Айн Рэнд - Подумай дважды [Think Twice]

В центре комнаты, спиной к нему, стояла девушка. Услышав, как дверь стукнулась о стену, она мгновенно развернулась, да так, что он далее не успел уловить глазом это движение. Но вот она уже стояла к нему лицом, будто только что поднявшись с пола и на миг замерев. Кончики ее коротких каштановых волос еще покачивались от резкого движения. Тело ее застыло в каком-то странном, неестественном положении, за исключением длинных стройных ног, которые просто не могли так смотреться, даже нелепо расставленные на ширине плеч.

— Что вам здесь нужно? — резко и гневно бросила она.

— Вообще-то, — сказал Рорк, — я хотел вас спросить о том же.

Она посмотрела на него, затем быстро окинула взглядом комнату.

— О, полагаю, это ваша комната, — угасшим тоном сказала она. — Простите.

Она резко двинулась в сторону выхода, но он встал у нее на пути.

— Что вы тут делали? — спросил он.

— Вы сами виноваты. Надо закрывать комнату, когда уходите. Тогда вам не придется злиться на людей, которые к вам заходят.

— Я не злюсь. И я не храню тут ничего такого, из-за чего ее бы стоило закрывать.

— А вот я злюсь! Вы ведь меня слышали, не так ли? Так почему же не постучались?

Но она в упор смотрела на него, широко раскрыв глаза, и вскоре он уже наблюдал за тем, как ее лицо приобретает то же выражение, что было и у него. И вдруг она улыбнулась, широкой, непринужденной улыбкой, перед которой было невозможно устоять, и с ее лица исчезли и злость, и сомнение, и удивление. Он никак не мог понять, считать ли ее привлекательной: беспокойство могло вызвать не само личико девушки, а разве что выражения лица, сменяющиеся одно за другим, как в бесконечной кинопленке, вращающейся где-то у нее внутри, под этим самым миловидным лицом. Он подметил также и ее длинные губы, слегка вздернутый, аккуратный носик, темно-зеленые глаза. Однако в каждом ее выражении лица проскальзывала какая-то особенность, определенный набор качеств, который для нее был наиболее родным — целеустремленность, сила воли, внимательность. Во всех остальных выражениях лица, где не присутствовали именно такие черты, словно чего-то не хватало, и на них его сознание не могло даже сосредоточиться. Казалось, теперь он понимал, какое выражение лица этой девушке свойственнее всего — холодная отстраненность, граничащая с безразличием. По правде говоря, именно это его и привлекло, когда он услышал ее голос.

— Простите, что вам пришлось слышать все это, — она вырвала его из раздумий, нотка упрека по-прежнему звенела в ее голосе. — Я не хочу, чтобы кто-либо слышал такое... Но ведь это вы. Так что ничего страшного, верно?

— Почему? — спросил он. —Я не знаю. А вы?

— Думаю, да. Все в порядке. Что вы декламировали? —Жанну д’Арк. Это из старой немецкой пьесы. Ни вам, ни кому-либо другому не будет интересно.

— Где вы собираетесь выступать?

— Пока нигде. Здесь эта пьеса пока не нашла спонсора. Но я готовлюсь к роли, которую будет играть Полли Мэй, из той части, что называется «Ты говоришь мне», для театра «Маджестик». Первое выступление назначено девятнадцатого февраля. Только не приходите. Я вам билетов не достану, не хочу, чтобы вы это видели.

— Я и сам не хочу. Но мне интересно узнать, как вы попали в этот театр."

— А, ну тогда присядьте, --- с неожиданной легкостью рассмеялась она. — Хотя ото вы должны были предложить мне присесть.

И, сказав это, девушка села на край его стала и стала качать ногами.

— Не волнуйтесь, — сказала она, — я здесь ни к чему не прикасалась. Это все из-за Хелен, моей сожительницы. Я против нее ничего не имею, кроме того, что у нее восьмичасовый рабочий день. Я имею в виду, что она возвращается домой к пяти вечера. Я все надеюсь па то, что кто-нибудь вынудит ее изменить свое расписание, но нет же, она каждый вечер проводит дома. Она секретарь местного склада. А у вас чудесная комната. Немного неряшливо тут, зато столько свободного места! Вы явно не можете оценить всю прелесть этого, не живя в заваленной вещами комнатушке. Да что там, вы в других комнатах этого дома, наверное, вообще не бывали. Как бы то ни было, моя комната прямо под вашей, на пятом этаже. И вот, когда я хочу порепетировать, а эта Хелен сидит там, не вылезая, мне приходится идти на лестницу. Понимаете, к чему я?

— Нет.

— Ну, вы выйдите тогда наружу — сразу почувствуете, как там холодно сегодня. А я увидела, что у вас дверь приоткрыта, и не смогла устоять. Слишком неразумно было бы упустить такой шанс. Вы когда-нибудь замечали, как окружающее пространство влияет на голос? Думаю, я просто успела позабыть о том, что сюда в конечном счете кто-нибудь может вернуться... Меня зовут Веста Данинг. А вас, судя по всему — Говард Рорк. Тут повсюду это имя — ну и забавный же у вас почерк! — и вы архитектор.

— Говорите, ни к чему даже не прикасались?

— Да я просто просмотрела ваши чертежи. Вот, например, этот — такой диковатый, но все же просто чудесный! — так она и металась по всей комнате от одного чертежа к другому, пока вдруг не остановилась, словно до предела нажав на тормоза, у шкафа, который Рорк специально построил для хранения чертежей. Она всегда останавливалась так резко, как будто иначе бы ее продолжало против воли нести вперед, а потому было просто необходимо сделать волевое усилие, чтобы оказаться в нужном месте. Она двигалась по инерции, и, наоборот, ей нужен был толчок силы, чтобы она могла задержать себя в покое.

— А вот этот, — сказала она, вытаскивая один из чертежей, — черт побери, что на всем белом свете могло вас натолкнуть на подобную фантазию? Вот стану я известной актрисой — обязательно найму вас, и вы построите для меня дом!

— Когда вы станете известной актрисой, — ответил он, — вам уже не захочется иметь такой дом.

— Почему это? — спросила она. — Вы что, имеете в виду, из-за Полли Мэй? — мрачно уточнила она. — Странный вы человек. Думаю, никто этого не поймет так же хорошо, как я... Но и другой вариант вы слышали.

— Да, — кратко сказал он и посмотрел на нее.

— Слышали. Знаете... Вот поймете и то, что для меня это будет значить, когда я стану известной актрисой.

— Думаете, зрителям понравится?

— Что?

— Жанна д’Арк

— А мне все равно, если им не понравится. Я заставлю их полюбить ее. Не собираюсь показывать им то, чего хотят они. Заставлю их просить меня показать то, чего хочу я. Над чем вы смеетесь?

— Ни над чем, я не смеюсь. Продолжайте же.

— Знаю, о чем вы думаете. Что в целом актерское мастерство и все такое — это так ничтожно и убого. Я тоже так считаю. Но про то, что я собираюсь сделать, этого сказать будет нельзя. Я не хочу вечно быть звездой. В конце концов, у меня и внешность не лучшая. Но я не за этим гонюсь. Я терпеть не могу ее, эту Полли Мэй. Но я ее не боюсь. Мне необходимо использовать ее,,чтобы дойти до того, до чего я хочу. А чего я в итоге хочу — так это убить ее. Чтобы это означало ее конец, в умах всех тех, кого заставляли любить ее. Просто ради того, чтобы раскрыть перед всеми иные варианты, показать, сколь велико их множество и как их прячут от народа. И они будут жить, раскрываться во мне, я буду оживлять их, когда сам Бог не сумел... Слушай, я никому такое никогда не рассказывала, почему же сейчас говорю это тебе?.. Ох, ладно, меня не заботит, слышишь ты это или нет, понимаешь или нет. хоть я и думаю, что понимаешь. Но чего я жажду, так это...