Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 33. Сальватор. Части 3,4

— Ролан? — разыграв удивление, спросил Сальватор.

— А его зовут Ролан? — уточнил нотариус.

— У меня мелькнула надежда, что это бешеный пес, — заметил врач.

— А Ролан, видимо, только впал в неистовство, — изрек нотариус, потирая руки и полагая, что нашел удачное словцо.

— Вы сказали "надежда"? — спросил Сальватор врача.

— Да, сударь, именно так я и сказал. Нас одиннадцать. У меня, значит, было десять шансов против одного, что собака бросится на одного из моих товарищей, а не на меня. А так как я специально изучал бешенство, я имел бы случай наложить на свежую рану составленное мною противоядие, которое я всегда ношу с собой, в надежде на то, что представится случай испытать его.

— Я вижу, сударь, — сказал Сальватор, — что вы настоящий филантроп. К сожалению, моя собака не является, сейчас, по крайней мере, "пациентом", если выражаться языком медицины, и вот доказательство: только посмотрите, как она послушна!

Сальватор указал псу под стол, словно на конуру:

— Место, Брезиль, место!

Он обратился к гостям и продолжал:

— Не удивляйтесь, что я заставил своего пса лечь под стол, за который я сяду вместе с вами. Я шел на ужин, — лучше поздно, чем никогда! — как вдруг встретил на дороге господина Жерара. Я хотел уехать вместе с ним, но он настоял на том, чтобы я к вам присоединился. Я не смог устоять перед его приглашением, совпадавшим с моим желанием, тем более что в его отсутствие он поручил мне быть за хозяина.

— Браво! Браво! — вскричали присутствовавшие, очарованные прекрасными манерами Сальватора.

— Садитесь на место хозяина, — пригласил его нотариус. — Позвольте мне наполнить ваш бокал и предложить тост за его здоровье.

Сальватор подал бокал.

— Это более чем справедливо, — сказал он. — Пусть Господь наградит его по заслугам!

Он поднял бокал и пригубил вино.

В это мгновение Брезиль протяжно завыл.

— Ого! Что это с вашей собакой? — спросил нотариус.

— Ничего. Так он обыкновенно одобряет тост, — сообщил Сальватор.

— Отлично! — похвалил врач. — Вот пес, получивший прекрасное воспитание. Правда, спич у него получился невеселый.

— Сударь! — проговорил Сальватор. — Вы знаете, что бывают необъяснимые наукой случаи, когда некоторые животные предчувствуют несчастье. Может быть, нашему другу господину Жерару как раз угрожает какая-то непредвиденная беда?

— Да, так говорят, — подтвердил врач. — Но мы вольнодумцы и не верим в этот вздор.

— А вот моя бабушка… — начал было цветовод.

— Ваша бабушка была просто дура, друг мой! — оборвал его врач.

— Прошу прощения, — продолжал нотариус, обращаясь к Сальватору, — но вы, кажется, говорили об опасности, которая может угрожать господину Жерару?

— Опасность? — переспросил землемер. — Какая же опасность может угрожать честнейшему человеку на земле, никогда не сворачивавшему с прямого пути?

— Горячему патриоту! — прибавил судебный исполнитель.

— Преданнейшему другу! — поддержал врач.

— Всегда готовому на самоотречение! — вскричал нотариус.

— Вы же знаете, господа, что таких-то и подстерегает несчастье: лучшие погибают первыми! Несчастье, как библейский лев, quaerens quern devoret [17] "Ища, кого поглотить" (лат.). , нападает главным образом на праведников, как на Иова к примеру.

— Тогда какого черта делает ваша собака? — спросил цветовод, заглядывая под стол. — Она пожирает траву!

— Не обращайте внимания, — отозвался Сальватор. — Мы говорили о господине Жераре и остановились на том, что…

— … что страна, давшая жизнь такому человеку, — подхватил нотариус, — может этим гордиться.

— Он снизит налоги, — подсказал врач.

— Поднимет цены на зерно, — прибавил земледелец.

— Снизит цены на хлеб, — вставил садовод.

— Ликвидирует национальный долг, — заявил судебный исполнитель.

— Проведет реформу в Медицинской школе! — воскликнул врач.

— Введет во Франции новый кадастр, — заверил землемер.

— О! — воскликнул нотариус, прерывая этот восторженный хор. — Ваш пес засыпал мне землей все панталоны.

— Возможно, — согласился Сальватор. — Впрочем, давайте не будем обращать на него внимания.

— Напротив, господа! — возразил врач, заглянув под стол. — Эта собака странно выглядит: язык вывалился, глаза налились кровью, шерсть встала дыбом.

— Вполне может быть, — произнес Сальватор. — Но если ей не мешать, она не тронет. Это пес-мономан, — со смехом прибавил Сальватор.

— Должен вам заметить, — с умным видом проговорил врач, — что слово "мономан" происходит от "monos" и "mania", то есть "одна мысль" и, стало быть, может применяться лишь к человеку, поскольку только человек наделен способностью мыслить, а собака живет лишь инстинктами, очень развитыми, спору нет, но они не могут идти ни в какое сравнение с существом высшего порядка — человеком.

— В таком случае, — возразил Сальватор, — объясняйте это как хотите, инстинктом или способностью мыслить, но Брезиль сейчас занят только одним.

— Чем?

— У него было двое молодых хозяев, которых он очень любил: мальчик и девочка. Мальчика убили, девочка исчезла. Но пес так хорошо искал, что недавно нашел девочку.

— Живую?

— Да, живую и здоровую. А мальчика убили и закопали; бедный Брезиль надеется найти место, где был спрятан труп, и ищет его повсюду.

— "Quaere et invenies" [18] "Ищите, и найдете" (лат.). , — сказал нотариус, радуясь возможности блеснуть своими познаниями в латыни.

— Простите, — вмешался врач, — но вы тут нам целый роман сочинили, сударь.

— С вашего позволения, это подлинная история, — поправил Сальватор, — и притом весьма страшная.

— Мы сейчас за десертом; как говаривал покойный господин д’Эгрефёй, большой гастроном, это как раз подходящее время для историй. И если вы хотите рассказать нам свою историю, сударь, мы внимательно вас слушаем.

— Я с удовольствием это сделаю, — сказал Сальватор.

— Она обещает быть интересной, — прибавил врач.

— Надеюсь, — коротко ответил Сальватор.

— Тсс, тсс! — послышалось со всех сторон.

На мгновение воцарилась тишина, и вдруг Брезиль так жалобно взвыл, что присутствовавшие вздрогнули, а садовод, успевший несколькими словами показать, что он вовсе не такой вольнодумец, как врач, не удержался и вскочил, пробормотав:

— Дьявол, а не пес!

— Да сядьте вы! — потянул его за полу фрака, заставляя занять прежнее место, землемер.

Садовод заворчал в ответ, но все-таки сел.

— Историю! — стали просить гости. — Рассказывайте свою историю!

— Господа! — начал Сальватор. — Я назову свою драму, так как это скорее драма, а не история: "Жиро, честнейший человек".

— Подумайте! — заметил судейский. — Почти господин Жерар, честнейший человек.