Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 33. Сальватор. Части 3,4

— Ах, добрейший мой хозяин! — вскричал Овсюг, бросаясь г-ну Жакалю в ноги. — Клянусь Богом Всемогущим, что ноги моей не будет в Монруже.

— Слишком поздно! — возразил г-н Жакаль, поднимаясь и нажимая кнопку звонка.

— Смилуйтесь, добрейший хозяин! Смилуйтесь! — взвыл Овсюг, заливаясь горькими слезами.

Вошел Голубок.

— Смилуйтесь! — повторил Овсюг, вздрогнув при виде непреклонного полицейского: он знал, в каких случаях начальник прибегал к помощи Голубка.

— Слишком поздно, — сурово проговорил г-н Жакаль. — Встаньте и следуйте за этим человеком.

Овсюг заглянул в недовольное лицо г-на де Жакаля и, понимая, что спорить бесполезно, последовал за полицейским, сложив руки, как и подобало мученику.

Когда Овсюг вышел, г-н Жакаль снова позвонил.

Вошел дежурный и доложил о Карманьоле.

— Пусть войдет, — кивнул г-н Жакаль.

Провансалец не вошел, а влетел в кабинет.

— Что вам угодно, патрон? — нежным, как флейта, голосом спросил он.

— Сущие пустяки, Карманьоль, — отвечал г-н Жакаль. — Сколько за вами числится обычных краж?

— Тридцать четыре: ровно столько, сколько мне лет, — весело сообщил Карманьоль.

— А сложных, я хочу сказать — со взломом?

— Двенадцать: сколько месяцев в году, — в том же тоне отвечал марселец.

— А покушений на убийство?

— Семь: сколько дней в неделе.

— Вы, стало быть, — подвел итог г-н Жакаль, — тридцать четыре раза заслужили тюрьму, двенадцать раз каторгу и семь раз Гревскую площадь. Итого — пятьдесят три более или менее неприятных приговора. Я правильно сосчитал?

— Все верно, — отвечал беззаботный Карманьоль.

— Вот что, мой добрый друг! О ваших приключениях начинают поговаривать в городе, и я решил на время отправить вас в ссылку.

— В какую часть света? — беспечно спросил Карманьоль.

— Я думаю, вам это должно быть безразлично.

— Да, лишь бы это было не на берегу моря, — отвечал провансалец, смутно начиная догадываться о том, что г-н Жакаль хочет ему предложить туманный Брест или солнечный Тулон.

— Ах, умница Карманьоль, вы, к сожалению, попали в точку: я выбрал для вас живописное местечко, хотя вам оно, кажется, не по душе.

— Господин Жакаль! — сказал, силясь улыбнуться, шутник-марселец. — Уж не вздумалось ли вам меня попугать?

— Вас? Пугать? Дорогой Карманьоль! — удивленным тоном спросил г-н Жакаль. — Разве в моих правилах пугать преданных слуг вроде вас?

— Если я правильно понимаю, — произнес то ли в шутку, то ли всерьез провансалец, — вы мне предлагаете сыграть в каторгу?

— Вы удачно выбрали словцо, изобретательный Карманьоль. Именно сыграть в каторгу. Но вначале я назову ставку. Вы сирота?

— С рождения.

— У вас нет ни друзей, ни семьи, ни родины? Я дам вам и родину, и семью, и друзей. На что же вам жаловаться?

— Скажите прямо, — решительно спросил марселец. — Вы хотите послать меня в Рошфор, Брест или Тулон?

— Выбор я предоставляю вам; скажите, какое из этих трех уединенных мест вам больше нравится. Но поймите, умница Карманьоль: я отправляю вас в такую даль не за ваши грехи, а чтобы с пользой употребить ваше старание, а также верность.

— Не понимаю, — признался провансалец, не улавливая, куда клонит г-н Жакаль.

— Сейчас объясню понятнее, горячая вы голова, Карманьоль. Вы, разумеется, знаете, как тщательно охрана следит за господами каторжниками в Бресте или Тулоне. Это надежный и весьма действенный способ сохранить порядок в исправительных заведениях такого рода.

— Понимаю, — слегка нахмурившись, сказал марселец. Вы лаете мне повышение: из шпика превращаете в "наседку"?

— Это ваши собственные слова, прозорливый Карманьоль.

— Я думаю, — погрустнел провансалец, — что вы слышали, как жестоко мстят заключенные доносчикам.

— Знаю, — подтвердил г-н Жакаль, — если эти доносчики — ослы. Договоримся так: не будьте ослом, станьте лисом.

— А сколько времени может занять это чрезвычайное поручение? — жалобно спросил Карманьоль.

— Сколько необходимо для того, чтобы заглушить шум, поднявшийся с некоторых пор вокруг вашего имени. Поверьте, что долго я без вас не протяну.

Карманьоль опустил голову и задумался. Помолчав, он спросил:

— Вы по-настоящему предлагаете? Всерьез?

— Как нельзя серьезнее, мой добрый друг, и я вам это докажу.

Господин Жакаль снова нажал кнопку потайного звонка. И опять появился Голубок.

— Проводите этого господина, — приказал г-н Жакаль полицейскому, указав на Карманьоля, — куда я вам сказал и со всеми положенными знаками внимания.

— Да ведь Голубок отведет меня в тюрьму! — вскричал несчастный Карманьоль.

— Несомненно. Ну и что? — спросил г-н Жакаль, скрестив руки и строго посмотрев пленнику в глаза.

— Ах, простите, — извинился провансалец, поняв значение этого взгляда. — Я думал, что это была шутка.

Он повернулся к Голубку, как человек, уверенный в том, что очень скоро улизнет с каторги, и сказал:

— Ведите меня!

— Этот Карманьоль слишком игрив для своего положения, — пробормотал г-н Жакаль, презрительно наблюдая за тем, как уходит марселец.

В третий раз дернув шнур звонка на камине, он снова сел в кресло. Вошедший дежурный доложил о Мотыльке и Стальном Волосе, ожидавших в коридоре своей очереди.

— Кто из них проявляет больше нетерпения? — спросил г-н Жакаль.

— Обоим не терпится войти, — отвечал секретарь.

— Тогда введите обоих.

Дежурный вышел и спустя несколько мгновений вернулся вместе с Мотыльком и Стальным Волосом.

Стальной Волос был великаном, Мотылек — карликом.

Мотылек был тщедушен и безбород; у коренастого Стального Волоса были огромные усы.

Разницу между ними подчеркивало то, что Стальной Волос был меланхоличен, как Овсюг, а Мотылек — так же жизнерадостен, как Карманьоль.

Поспешим сказать, что Стальной Волос был родом из Эльзаса, а Мотылек — из Жиронды.

Первый поклонился г-ну Жакалю, согнувшись пополам; второй проделал скорее акробатический трюк.

Господин Жакаль едва заметно улыбнулся, взглянув на этот дуб и это деревце.

— Стальной Волос, — заговорил он, — и вы, Мотылек, отвечайте: что вы делали в памятные дни девятнадцатого и двадцатого ноября прошлого года?

— Я, — отвечал Стальной Волос, — перетащил на улицу Сен-Дени столько повозок, камней, балок, сколько мне было поручено.

— Хорошо, — произнес г-н Жакаль. — А вы, Мотылек?

— Я, — с вызовом сказал Мотылек, — перебил, как вы и приказали, ваше превосходительство, почти все окна на этой улице.

— Дальше, Стальной Волос? — продолжал г-н Жакаль.

— Дальше я с помощью нескольких верных друзей построил все баррикады в квартале Рынка.

— А вы, Мотылек?

— Я, — отвечал тот, к кому он обращался, — хлопал перед носом у проходивших мимо буржуа петардами, которыми удостоили меня снабдить вы, ваше превосходительство.