Александр Дюма - Дюма. Том 51. Госпожа де Шамбле. Любовное приключение. Роман Виолетты

— Разве вы сами не просили об этом? — спросила она.

Я взял волосы Эдмеи, такие длинные, что они могли бы служить мантией для королевы, прижал их к груди, поцеловал и вернулся к себе, опьяненный ароматом своей возлюбленной.

О! Лишь немногие женщины' знают, что важен не только подарок, но и то, как его преподносят! Нежные любящие души всегда дают вдвое больше, чем следует, в то время как заурядные дают вдвое меньше. Первые сводят нас с ума от счастья, а вторые просто делают влюбленными.

Войдя в комнату, я, как советовала графиня, не стал зажигать свечи, а направился к окну и открыл его. Эдмея уже стояла на балконе.

— Мы одни? — спросил я.

— О! Совершенно одни, но наедине с природой, где все живет, дышит и трепещет.

— И любит! — прибавил я. — Избави меня Бог не чувствовать в этот миг, когда благодаря вам все мои ощущения невиданно обострились, повсеместное трепетание природы, не прекращающееся ни ночью, ни днем. Когда половина Божьих тварей спит или отдыхает, другая половина бодрствует и движется. Нет, дорогая Эдмея, я лишь хотел задать вам прозаический вопрос, не боитесь ли вы, что нас потревожат, и не забыли ли запереть свою дверь.

— Я привыкла запирать ее еще с детства, друг мой, когда была в пансионе, ведь детям вечно кажется, что их подстерегает неведомая опасность. С годами я стала разумнее, и страх прошел, но я продолжаю машинально повторять то же действие. Не имеет значения, Макс, закрыта или не закрыта моя дверь; никто не станет штурмовать этот бастион, и его порог так же безгрешен, как порог моей девичьей комнаты в Жювиньи.

— Эдмея! — воскликнул я, чувствуя, как бьется мое сердце. — Вы уже несколько раз намекали на нечто невозможное, и это сводит меня с ума. Ради Бога, объясните, что вы хотите сказать.

— Всему свое время, друг; возможно, когда-нибудь вы узнаете все тайны моей жизни, но не торопите события. Мне кажется, что сейчас нас ведет сам Бог, и не будем ему мешать. Скажите, что делал господин де Шамбле перед тем, как вы ушли?

— Я не знаю, следует ли мне говорить вам это, бедная подруга, ибо, хотя вы равнодушны к земным благам, последствия пагубной страсти графа неизменно повергают вас в уныние. Перед тем как я ушел из гостиной, господин де Шамбле очень много проиграл.

— Несчастный человек!

— А теперь, Эдмея, позвольте мне, в свою очередь, вас спросить. По-моему, граф весь вечер ждал от вас чего-то, а вы не захотели ему ответить.

— Вы заметили это, Макс?

— Да, и, признаться, его взгляды и нетерпеливые жесты вызвали у меня некоторые опасения. Что он просил, вернее, требовал от вас?

— Я не могу просветить вас относительно всего и отвечу лишь на последний вопрос.

— Вы мой маяк, Эдмея, и я вижу лишь то, что вы озаряете своим светом, а все остальное для меня покрыто мраком.

— Хорошо, я скажу. Муж хочет, чтобы я согласилась продать усадьбу в Берне — единственное, что у меня осталось.

— Вы говорили это во время магнетического сна и, съездив в Париж, я убедился, что вы не ошиблись.

— Именно этим я озабочена. За три года граф растратил два миллиона! Что ж, признаюсь, я боюсь лишиться последней части отцовского наследства и облачиться в нищенские лохмотья. Если он продаст поместье в Берне, у нас ничего больше не останется. Граф и так уже одолжил под мою доверенность сотню тысяч франков, но срок документа истек, и я отказалась его продлить. Муж привез из Парижа чистый бланк купчей, и вчера, а также позавчера мы вели бесконечные споры по этому поводу. С любимым человеком, с вами, Макс, я безропотно терпела бы нужду и даже нищету, но с нелюбимым нищета — вдвойне тяжкая ноша, а я не люблю господина де Шамбле. Завтра, если он проиграл, как вы сказали, мы снова будем пререкаться.

Эти ссоры меня пугают не потому, что я боюсь уступить — мой дух достаточно силен, но они убивают меня физически.

Я собрался было ответить, но заметил, что графиня к чему-то прислушивается, с тревогой устремив взгляд в свою комнату.

В тот же миг раздался резкий настойчивый стук в дверь.

— Кто там? — вздрогнув, спросила Эдмея.

— Я, сударыня, — послышался голос графа.

— Макс, — сказала графиня, — дайте честное слово, что не будете вмешиваться, что бы ни случилось и что бы вы ни услышали, если я сама вас не позову.

— Однако, Эдмея…

— Обещаете? Не заставляйте меня ждать, Макс.

— Обещаю.

— Хорошо.

Затем, обернувшись, она произнесла:

— Я здесь, сударь.

— Можно вас увидеть?

— Да.

Эдмея закрыла окно.

Я поспешил вернуться к себе; мое сердце лихорадочно билось, а лоб покрылся потом.

Что же должно было произойти? Неужели этой женщине, которая стала мне дороже жизни, грозила опасность и я не мог ее защитить?

Прежде всего я припал ухом к двери наших сообщавшихся между собой комнат. Эдмея просила меня не показываться, но она не запретила мне слушать.

К сожалению, нас с графиней, как я уже говорил, разделяла туалетная комната, так что до меня доносились лишь звуки, но я не мог разобрать слов.

Можно было подойти к двери Эдмеи в коридоре, и тогда я услышал бы все; но если бы кто-нибудь меня увидел, как было бы истолковано мое любопытство?

Я снова вышел на балкон, но оттуда было слышно еще хуже, чем у двери туалетной комнаты.

И я вернулся на прежнее место.

Я попытался открыть дверь, чего бы не стал делать при других обстоятельствах, но она была заперта изнутри; поэтому мне оставалось только ждать.

Голос графа раздавался все громче и громче, в то время как голос Эдмеи был ровным, как обычно.

Мне показалось, что г-н де Шамбле два-три раза произнес мое имя, и, не услышав слов графини, я начал склоняться к мысли, что граф устроил сцену ревности из-за меня.

Я был охвачен тревогой, не поддающейся описанию.

Вскоре голос г-на де Шамбле — по крайней мере мне так показалось — стал звучать угрожающе. И тут я вспомнил, что говорил Альфред об опасности, которой подвергалась графиня, живя с этим человеком; продолжая прислушиваться, я бросился к ящику стола, где, в предвидении подобной сцены, спрятал пистолеты своего друга.

Дрожа от волнения, я достал оба пистолета, сунул их в карманы брюк и снова подошел к двери.

Внезапно я отчетливо услышал голоса Эдмеи и графа — по-видимому, кто-то открыл дверь туалетной комнаты со стороны спальни г-жи де Шамбле.

— Если вы сейчас же не уйдете, сударь, — заявила графиня, — если вы и дальше собираетесь мне угрожать, я буду вынуждена позвать на помощь, и тогда посторонний человек станет свидетелем одной из тех недостойных выходок, что вы себе позволяете.

— Что ж, — вскричал граф, — значит, такова наша судьба; вы не успеете никого позвать!