Нино Палумбо - Заплесневелый хлеб

— Это в моем-то положении?

— Конечно, если захочешь.

— Еще бы не хотеть! Вы знаете, что я готов на все… — он хотел добавить «лишь бы средства были честными», но удержался. — Говорите, дон Джованни. — Он подумал: «Если он поможет мне достать хоть какую-нибудь работу, я готов уплатить ему двойные комиссионные, ей-ей! Дам даже больше, пусть он и в следующий раз вспомнит обо мне и пришлет клиентов».

Лоруссо встал и еще раз обошел мастерскую, высунулся в дверь и как бы случайно поглядел направо, налево, потом вновь уселся.

— Меняй профессию! — изрекает он и смотрит прямо в глаза Амитрано.

— Менять профессию, мне? Отличная идея! А что я стану делать? — Амитрано выдерживает упорный взгляд дона Джованни и думает: «Хочет предложить мне какую-нибудь подлость, да никак не решится!»

Чтобы Лоруссо легче было высказаться, Амитрано садится рядом на табуретку.

— Открой большой мануфактурный магазин. Солидный. Чтобы производил впечатление. Помещение у тебя есть. Улица подходящая. Состоятельных людей здесь ходит достаточно.

Дон Джованни замолкает и наблюдает за собеседником. Но Амитрано еще не понял, в чем дело, и продолжает созерцать голые стены своей мастерской.

— А дальше что? — спрашивает он скептически.

— В течение года примерно ты торгуешь, а потом вешаешь на магазин замок.

Дон Джованни с шумом поднимается, идет к двери, высовывается на улицу, смотрит направо, налево и опять усаживается на свое место.

Амитрано все это спокойно выдерживает, теперь уже он только притворяется, что не понимает.

— Как это «вешаю замок»? — спрашивает он.

— Вот уж действительно, если бог хочет наказать человека, он отнимает у него разум. Объявляешь себя банкротом! Неужели трудно понять?

Амитрано понимает. Еще бы! Понимает он также и то, что, едва магазин и склады окажутся забиты товарами, товары должны исчезнуть. Но по-прежнему делает вид, что не понимает.

— Легко сказать! А товар?

— Товар ты припрячешь еще до этого, понял? Эх, Амитрано! — Он разводит руками, словно хочет спросить: «Ты что? Вчера родился или дурака валяешь?» — затем продолжает — Ты его спрячешь, ясно? В такое место, где никто не найдет! — Он обеими руками тычет себе в грудь, что должно означать: «Иначе зачем бы я тебе это предлагал?» и заканчивает: —Это тоже нужно тебе объяснять?

— Вы уж извините, — говорит Амитрано, — вы пришли внезапно, застали меня врасплох, и я никак не возьму в толк…

Несколько секунд они молчат.

«Итак, ты решаешься? — спрашивает себя Амитрано. — А что будет потом? Такие дела надо уметь обделывать». И он думает о жене и детях.

— Простите, дон Джованни, а почему вы вспомнили именно обо мне? — спрашивает он после паузы.

Лоруссо раздражен. Отдуваясь и с трудом сдерживаясь, он говорит:

— Почему? Я уже сказал: на тебя можно положиться. Да ты подожди! Я расскажу тебе все подробно, и тогда тебе легче будет решиться. Прежде всего это нетрудно сделать, ничем не рискуя. Товар поставлю тебе я, то есть моя фирма. Другая фирма сразу предоставит тебе кредит, узнав, что я первым оказал доверие. Мы пустим слух, что какая-то родственница твоей жены согласилась дать тебе денег. Я это подтвержу, а мне люди верят. Но, чтобы не слишком подвергать себя опасности, я только скажу: «Да, так говорят». Понял? Мы подадим это в неопределенных тонах, дескать, кто хочет верить, пусть верит, а кто не хочет — как хочет. Тем временем первые партии товара ты пунктуально оплачиваешь. Раз, два — как в аптеке! Но прежде всего ты платишь по старым счетам моей фирмы: деньги для этого я тебе ссужаю. Так будет обстоять дело на первое время. А там и следующие партии товаров не заставят себя ждать. Ты забиваешь ими все помещение здесь, и не только здесь, а затем прекращаешь все платежи и начинаешь сплавлять скопившиеся товары. Дальше ты просишь заключить соглашения на больший срок. Некоторые фирмы, в том числе, скажем, и моя, тебе отказывают, и тогда ты приходишь к банкротству. Но все документы у тебя в порядке, под тебя никто не подкопается. Из-за семейных неприятностей, из-за кризиса ты занизил цены, проторговался. Главное, это — незапятнанная репутация, а ее тебя никто не сможет лишить. Крах — явление повседневное. Оно стало привычным за эти годы. И никого не удивит. Амитрано! Если такое дельце обмозговать как следует, то ты станешь на ноги и обеспечишь себя на всю жизнь. Будешь богачом. Поверь мне! Спустя некоторое время ты начнешь новое дело уже на имя жены, например, или на имя любого подставного лица и извлечешь припрятанный товар. Пустишь как следует пыль в глаза поставщикам, они быстро позабудут, что когда-то уже были обмануты, и поставят тебе все что угодно.

Амитрано хотел его прервать, но тот знаком остановил его.

— Ты вступаешь в товарищество с одним родственником моей жены, который, впрочем, нигде не должен фигурировать, не то через него могут добраться и до меня. Все, что ты припрячешь, вы делите пополам, за вычетом расходов, конечно.

Амитрано почувствовал, что кровь бросилась ему в голову, стучит в висках, руки у него зудели. Он готов был схватить непрошеного гостя и вытолкать его вон, но сдержал себя, вспомнив, что здесь замешаны векселя.

— Дон Джованни, — говорит он с деланной улыбкой, — вы меня знаете. Я таких вещей не умею. Меня сразу схватят за руку.

— Да что ты болтаешь! Столько людей проделывали это не один раз и не два!

— А если это сделаю я, то попаду прямехонько на каторгу. — Он подходит к двери и кивает на казарму карабинеров. — Спасибо, что вспомнили обо мне, но…

— Тогда мы ни о чем таком не говорили! — прерывает его Лоруссо, также с улыбкой. Но его спокойствие только видимость. Он встает и сразу шагает к порогу. — Мы даже и не встречались! Дело твое! — Он неопределенно машет рукой и выходит.

Амитрано не задерживает его. Стоя на пороге, он провожает его взглядом и плюет ему вслед.

Амитрано шел по корсо Кавура, а рядом шагал Марко. Они шли молча, торопливо. Было уже десять утра. Небо заволокло темными тучами, но облака плыли высоко и не предвещали дождя.

На корсо Кавура было очень оживленно. В воздухе чувствовалось что-то необычное. Так по крайней мере казалось мальчику. Время от времени он взглядывал на отца и снова смотрел вперед, чтобы не сбиться с шага, не отстать. Лицо у Амитрано было мрачное; мрачнее, чем тогда, когда они вместе ходили в молочную и Марко стоял около витрины, а потом отец вышел из магазина, и он бежал что было духу к воротам, где должен был ждать рассыльного.

Они дошли до конца корсо. Справа за кинематографом, казалось выраставшим прямо из воды, открывалось море. Сколько событий произошло со дня смерти дедушки! И всего за несколько месяцев: июнь, июль, август… а сейчас уже ноябрь!