Елена Стрельникова - Химия. Узнавай химию, читая классику. С комментарием химика

– Мерзавцы! – пробормотал он, сжимая кулаки.

– А где же Марк Иваныч? – тихо спросил Дюковский.

– Прошу вас не вмешиваться! – грубо сказал ему Чубиков. – Извольте осмотреть пол! Это второй такой случай в моей практике, Евграф Кузьмич, – обратился он к становому, понизив голос. – В 1870 году был у меня тоже такой случай. Да вы, наверное, помните… Убийство купца Портретова. Там тоже так. Мерзавцы убили и вытащили труп через окно…

Чубиков подошел к окну, отдернул в сторону занавеску и осторожно пихнул окно. Окно отворилось.

– Отворяется, значит, не было заперто… Гм!.. Следы на подоконнике. Видите? Вот след от колена… Кто-то лез оттуда… Нужно будет как следует осмотреть окно.

– На полу ничего особенного не заметно, – сказал Дюковский. – Ни пятен, ни царапин. Нашел одну только обгоревшую шведскую спичку. Вот она! Насколько я помню, Марк Иваныч не курил; в общежитии же он употреблял серные спички, отнюдь же не шведские. Эта спичка может служить уликой…

– Ах… замолчите, пожалуйста! – махнул рукой следователь. – Лезет со своей спичкой! Не терплю горячих голов! Чем спички искать, вы бы лучше постель осмотрели!

По осмотре постели Дюковский отрапортовал:

– Ни кровяных, ни каких-либо других пятен… Свежих разрывов также нет. На подушке следы зубов. Одеяло облито жидкостью, имеющею запах пива и вкус его же… Общий вид постели дает право думать, что на ней происходила борьба.

– Без вас знаю, что борьба! Вас не о борьбе спрашивают. Чем борьбу-то искать, вы бы лучше…

– Один сапог здесь, другого же нет налицо.

– Ну, так что же?

– А то, что его задушили, когда он снимал сапоги. Не успел он снять другого сапога, как…

– Понес!.. И почем вы знаете, что его задушили?

– На подушке следы зубов. Сама подушка сильно помята и отброшена от кровати на два с половиной аршина.

– Толкует, пустомеля! Пойдемте-ка лучше в сад. Вы бы лучше в саду посмотрели, чем здесь рыться… Это я и без вас сделаю.

Придя в сад, следствие прежде всего занялось осмотром травы. Трава под окном была помята. Куст репейника под окном у самой стены оказался тоже помятым. Дюковскому удалось найти на нем несколько поломанных веточек и кусочек ваты. На верхних головках были найдены тонкие волоски темно-синей шерсти.

– Какого цвета был его последний костюм? – спросил Дюковский у Псекова.

– Желтый, парусинковый.

– Отлично. Они, значит, были в синем.

Несколько головок репейника было срезано и старательно заворочено в бумагу. В это время приехали исправник Арцыбашев-Свистаковский и доктор Тютюев. Исправник поздоровался и тотчас же принялся удовлетворять свое любопытство; доктор же, высокий и в высшей степени тощий человек со впалыми глазами, длинным носом и острым подбородком, ни с кем не здороваясь и ни о чем не спрашивая, сел на пень, вздохнул и проговорил:

– А сербы опять взбудоражились! Что им нужно, не понимаю! Ах, Австрия, Австрия! Твои это дела!

Осмотр окна снаружи не дал решительно ничего; осмотр же травы и ближайших к окну кустов дал следствию много полезных указаний. Дюковскому удалось, например, проследить на траве длинную темную полосу, состоявшую из пятен и тянувшуюся от окна на несколько сажен в глубь сада. Полоса заканчивалась под одним из сиреневых кустов большим темно-коричневым пятном. Под тем же кустом был найден сапог, который оказался парой сапога, найденного в спальне.

– Это давнишняя кровь! – сказал Дюковский, осматривая пятна.

Доктор при слове «кровь» поднялся и лениво, мельком взглянул на пятна.

– Да, кровь, – пробормотал он.

– Значит, не задушен, коли кровь! – сказал Чубиков, язвительно поглядев на Дюковского.

– В спальне его задушили, здесь же, боясь, чтобы он не ожил, его ударили чем-то острым. Пятно под кустом показывает, что он лежал там относительно долгое время, пока они искали способов, как и на чем вынести его из сада.

– Ну, а сапог?

– Этот сапог еще более подтверждает мою мысль, что его убили, когда он снимал перед сном сапоги. Один сапог он снял, другой же, то есть этот, он успел снять только наполовину. Наполовину снятый сапог во время тряски и падения сам снялся…

– Сообразительность, посмотришь! – усмехнулся Чубиков. – Так и режет, так и режет! И когда вы отучитесь лезть со своими рассуждениями? Чем рассуждать, вы бы лучше взяли для анализа немного травы с кровью!

По осмотре и снятии плана местности следствие отправилось к управляющему писать протокол и завтракать. За завтраком разговорились.

– Часы, деньги и прочее… все цело, – начал разговор Чубиков. – Как дважды два четыре, убийство совершено не с корыстными целями.

– Совершено человеком интеллигентным, – вставил Дюковский.

– Из чего же это вы заключаете?

– К моим услугам шведская спичка, употребления которой еще не знают здешние крестьяне. Употребляют этакие спички только помещики, и то не все. Убивал, кстати сказать, не один, а минимум трое: двое держали, а третий душил. Кляузов был силен, и убийцы должны были знать это.

Вспомним историю спички: фосфорные спички, о которых было рассказано выше, пришли на смену серным спичкам Уокера. Эти спички, изобретенные в 1826 г., зажигались от трения о наждачную бумагу, а зажигательная смесь состояла из бертолетовой соли и сульфида сурьмы. Рассказ «Шведская спичка» был написан в 1883 г. Лет пятьдесят уже в России изготавливают фосфорные спички. Но рассказ Чехова убеждает нас в том, что и серные спички с производства еще не сняты. В периоды ужесточения законодательства к производству фосфорных спичек оно не касалось «серников», и продавцы старых добрых серных спичек успешно ими торговали, втихаря приторговывая и нелегальными фосфорными без оплаты в казну акциза.

А вот шведские спички в 1883 г. пока еще новинка, о которой пора узнать и нам. Назывались они шведскими, потому что их изобрел шведский химик Йохан Лундстрем. Это произошло в 1855 г. Идея Лундстрема заключалась в том, чтобы удалить из состава опасное вещество – белый фосфор. Способствовало созданию безопасной спички открытое в 1847 г. превращение белого фосфора в красный при нагревании, осуществленное, если помните, австрийским химиком Антоном Шреттером. Понятно, что красный фосфор был дороже белого, и шведские спички тоже были дорогим удовольствием. Зато безопасные.

Шведские спички оказались оптимальным вариантом и дожили, претерпев непринципиальные изменения, до наших дней. Собственно, те спички, которыми мы ныне пользуемся, и есть потомки шведских спичек. Суть изменений, внесенных в состав спичек Лундстремом, состоит в замене белого фосфора красным в спичечной головке и введение красного фосфора в состав намазки. Красный фосфор реагирует с бертолетовой солью при растирании смеси, и реакция сопровождается взрывом. Если к небольшому количеству этой смеси добавить горючее вещество (например, серу), то от тепла реакции это вещество вспыхнет, а вслед за этим загорится и деревянная лучинка, которую производители спичек называют соломкой. Впоследствии из состава головки фосфор был выведен совсем, остался только в намазке. Его реакция с бертолетовой солью протекает в тот момент, когда спичка чиркает по намазке коробка. От трения красный фосфор на поверхности намазки превращается в белый, и в темноте на ней можно увидеть светящийся след от спички. Затем головка загорается.