Александр Дюма - Сальватор. Часть. 1,2

— Могу ли я, воспользовавшись вашей откровенностью, дорогой господин Сальватор, полюбопытствовать, как вы рассчитывали меня побеспокоить?

— Об этом я вам расскажу. Самое интересное я припас на конец.

— Я вас слушаю.

— На сей раз я просто уверен в вашем внимании! Начнем с нравоучения: я давно заметил, дорогой кузен, что если творишь добро — это приносит удачу.

— Вы хотели, по-видимому, начать с банальности?

— Банальность, нравоучение… Вы еще оцените это в свое время. Вчера, дорогой кузен, я решил сделать доброе дело и похитить у вас Мину, что, к величайшей своей радости, благополучно и исполнил.

На губах Вальженеза мелькнула улыбка, в которой ясно читалась лютая ненависть и жажда мщения.

— Итак, — продолжал Сальватор, — вчера, отправляясь на почтовую станцию заказать лошадей, на которых укатили нежные влюбленные, я зашел на городской аукцион, что по улице Жёнёр, если не ошибаюсь; во дворе разгружали мебель для продажи с торгов…

— Да какого черта вы мне это рассказываете, господин Сальватор! — воскликнул Лоредан. — И что мне за интерес слушать про мебель, которую разгружали на улице Жёнёр?

— Если вы наберетесь терпения еще на пол минуты, дорогой кузен, я вас не разочарую и вы почувствуете определенный интерес, — в этом я просто уверен!

— Ну, послушаем! — сказал Лоредан, небрежно закидывая ногу на ногу.

— Один из предметов этой мебели заставил меня вскрикнуть от изумления… Угадайте, что я увидел среди этого хлама?

— Черт возьми, как, по-вашему, я могу угадать?

— Вы правы, это невозможно… Я узнал небольшой секретер розового дерева, принадлежавший моему отцу, а отец любил его за то, что он достался ему от матери, которая, в свою очередь, унаследовала секретер от бабушки, о чем, впрочем, я вам уже говорил.

— Ну, поздравляю! Я так и вижу: вы купили этот предмет розового дерева за пятьдесят франков, и теперь он украшает гостиную господина Сальватора!

— За шестьдесят, дорогой кузен. Я купил его за шестьдесят франков. Откровенно говоря, он стоил этих денег!

— Из-за воспоминаний, которые он навевал?

— Да… И, кроме того, из-за бумаг, в нем находившихся.

— Ах, в нем были бумаги? — спросил Лоредан.

— Да, и очень дорогие!

— И эти бумаги сохранились, несмотря на то что секретер прошел через руки многочисленных покупателей?.. По правде говоря, дорогой Сальватор, Небо творит ради вас настоящие чудеса!

— Да, сударь, — без улыбки произнес Сальватор, — и я нижайше благодарен ему за это.

Потом в прежнем тоне он продолжал:

— Хотя чудо не так уж велико, как может показаться на первый взгляд, в чем вы сейчас убедитесь.

— Я слушаю.

— Вижу, вижу… Итак, я унес секретер домой.

— Унесли?

— Ну, конечно! На ремнях… я же комиссионер! — улыбнулся Сальватор.

— Верно, — кусая губы, согласился Лоредан.

— Когда я принес секретер, — я так любил его когда-то! — меня, как вы понимаете, охватило желание как следует его осмотреть. Я выдвигал один за другим все ящички, отпирал замочки, исследовал все сверху донизу… Вдруг я заметил, что у среднего ящика, того, в котором хранились деньги, двойное дно!..

Лоредан не отрывал от Сальватора горящего взора.

— Интересно, не правда ли? — продолжал Сальватор. — Ну, не стану вас томить. Ящик был с секретом, но я его разгадал и открыл ящик.

— И что там было?

— Одна-единственная бумага.

— И эта бумага?..

— Оказалась тем самым документом, который мы так долго искали, дорогой кузен!

— Завещание? — вскричал Лоредан.

— Завещание!

— Завещание маркиза?

— Завещание маркиза, по которому тот оставляет своему крестнику Конраду все свое достояние, движимое и недвижимое, при условии, что он наследует титул, имя и герб главы семейства Вальженезов.

— Невероятно! — воскликнул Лоредан.

— Вот завещание, кузен, — сказал Сальватор и вынул из кармана бумагу.

Лоредан невольно выбросил руку вперед, собираясь ее схватить.

— О нет, дорогой кузен, — произнес Сальватор, прижимая бумагу к груди. — Этот документ, как вы понимаете, должен оставаться в руках того, чьи интересы он охраняет, но я не прочь вам его прочесть.

И Сальватор начал:

«Настоящий документ является моим собственноручным завещанием, точная копия с которого будет передана завтра в руки г-на Пьера Никола Баратто, нотариуса, проживающего на улице Варенн в Париже. Оба документа, написанные моей рукой, имеют силу оригинала.

Подписано: маркиз де Вальженез.

11 июля 1821 года».

— Угодно вам, чтобы я читал дальше? — спросил Сальватор.

— Нет, сударь, не нужно, — пробормотал Лоредан.

— Да вы сами знаете, что там написано, не так ли, кузен? Однако я хотел бы знать, просто из любопытства, сколько вы заплатили за это знание господину Баратто.

— Сударь! — вскричал граф, поднимаясь с угрожающим видом.

— Возвращаюсь к своей мысли, кузен, — продолжал Сальватор, будто не замечая движения г-на де Вальженеза. — Как я уже сказал, творить добро — дело, которое приносит удачу. Я мог бы прибавить, что творить зло — значит навлекать на себя несчастье.

— Сударь! — повторил Лоредан.

— Ведь, в конце концов, — не теряя хладнокровия, продолжал Сальватор, — если бы вы не причинили зла, похитив Мину, мне бы не пришло в голову делать добро, спасая ее: мне не понадобились бы почтовые лошади, не пошел бы я по улице Жёнёр, не узнал бы секретер, не купил бы его, не открыл бы его тайну и, наконец, не нашел бы завещания, позволяющего мне сказать вам, что вы, дорогой кузен, совершенно свободны, но предупреждаю: если у меня появится малейший повод быть вами недовольным, я обнародую это завещание, то есть полностью разорю вашего отца, вас, вашу сестру! Если же вы не станете мешать влюбленным, которым я покровительствую, продолжать путь и жить счастливо за границей, что ж… В мои планы входит остаться комиссионером еще на год-два, на три года, может быть, а вы понимаете: пока я буду комиссионером, мне не понадобятся двести тысяч ливров ренты, потому что я зарабатываю пять-шесть франков в день. Итак, мир или война, выбирайте, кузен; я предлагаю мир, но не отказываюсь и от войны. Кроме того, повторяю, вы свободны; однако на вашем месте я бы воспользовался предложенным гостеприимством и провел здесь ночь в размышлениях. Утро вечера мудренее!

С этим добрым советом Сальватор покинул своего кузена Лоредана и вышел, оставив дверь приоткрытой, а Жана Быка и Туссен-Лувертюра увел с собой, чтобы г-н де Вальженез видел: он волен остаться или уйти.

Посмотрим теперь, что происходило на улице Ульм в доме № 10 через несколько дней после событий, о которых мы только что рассказали.