Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 38. Красный сфинкс. Голубка

Ты чти родителей своих И будешь долгожить, —

ответил Людовик XIII, все более раздражаясь. — В тот день, когда новый министр будет назначен на место господина кардинала, вы будете свободны, господин Шарпантье.

— Должен ли я вернуть вашему величеству доверенный мне ключ?

— Нет, оставьте его у себя: раз кардинал, которому столь хорошо служили, что король может ему только завидовать, вручил этот ключ вам, значит, он находится в руках честнейшего человека на свете; вы знаете мой почерк и мою подпись, выполняйте то, что я предпишу.

Шарпантье направился к двери.

— Не здесь ли, — спросил король, — некий Россиньоль, умеющий, как я слышал, ловко расшифровывать тайные письма?

— Да, государь.

— Я хочу его видеть.

— Достаточно трижды позвонить, и он явится. Угодно вашему величеству, чтобы я его позвал, или вы сделаете это сами?

— Позвоните, — сказал король.

Шарпантье позвонил, и дверь Россиньоля отворилась.

В руке у него был лист бумаги.

— Мне уйти или остаться, государь? — спросил Шарпантье.

— Оставьте нас, — сказал король.

Шарпантье вышел.

— Это вас зовут Россиньоль? — спросил король.

— Да, государь, — отвечал маленький человечек, пристально разглядывая бумагу.

— Вас считают умелым расшифровщиком?

— Действительно, государь, думаю, что в этом отношении мне нет равных.

— Вы можете разгадать любой шифр?

— Пока есть только один, что я до сих пор не разгадал, но с Божьей помощью разгадаю, как и остальные.

— А какой последний шифр вы разгадали?

— Письмо герцога Лотарингского к Месье.

— К моему брату?

— Да, государь, к его королевскому высочеству.

— И что же сообщал герцог Лотарингский моему брату?

— Вашему величеству угодно знать?

— Конечно!

— Сейчас я схожу за письмом.

Россиньоль сделал шаг к двери, но обернулся.

— Оригинал или расшифровку? — спросил он.

— То и другое, сударь.

Россиньоль вернулся в свой кабинет с проворством ласки, которую он напоминал строением головы, приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы можно было пройти, и тут же вернулся, держа в одной руке обе требуемые бумаги и продолжая на ходу попытки расшифровать ту, с какой вошел вначале.

— Вот они, государь, — сказал он, протягивая письмо герцога Лотарингского и перевод.

Король начал с оригинала и прочел:

— "Если Юпитер…"

— Месье, — перебил Россиньоль короля.

— "… будет изгнан с Олимпа…" — продолжал король.

— Из Лувра, — подсказал Россиньоль.

— А почему Месье будет удален от двора? — спросил король.

— Потому что он участвует в заговоре, — спокойно ответил Россиньоль.

— Месье участвует в заговоре? И против кого же?

— Против вашего величества и против государства.

— Вы думаете о том, что говорите мне, сударь?

— Я говорю то, о чем ваше величество прочтет, если ему угодно продолжить.

— "… он сможет, — читал король, — укрыться на Крите…"

— В Лотарингии.

— "Минос…"

— Герцог Карл Четвертый.

— "… предложит ему гостеприимство с большим удовольствием. Но здоровье Кефала…"

— Здоровье Вашего Величества.

— Это меня называют Кефалом?

— Да, государь.

— Я знаю, кем был Минос, но забыл, кем был Кефал. Кто он?

— Фессалийский царевич, ваше величество, супруг прекрасной афинской царевны, которую он прогнал с глаз долой, ибо она была ему неверна, но затем с ней помирился.

Людовик XIII нахмурился.

— Ах, значит, этот Кефал, — сказал он, — муж неверной жены, с которой примирился вопреки ее неверности, это я?

— Да, государь, это вы, — невозмутимо ответил Россиньоль.

— Вы уверены?

— Еще бы! Впрочем, ваше величество сами увидите.

— На чем мы остановились?

— "Если Месье будет изгнан из Лувра, он сможет укрыться в Лотарингии. Герцог Карл IV предложит ему гостеприимство с большим удовольствием. Но здоровье Кефала…", то есть короля… На этом вы остановились, государь.

Король стал читать дальше.

— "… весьма ненадежно". Как! Весьма ненадежно?

— Это значит, что ваше величество больны, и очень больны, во всяком случае, по мнению герцога Лотарингского.

— Ах, значит, — побледнев, сказал король, — я болен, и очень болен!

Подойдя к зеркалу, он посмотрел на себя, поискал в карманах флакон с нюхательной солью, не найдя его, покачал головой и, сделав над собой усилие, взволнованным голосом стал читать дальше:

— "… почему бы в случае его смерти не выдать Прокриду…" Прокриду?

— Да, королеву, — ответил Россиньоль. — Прокрида была неверной женой Кефала.

— "… не выдать королеву за Юпитера?" За Месье? — воскликнул король.

— Да, государь, за Месье.

— За Месье!

Король вытер платком струившийся по лбу пот и продолжал:

— "Ходят слухи, что Оракул…"

— Господин кардинал.

— "… хочет избавиться от Прокриды и выдать Венеру…"

Король посмотрел на Россиньоля, который, отвечая королю, продолжал на все лады переворачивать бумагу, что была у него в руках.

— Венеру? — нетерпеливо переспросил король.

— Госпожу де Комбале, госпожу де Комбале, — быстро сказал Россиньоль.

— "… за Кефала", — прочел король. — Меня женить на госпоже де Комбале? Меня? Откуда они это взяли?.. "Пока пусть Юпитер", то есть Месье, "продолжает ухаживать за Гебой…"

— За принцессой Марией.

— "… притворяясь, что из-за этой страсти находится в крайнем разладе с Юноной".

— С королевой-матерью.

— "Важно, чтобы Оракул", то есть кардинал, "хоть он большой хитрец или, вернее, считает себя таковым, ошибался, думая, что Юпитер влюблен в Гебу". Подписано: "Ми — нос".

— Карл Четвертый.

— Ах, — пробормотал король, — вот он, секрет этой великой любви, приносимой в жертву ради поста главного наместника! Ах, мое здоровье весьма ненадежно! Ах, когда я умру, мою вдову выдадут за моего брата! Но, слава Богу, хоть я болен, и очень болен, как они говорят, но еще не умер. Значит, мой брат — заговорщик! И если заговор откроется, он сможет скрыться в Лотарингии у гостеприимного герцога! Разве Франция не в состоянии за один раз проглотить и Лотарингию, и ее герцога? Выходит, мало того, что она дала нам Гизов!

И, резко обернувшись к Россиньолю, он спросил:

— А как попало это письмо в руки господина кардинала?

— Оно было доверено господину Сенелю.

— Одному из моих медиков, — сказал Людовик XIII. — Воистину, у меня отличное окружение!

— Но, предвидя заговор между лотарингским и французским дворами, отец Жозеф подкупил камердинера господина Сенеля.

— Похоже, этот отец Жозеф — ловкий человек, — сказал король.

Россиньоль подмигнул.

— Тень господина кардинала, — сказал он.

— И что же сделал камердинер Сенеля?