Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 33. Сальватор. Части 3,4

— Отец! Отец! — закричала Регина.

— Где он? — проревел маршал.

— Отец! — обхватив его руками, повторила Регина. — Вы простудитесь. Уйдем из этого парка! Вернемся в дом!

— А я говорю, что хочу его видеть! Где он? — растерянно озираясь, не успокаивался маршал.

— Умоляю вас, вернемся, отец! — продолжала настаивать Регине.

— Я не твой отец! — прохрипел старик, с силой оттолкнув девушку.

Бедняжка вскрикнула так жалобно, словно прощалась с жизнью.

Она закрыла лицо руками и горько заплакала.

— Господин маршал! — заметил Сальватор. — Княжна права: ночь холодна, и вы можете простудиться.

— Да какое мне до этого дело?! — выкрикнул старик. — Да пусть я окоченею, пускай снег станет моим саваном, пусть под покровом ночи умрет мой позор!

— Во имя Неба, господин маршал, успокойтесь! Такое возбуждение опасно! — увещевал старика Сальватор.

— Да вы разве не видите, что у меня голова горит, кровь закипает в жилах, что у меня лихорадка и близок мой конец?.. Послушайте же меня, как слушают умирающего человека… Вы убили моего врага, я хочу его видеть.

— Господин маршал! — с рыданиями в голосе обратилась к старику несчастная Регина. — Если я не имею права называть вас отцом, то вправе любить вас как дочь. Во имя любви, которую я всегда к вам питала, уйдем подальше от этого страшного места. Вернемся в дом!

— Нет, я сказал! — резко отозвался маршал и снова ее оттолкнул. — Я хочу его видеть. Раз вы не хотите привести меня к нему, я сам пойду и разыщу его.

Он резко развернулся и направился в левый боскет, где мы видели княжну Регину.

Сальватор последовал за ним, поравнялся, взял его за руку и сказал:

— Идемте, господин маршал, я провожу вас.

Они скорым шагом прошли аллею, отделявшую их от трупа; подойдя к тому месту, где тот лежал, старик опустился на одно колено, приподнял голову коченевшего уже тела так, чтобы на нее падал свет луны, и, вглядываясь в мертвое лицо сверкающими, полными неистовой ненависти глазами, прокричал:

— Ты всего-навсего труп! Я не могу ни дать тебе пощечину, ни плюнуть в лицо! Тело твое бесчувственно, из-за твоей неподвижности я не могу утолить жажду мести!

Он снова уронил голову графа на снег, поднялся, взглянул на Сальватора со слезами на глазах.

— О несчастный, и зачем только вы его убили?

— Пути Господни неисповедимы, — строго произнес молодой человек.

Но испытания, выпавшие на долю несчастного старика, оказались для него непосильными. Сначала по всем его членам пробежала дрожь, а затем его стало бить как в ознобе.

— Обопритесь на мою руку, господин маршал, — предложил Сальватор, приблизившись к г-ну де Ламот-Удану.

— Да… Да… — пролепетал тот; он хотел было прибавить что-то еще, но вымолвил нечто нечленораздельное.

Сальватор посмотрел на него. Старик побледнел, его лицо покрылось холодной испариной, глаза закрылись, губы побелели. Молодой человек подхватил его, словно ребенка, на руки и пошел в конец аллеи, где княжна Регина, склонив голову и скрестив на груди руки, ждала, чем кончится эта печальная прогулка.

— Княжна! — сказал Сальватор. — Жизнь маршала в опасности. Проводите меня в его апартаменты.

Они направились к флигелю, где находились комнаты маршала, вошли в спальню и уложили его на диван. Старик был без сознания.

Регина попыталась привести его в чувство, но безуспешно.

Сальватор позвонил камердинеру — тоже тщетно. Как мы уже говорили выше, прислуга спала глубоким сном после ночи, проведенной накануне в хлопотах.

— Пойду разбужу Нанон, — решила княжна.

— Сначала зайдите к себе, сударыня, и принесите соли и уксус, — сказал Сальватор.

Княжна поспешно вышла. Вернувшись с флаконами в руках, она застала Сальватора беседующим с маршалом: благодаря растираниям молодому человеку удалось привести того в чувство.

— Подойдите, — с трудом выговаривая слова, сказал г-н де Ламот-Удан, едва увидев княжну. — Простите, что я был с вами слишком суров, даже жесток. Простите меня, дитя мое. Я так несчастен! Поцелуйте меня!

— Отец! — по привычке назвала его княжна. — Я посвящу свою жизнь тому, чтобы вы забыли о своих страданиях.

— Тебе не придется долго этим заниматься, бедная девочка! — покачал головой маршал. — Как видишь, мне осталось жить всего несколько часов.

— Не говорите так, отец! — вскричала молодая женщина.

Сальватор многозначительно на нее посмотрел, словно хотел сказать: "Оставьте всякую надежду".

Регина вздрогнула и опустила голову, чтобы скрыть брызнувшие из ее глаз слезы.

Старик знаком приказал Сальватору подойти ближе, потому что зрение его начинало слабеть.

— Дайте мне все необходимое для письма, — попросил он едва слышно.

Молодой человек придвинул к постели стол, вынул из бумажника листок, обмакнул перо в чернила и подал маршалу.

Перед тем как взяться за перо, г-н де Ламот-Удан повернулся к княжне и, глядя на нее с бесконечной нежностью, спросил отеческим тоном:

— Ты, конечно, девочка моя, любишь того молодого человека, которому граф Рапт готовил западню?

— Да, — сквозь слезы ответила княжна и покраснела.

— Благословляю тебя! Будь счастлива, дочь моя.

Он обернулся к Сальватору и протянул ему руку:

— Вы рисковали жизнью, спасая друга… Вы достойный сын своего отца. Примите благодарность честного человека!

Маршал вдруг побагровел, его глаза налились кровью.

— Скорее, скорее, — приказал он. — Бумагу!

Сальватор поднес его руку к листу бумаги.

Господин де Ламот-Удан наклонился к столу и написал твердой рукой, что было совершенно неожиданно, учитывая его состояние, следующие строки:

"Прошу никого не винить в смерти графа Ранта. Он убит мною сегодня вечером, в десять часов, за оскорбление, которое я заставил его искупить.

Подписано: маршал де Ламот-Удан".

Казалось, смерть словно только и ждала этого последнего великодушного деяния от благородного человека, после чего завладела им целиком.

Едва дописав до конца, маршал вдруг поднялся, будто подброшенный пружиной, пронзительно вскрикнул и рухнул на диван, сраженный апоплексическим ударом!

На следующий день во всех правительственных газетах сообщалось о том, что маршал не смог пережить жену.

Их похоронили в один день на одном кладбище и в одном склепе.

Что же касается г-на Рапта, то, в соответствии с прошением маршала де Ламот-Удана на имя короля, прилагавшимся к его завещанию, тело графа было отправлено в Венгрию и погребено в деревне Рапт, где граф родился и взял себе имя.

Можете считать наше мнение парадоксальным, но мы утверждаем: лучшее правительство — то, которое сможет обойтись без министров.