Александр Дюма - Дюма. Том 53. Прусский террор. Сын каторжника

— И красив тоже?

— Очарователен. Двенадцать тысяч ливров ренты.

— Фи!

— Не у всех бывает по двести тысяч ливров дохода, как у вас, дорогой мой друг. Двенадцать тысяч ливров дохода и превосходный талант — это уже составит пятьдесят — шестьдесят тысяч ливров дохода.

— Но по какому поводу вы сделали все эти подсчеты?

— Я возымел желание женить его на Елене.

Граф подскочил на стуле:

— Как! Женить его на Елене? Вашей свояченице? Француза?

— Но разве она сама не французских кровей?

— Мадемуазель Елена слишком вас любит, уверен в том, чтобы выйти замуж за человека, приведшего вас в то состояние, в котором вы пребываете. Надеюсь, она отгадала?

— Да, клянусь!

Граф перепел дух.

— Но какого черта нам пришла в голову мысль выдавать та него замуж нашу сестру?!

— Она только моя свояченица.

— Не важно, повторяю: что за мысль выдавать свояченицу замуж вот так, за первого встречного, попавшегося вам на дороге?

— Уверяю вас, что этот малый не первый встречный, я…

— Неважно, она ведь откатала, так? Это самое главное.

— Я еще надеюсь с ней поговорить.

— Да вы с ума сошли!

— В конце концов, что у нее за причина отказывать? Спрашиваю об этом у вас.

Граф Карл покраснел до корней волос.

— Если только она не любит кого-нибудь другого! — прибавил Фридрих.

— Вы не допускаете возможности такого предположения?

— Да нет, но, в конце концов, если она любит кого-нибудь, пусть скажет…

— Послушайте, дорогой Фридрих, со своей стороны, я не могу утверждать, что она кого-то любит, но зато могу с уверенностью сказать вам, что кто-то любит ее.

— Тогда уже полдела сделано. А этот кто-то стоит моего француза?

— Ах! Дорогой Фридрих, вы так настроены в пользу вашего француза, что я даже не осмеливаюсь сказать вам «да»!

— Скорее говорите! Вы же видите, что могло случиться, если бы я привез сюда моего француза и связал бы себя обещанием по отношению к нему.

— Хорошо, в конце концов, вы же не выставите меня за это за дверь. Ну хорошо, этот кто-то — я сам!

— Вы всегда скромны, искренни и преданны, дорогой Карл, но…

— Но?.. Не допускаю никаких «но».

— Это не страшное «но», вы увидите. Но вы ведь слишком важный вельможа, дорогой мой Карл, для моей сестренки Елены!

— Я последний в семье, и никто не будет напоминать мне об этом.

— Вы слишком богаты для девушки с приданым в двести тысяч франков!

— Я никому не обязан давать отчет в моих собственных средствах.

— Потому я высказал эти соображения прямо вам.

— И вы находите их очень серьезными?

— Признаюсь, что соображения против будут еще более серьезными.

— Остается узнать, любит меня Елена или не любит.

— Это такое обстоятельство, по поводу которого сведения вы можете получить сей же миг.

— Как это?

— Я пошлю за ней: чем раньше объяснишься, тем лучше.

— Фридрих!

Граф побледнел так же, как минутой раньше он покраснел.

Затем дрожащим голосом он сказал:

— Не сейчас, во имя Неба! Попозже…

— Мой дорогой Карл…

— Фридрих!

— Считаете ли вы меня своим другом?

— Великий Боже!

— Так вот, разве вы могли подумать, что я устрою вам испытание, из которого вы выйдете печальным и несчастным?

— Что вы говорите?

— Говорю, что у меня есть некоторая убежденность.

— В чем?

— Да, Господи Боже мой! В том, что вас любят так же, как любите вы сами.

— Друг мой, вы сведете меня с ума от радости.

— И раз вы боитесь завязать с Еленой разговор в таком роде, езжайте себе на охоту в Таунус, убивайте там кучу кабанов и возвращайтесь. А она все узнает.

— От кого?

— От меня.

— Фридрих, я не еду.

— Как вы не едете? А ваши люди, которые ждут вас здесь со своими флейтами?

— Они подождут, Фридрих!

Граф встал на колени перед кроватью барона, молитвенно сложил руки.

— Что вы, черт возьми, делаете?

— Вы же видите, я благодарю вас, ибо счастлив до слез.

Фридрих посмотрел на него с улыбкой счастливого и благоденствующего человека, когда он видит, что и его друг близок к счастью.

В эту самую минуту раздался шум открывающейся двери и на пороге появилась Елена.

— Елена! — вскричал Карл.

— Но что вы здесь делаете, стоя на коленях перед кроватью моего брата? — спросила девушка, остановившись на пороге.

— Он ждет тебя, — ответил Фридрих.

— Меня?

— Подойди сюда.

— Боже мой! Ничего не понимаю.

— И все же подойди.

Карл приподнялся на одно колено и, протянув руку Елене, сказал:

— О мадемуазель! Сделайте то, что говорит ваш брат, умоляю вас.

Вся дрожа, Елена послушалась.

— Ну вот, — сказала она, — вот я тоже на коленях, что дальше?

— Дай-ка свою руку Карлу, дай, он у тебя ее не отнимет.

В замешательстве девушка протянула руку.

Карл схватил ее и приложил к своему сердцу.

Елена вскрикнула.

Робкий, как ребенок, Карл отпустил руку.

— О! — воскликнула Елена. — Вы не причинили мне боли!

Карл живо опять схватил руку, которую перед этим отпустил.

— Брат, — сказал Фридрих, — разве ты не сказал мне, что на сердце у тебя секрет, который ты хотел бы доверить шепотом Елене?

— Ода! — вскричал Карл.

— Ну вот и хорошо, я не слушаю.

Карл наклонился к уху Елены, и нежные слова «Я люблю вас!», слетев с его губ, скользнули а воздух тихим шелестом, словно одна из тех ночных бабочек, что весенним вечером, пролетая мимо, говорит вам на ухо о вечном секрете природы.

— О Фридрих! Фридрих! — взволнованно произнесла Елена, опустившись лбом на край кровати. — Так я не ошибалась!

Затем, поскольку Карл нетерпеливо ждал, когда же она, наконец, поднимет свой лоб от кровати, чтобы он мог приложить к нему губы, Фридрих спросил ее:

— Что ты делаешь?

— Молюсь, — ответила она.

И, подняв голову и раскрыв опять свои прекрасные глаза, полные неги, она произнесла:

— И я тоже люблю вас!

— Фридрих, Фридрих! — воскликнул Карл, вставая и прижимая Елену к своему сердцу, — скажи, когда я смогу умереть за тебя?

Фридрих дал возможность молодым людям предаваться их счастью, а потом, поскольку они посматривали на него, как бы спрашивая: «А что же теперь нужно делать?» — сказал:

— Елена, пойди расскажи старшей сестре о том, что сейчас произошло. Она расскажет об этом бабушке, а бабушка, которая доверяет мне совершенно, придет поговорить об этом со мной, и вместе мы все уладим.

— И когда же я должна пойти поговорить об этом со старшей сестрой? — спросила Елена.

— Да сейчас же, если хочешь.

— Побегу! Вы меня подождете, правда, Карл?

Улыбка и жест Карла ответили вместо него.

Елена выскользнула из рук Карла и улетела как птичка.

— Теперь мы одни! — сказал Фридрих.

— И что же?

— А то, что у меня найдется кое-что тебе сказать.