Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 33. Сальватор. Части 3,4

— Господин Жакаль, — умоляюще прошептал убийца, — господин Жакаль…

— О, я предвижу, что вы скажете: вы не знаете, как выпутаться… Черт побери! Это касается только вас; когда люди объединены общим делом, каждый выполняет свою часть, иначе кто-нибудь из них двоих окажется в проигрыше. Я свое сделал: арестовал и защитника невинности и добродетельного пса.

— Что вы имеете в виду?

— Я говорю об этом молодом человеке, который только что опрокидывал и душил моих людей, и о готовой их растерзать собаке. Как вы думаете, ради кого одному накинули мешок на голову, а другому надели наручники? Ради вас, неблагодарный!

— Этот молодой человек… Эта собака…

— Этот молодой человек, честнейший господин Жерар, и есть Сальватор, комиссионер с Железной улицы, друг аббата Доминика, сына господина Сарранти. А пес — это Брезиль, принадлежавший вашему несчастному брату, друг ваших бедных племянников, тот самый, которого вы, как вам казалось, убили, а на самом деле — стрелок вы неумелый — промахнулись или, вернее, только ранили. Можете быть уверены: он вас живьем слопает, если только встретит когда-нибудь.

— О Боже, Боже! — закрыв лицо руками, пролепетал г-н Жерар.

— Вы допускаете неосторожность, призывая Господа Бога, — заметил г-н Жакаль. — Несчастный! Если бы он обратил на вас свой взгляд, вас в ту же минуту поразило бы громом небесным. Послушайте, клянусь честью, это подходящая развязка, и к тому же она нравственна. Что скажете?

— Господин Жакаль! Если у вас в душе осталась для меня хоть крупица жалости, не шутите так: вы меня убиваете! — взмолился негодяй.

Он уронил руки, запрокинул голову назад и смертельно побледнел.

— Ну-ну, не стоит так волноваться, — сказал г-н Жакаль. — Сейчас, черт побери, не время бледнеть, лишаться чувств, заливать мой паркет потом. Призовите на помощь свое воображение, господин Жерар, воображение!

Убийца покачал головой и ничего не ответил. Он был раздавлен.

— Поберегитесь! — воскликнул г-н Жакаль. — Если мне придется заканчивать драму в одиночку, я не могу поручиться за то, что финал вас удовлетворит. Я как начальник полиции думаю так: приведя в действие какую-нибудь пружину драматургии, я найду способ заставить молодого человека и пса сбежать отсюда. Я не стану им мешать, когда они отправятся к королевскому прокурору, к хранителю печатей, к великому канцлеру, — да пусть идут, куда пожелают! Я заставлю признать невиновность напрасно осужденного, виновность настоящего убийцы и, в ту минуту как палач уже будет готовить обвиняемого к казни, прикажу сотне статистов кричать: "Господин Сарранти свободен! Настоящий убийца — господин Жерар! Вот он! Вот он!" Я прикажу бросить господина Жерара в темницу, из которой перед этим с триумфом выйдет господин Сарранти под приветственные крики и рукоплескания толпы.

Господин Жерар не сдержался и застонал. По его телу пробежала дрожь.

— Ах, какой же вы нервный! — продолжал г-н Жакаль. — Если у меня было хотя бы трое таких подчиненных, как вы, мне бы уже через неделю не миновать пляски святого Витта! Теперь слушаю ваши предложения. Какого черта! Я вам сказал: "Вот моя развязка!" Я не утверждаю, что она хороша. Скажите вы свое слово, изложите свои соображения, и, если они окажутся удачнее моих, я готов их рассмотреть.

— Мне нечего предложить! — вскричал г-н Жерар.

— Ну да! Не верю. Вы наверняка пришли сюда с какими-то намерениями!

— О нет! Я пришел просить совета.

— Как скучно то, что вы говорите!

— В дороге я обо всем поразмыслил…

— И к какому же выводу вы пришли?

— Мне кажется, что вы не меньше моего заинтересованы в том, чтобы со мной не случилось несчастья.

— Не совсем так. Впрочем, это не имеет значения. Продолжайте!

— Я себе сказал: у меня есть еще, по крайней мере, двенадцать часов.

— Двенадцать — это чересчур. Ну хорошо, предположим, что двенадцать.

— За это время можно далеко уехать.

— Можно проделать сорок льё, платя по три франка прогонных.

— Через восемнадцать часов я буду в морском порту, а через двадцать четыре часа — в Англии.

— Но для этого нужен паспорт.

— Разумеется.

— И вы пришли за ним ко мне?

— Вот именно.

— Предоставляя мне после вашего отъезда либо спасти, либо казнить господина Сарранти по своему усмотрению?

— Я никогда не требовал его смерти…

— До тех пор пока он не угрожал вашей жизни, я понимаю.

— Что вы ответите на мою просьбу?

— На вашу развязку?

— На мою развязку, если угодно.

— Скажу, что это плоско: добродетель не наказана — что верно, то верно, — но и преступление тоже не наказано.

— Господин Жакаль!..

— Ну, раз у нас нет ничего лучше…

— Вы согласны? — подпрыгнув от радости, вскрикнул г-н Жерар.

— Приходится согласиться.

— Ах, дорогой господин Жакаль!..

Убийца бросился к начальнику полиции с раскрытыми объятиями. Однако тот уклонился от них и позвонил.

Вошел дежурный.

— Чистый паспорт! — приказал г-н Жакаль.

— Заграничный… — робко прибавил г-н Жерар.

— Заграничный! — подтвердил начальник полиции.

— Уф! — облегченно выдохнул г-н Жерар, опустился в кресло и вытер лоб.

В кабинете воцарилось ледяное молчание. Господин Жерар не смел взглянуть на г-на Жакаля, а тот неотрывно следил маленькими серыми глазками за негодяем, не желая упустить ни малейшей подробности его мучительного беспокойства.

Дверь снова отворилась; г-н Жерар вздрогнул.

— Решительно, вам надо опасаться столбняка! — предостерег его г-н Жакаль. — Если не ошибаюсь, именно от этой болезни вы умрете.

— Я думал… — пролепетал г-н Жерар.

— Вы думали, что это жандарм, и ошиблись: это принесли ваш паспорт.

— Но в нем нет визы! — робко возразил г-н Жерар.

— До чего вы осмотрительны! — заметил г-н Жакаль. — Визы в самом деле нет, да она и ни к чему. Это паспорт специального агента, и если вам не совестно путешествовать за счет правительства…

— Нет, нет! — воскликнул г-н Жерар. — Это будет для меня большой честью.

— В таком случае, вот ваша грамота: "Обеспечить свободное передвижение…"

— Спасибо, спасибо, господин Жакаль! — перебил негодяй, дрожащей рукой хватаясь за паспорт и не давая начальнику полиции читать дальше. — А теперь полагаюсь на Божью милость!

С этими словами он бросился из кабинета прочь.

— На дьявольскую милость! — воскликнул г-н Жакаль. — Ибо если Всевышний обратит взор на твои деяния, подлый пройдоха, ты пропал!

Он снова позвонил.

— Карета готова? — спросил г-н Жакаль у дежурного.

— Уже десять минут как дожидается!

Господин Жакаль оглядел себя в зеркало. Он был одет безукоризненно: черный фрак, черные панталоны, лаковые туфли, белый жилет и белый галстук.