, оставила без ответа.

— А все-таки она красивая, — пробормотал Одуэн.

— Большая стерва, вот кто она такая, — тут же возразила Аделаида, — прости господи, бесстыжая к тому же, как сука в течку. Да и тебе нечего корчить из себя невинного; если бы Жюльетта тебя только что не предупредила, жди, вышел бы ты так скоро из дому.

Она бросила на него разгневанный взгляд, и Одуэн ответил, что это с ее стороны все же слишком. Теперь она на него еще и ругается.

— А то как же, без Жюльетты ты бы так ничего и не понял. Тебе бы и в голову не пришло, что до того, что может приключиться с Маргаритой, Зефу такое же дело, как если бы она была дочерью Дюра или Коранпо. Ты не понял или делал вид, что не понимаешь, потому что тебе захотелось воспользоваться… Да-да, молчи уж. Будто ты не такой же, как остальные… Только и думал о зефовой дочке, аж спать перестал, а свою собственную отпустил к Зефу, положившись на волю Бога и почтальона…

— Да в конце концов! Хватит орать; расскажи лучше, что там с ней произошло?

Аделаида рассказала все как было, кое-что добавив от себя, во всяком случае, ничего не опустив и даже повторив некоторые подробности. Она вошла в раж и уже чуть было не довела рассказ до драматического финала, но тут вмешалась Жюльетта:

— Мам, как раз в этот момент пришел Деода.

— Да, но это чистая случайность.

— Неважно, — отрезал Одуэн, — он пришел, когда было нужно. Говорю это не потому, что хочу оправдать Малоре. Они-таки еще получат свое…

— Что получат? Ты столько раз говоришь…

— Что вы собираетесь сделать?

— Сделаю то, что сделаю.

— После дождичка в четверг.

— Когда раки на горе свистнут.

— А пока они знай себе рвут ей панталоны.

— Которые подарила ей ее тетка Элен.

— А синяки, которых они мне наставили на бедрах.

— Так они ее лапали.

— Причем сразу вдвоем.

— Зеф со своим сыном.

— Лапали за ляжки и где хотели.

— Сейчас сказать не могу.

— А ты скажи, скажи.

— Совсем новенькие панталоны.

— Ну, всего не скажешь.

— Ты тут ни при чем.

— Пока я все-таки лучше помолчу.

— Ты же видишь, что они ей наделали.

— Хотя я ведь защищалась.

— Твоей дочери.

— Вдвоем на меня одну.

— Твоей дочери, а ты и пальцем не шевельнешь.

— Уж не говоря о том, что мне было больно.

— Скажи, скажи об этом своему отцу!

— Только не думайте, что я жалуюсь.

— Он, твой отец, похоже, даже доволен.

— Ноэль тащил меня за волосы.

— А его это мало трогает.

— И в другом месте тоже.

— А твой папаша в это время спокойненько поджидал свою прости-господи.

— И Зеф хватал меня везде.

— А твой папаша спокойненько поджидал себе ее, и все.

— Обеими руками, и вверху, и внизу.

— У твоего папаши хороший характер.

— Если на то пошло, то Деода, может, и не приходил вовсе.

— Он смеется над тобой.

— Он вполне мог задержаться в пути.

— В то время как Малоре тешились, как хотели.

— У него и письма-то для них не было.

— А Анаис сидела в углу.

— Сторожила.

— И Маргарита тоже.

— И Тентен.

— Там не хватало только твоего отца, чтобы повеселиться вместе с ними.

— Они пользовались тем, что почтальон не пришел.

— Да у него-то и письма для них не было.

— Ему незачем было и приходить к Малоре.

— И ты осталась с ними одна.

— Они были впятером.

— Столько, сколько они хотели.

— А что делать.

— Вот как они поступают с нашими дочерьми.

— Я защищалась, как могла, но что вы хотите.

— Когда отец не защищает своих дочерей, то может произойти все, что угодно.

— Я могла бы, как и другие, выйти замуж.

— Ты этого не заслужила.

— Я могла бы иметь детей.

— Дети! А теперь вот забеременела от этих Малоре, и куда только я глядела! Вместе с твоим отцом, простофилей…

— Да скажите же вы мне наконец, как все-таки обстояло дело!

— Чего тебе еще надо, раз я говорю, что она забеременела?

Одуэн посмотрел на обеих женщин и по глазам Жюльетты понял, что почтальон все же прибыл вовремя. Он вышел во двор и там, на солнце, обдумав случившееся, пришел к выводу, что почтальон вполне мог и не прийти. Приход его показался Одуэну столь чудодейственным, столь неправдоподобным в своей реальности, что он согласился допустить, пока все не разъяснится, будто его дочь забеременела от семьи Малоре. Возвратившись в ригу, он сказал женщинам:

— Так, дочка, значит, беременна, но ведь в конце концов Малоре подстроили свою ловушку точно так же, как я свою. С моей стороны это тоже было нехорошо. Предположим, что ты, Жюльетта, мне ни о чем бы не сказала, а наоборот, совсем наоборот, то что бы тогда произошло, а?

— Но вы-то, вы уж, наверное, не стали бы принуждать Маргариту.

— Нет, не думаю. Но все-таки это не дело: поджидать народ, чтобы все шли подглядывать к твоим жалюзи. Это вы натолкнули меня на такую совершенно бабью мысль. И теперь мне стыдно за нее.

Он сплюнул в корыто, в котором стирала Аделаида, точнее, сделал вид, что плюет, просто чтобы показать, что он не согласен с методами своей жены.

— Вы великодушничаете, — сказала Жюльетта, — но я-то, может быть, забеременела, и письмо находится в руках Малоре.

— Что верно, то верно, — вздохнул Оноре, — письмо у них. О! Об этом я тоже помню…

При этих словах он потрогал в кармане конверт.

Аделаида вдруг оставила свое корыто, вышла из риги и, вытирая на ходу руки о передник, побежала в столовую. Когда она услышала тиканье часов, подозрения ее усилились. Она подняла стеклянный колпак…

— Ты что, завел часы? — спросила она у Оноре, возвратившись в ригу.

— Я? Нет, я не заводил.

— Тогда, значит, зефова дочь…

— А! Да, возможно, что и она… когда я выходил, мне показалось, что она была возле часов. А что такое?

— Ничего…

Жюльетта уже вышла и помчалась к группе Земледелия и Промышленности.

Оноре, обдумывавшему дерзкие способы мести, нужен был в качестве движущей силы гнев его женщин. Он не без удовольствия слушал, как кричат в риге, заходясь неистовой злостью, мать с дочерью.