Генри Хаггард - Мари. Дитя Бури. Обреченный

И вот я ушла. Однако мать моя умирала долго, много лун сменилось, прежде чем я закрыла ей глаза, и все это время она не отпускала меня, да и сама я, конечно, не хотела оставлять родного человека. Наконец все было кончено, и настали дни скорби, затем несколько дней отдыха, за ними минуло несколько дней, когда делили скот… В итоге прошло шесть месяцев или более, прежде чем я вновь приступила к своей работе у принцессы Нэнди. И тогда я узнала, что Мамина теперь вторая жена господина Садуко, и что первый ребенок госпожи Нэнди умер, и что Масапо, первый муж Мамины, уличен в колдовстве и казнен как убийца ребенка. Но все эти страшные дела в прошлом, а Мамина была очень добра ко мне, дарила подарки и брала часть моих забот на себя, и, поскольку я видела, что мой господин Садуко очень любит ее, мне и в голову не приходило рассказать о том порошке, что насыпала Мамина на циновку. После же того, как Мамина сбежала с принцем, ныне покойным, я обо всем рассказала госпоже Нэнди. А госпожа Нэнди в моем присутствии проверила солому при входе в хижину и нашла в ней какое-то зелье, завернутое в мягкую кожу, похожее на те, что продают ньянги пришедшим к ним за советом; с помощью подобных снадобий можно наслать злые чары на своих врагов, или заставить любить себя, или внушить ненависть к мужьям или женам… Вот все, что мне известно об этом, о король.

– Нэнди, мои уши слышали правдивую историю? – спросил Панда. – Или эта женщина лгунья, как все остальные?

– Не думаю, что она лжет, отец. Взгляни: вот то мути (снадобье), что нашли мы с Нааной спрятанным у входа в хижину, которую я весь тот день оставляла открытой.

И принцесса положила на землю небольшой мешочек из кожи, очень аккуратно сшитый сухими жилами и перетянутый вокруг горловины бечевкой.

Панда велел одному из советников открыть мешочек, что тот проделал весьма неохотно, явно страшась стать жертвой колдовства, и высыпал содержимое на внутреннюю сторону кожаного щита, который затем пронесли по кругу с тем, чтобы все могли посмотреть. Насколько мне удалось разглядеть, снадобье представляло собой какие-то сухие корни, маленький фрагмент бедренной кос ти человека, возможно младенца (причем отверстие кости было заткнуто миниатюрной пробкой из дерева), и ядовитый зуб змеи.

Едва взглянув на это, Панда отпрянул и проговорил:

– Зикали Мудрый, ты искусен в магии. Подойди сюда и скажи нам, что это за снадобье.

Зикали, до этого неслышно сидевший в своем углу, тяжело поднялся со скамьи и заковылял через открытое пространство к тому месту, где напротив короля лежал щит. Когда он проходил мимо Мамины, она наклонилась к карлику и что-то быст ро ему зашептала, однако он, не останавливаясь, закрыл ладонями уши и пригнул голову, чтобы, как я полагаю, не слышать ее слов.

– Какое я имею отношение к этому делу, о король? – спросил он.

– Полагаю, большое, о мудрый Открыватель дорог, – сурово проговорил король. – Учитывая, что именно ты разоблачил Масапо, что именно в твоем краале эта женщина пряталась, когда ее любовник, мой ныне покойный сын, отправился на битву, откуда ее и доставили сюда вместе с тобой. Скажи нам, что это за мути, и, будучи мудрым, а мы знаем, что ты мудр, смотри скажи нам правду, чтобы никто не мог назвать тебя, о Зикали, не ньянгой, а умтакати. Иначе, – добавил он с нажимом и тщательно подбирая слова, – иначе, Зикали, я, возможно, буду вынужден проверить, можно ли тебя убить, как других людей, или нельзя. Тем более что недавно мне рассказали, будто твое сердце исполнено злобой по отношению ко мне и моему роду.

Зикали помедлил в нерешительности – думаю, чтобы выиграть время для достойного ответа: он понял, что ему грозит. Неожиданно он зашелся своим жутким смехом и сказал:

– Ого! Король полагает, что выдра попалась в ловушку. – И он бросил взгляд на охраняемую воинами изгородь и на свирепых палачей, пристально наблюдавших за ним. – Что ж, много раз казалось, что эта выдра сидит в ловушке, да-да, еще раньше, чем твой отец увидел свет, о сын Сензангаконы, и после этого. Однако вот он я, еще живой. Не стоит проверять, о король, смертен я или нет, ведь когда смерть приходит за таким, как я, то она забирает вместе с ним и многих других. Разве не слышал ты поверья о том, что, когда Открыватель дорог подойдет к концу своего пути, на свете не будет больше короля зулусов, как не было его в те дни, когда Открыватель дорог начинал свой путь, поскольку ему суждено увидеть при жизни всех зулусских королей?

Так говорил Зикали, поглядывая исподлобья то на Панду, то на Кечвайо, и те ежились под его взглядом.

– Вспомни, – продолжил он, – что Лютый Владыка, которого давно уже нет в живых, грозил тому, кого он называл Тот, кому не следовало родиться, и убил всех, кого он любил, но потом и сам был убит теми, кого уже тоже нет в живых, и что ты один, о Панда, не грозил ему и что ты один, о Панда, не был убит. Теперь, если ты хочешь произвести опыт, могу ли я умереть, как другие люди, прикажи своим собакам напасть на меня. Зикали готов. – И, скрестив руки на груди, он умолк в ожидании.

Все мы тоже ждали, затаив дыхание: мы поняли, что страшный карлик противопоставил себя Панде и Кечвайо и бросил им вызов. И вскоре стало ясно, что победа осталась за ним, поскольку Панда лишь сказал:

– Зачем мне убивать того, к кому прежде я относился по-дружески? И зачем, о Зикали Мудрый, ты бросаешь мне эти страшные слова о смерти, ведь в последнее время я только и слышу о ней? – Он вздохнул и добавил: – А теперь, будь так любезен, расскажи нам об этом снадобье, в противном случае я пошлю за другими ньянгами.

– Почему бы и не сказать, коль ты просишь так мирно и не угрожая мне, о король? Гляди, – Зикали взял несколько скрученных корней, – это корешки ядовитой травы, которая расцветает ночью на горных вершинах, и горе тому волу, который отведает ее. Корешки эти выварили в желчи и крови, и, если их спрятать в хижине, произнеся при этом слова силы, беда непременно придет в этот дом. А это – кость младенца, у которого еще не начали выпадать молочные зубы, думаю, его бросили умирать в лесу одного, потому что был нежеланным для своих родителей, а других для него не нашлось. Такая косточка обладает силой нести несчастье другим детям, к тому же она наполнена заколдованным зельем. Смотри! – И, вытянув деревянную пробку, он высыпал из кости немного серого порошка и снова заткнул ее. – А это, – продолжил он, беря в руку змеиный зуб, – это зуб смертельно ядовитой змеи, который, после того как из него извлекут яд, используют женщины, чтобы приворожить сердце мужчины, отвратив его от другой. Я все сказал.

Он повернулся уходить.

– Постой! – сказал король. – Кто сунул эту мерзость в солому у входа в хижину Садуко?