Александр Амфитеатров - Сумерки божков

— Что, Самуил Львович? ваша взяла? — окликнул его товарищ-рецензент конкурирующей в публике, но тоже передовой по направлению газеты, приземистый, похожий на бога Гамбринуса, бородач с пивною кружкою в руках. [318] …похожий на бога Гамбринуса… — Гамбринус — сказочный король Фламандии, изобретатель пива. Назван по имени герцога Брабантского Яна Гримуса I(1551–1594), который был почетным председателем гильдии брюссельских пивоваров.

Аухфиш приосанился и постарался стать выше ростом.

— Что значит, взяла? — сказал он высоким, вызывающим тенором. — Конечно, взяла. Как же бы она могла не взять? А вам неприятно?

— Нет, ничего… Молодчина ваш Нордман!.. Ну да и постановка же!.. Идет, как по рельсам… Берлога-то, Берлога-то, каков! Ха-ха-ха!

— Позвольте, пожалуйста, — окрысился и насторожился Аухфиш, — чему же вы смеетесь?

Когда ему что-нибудь нравилось в музыке, он сразу приходил в воинственное, боевое настроение и становился ревнив и подозрителен, не обидели бы его протеже.

— А вот его спросите…

Рецензент указал на высокого плотного парня — бакен-бардиста, обритого на английский манер, во фраке, некрасивого под низко стриженными, почти белыми волосами, но с веселыми глазами, выражавшими в зеленоватых искрах своих талант необыкновенный.

— А что, Самуил Львович, — сказал этот господин низким, рокочущим басом, — правда это, будто во втором акте Берлога будет петь выборгский манифест, а Наседкина — подавать ему реплики из Эрфуртской программы?

— Эх, Калачов! Ну и разве хорошо зубоскалить, когда…

Аухфиш сокрушенно махнул рукою и, взяв Калачова за пуговицу, глядя ему в лицо снизу вверх, принялся, быстро выпаливая слова пачками, разъяснять и напоминать только что слышанные красоты. Говорил он витиевато, скучновато, и не без плевков в лицо собеседника. Звучало: «септаккорд на торжествующем разрешении», «радостная встреча лейтмотивов», «вспыхнувшая доминанта». [319] Выборгский манифест — воззвание 167 депутатов Первой Государственной думы к гражданам России, призвавших 10 июля 1906 г. отказаться от уплаты налогов и службы в армии в знак протеста против роспуска думы. Подписавшие были посажены на три месяца в тюрьму и лишены избирательных прав. Эрфуртская программа — марксистская программа социал-демократической партии Германии, принятая в Эрфурте в 1891 г. Лейтмотив — музыкальное построение, неоднократно повторяющееся в произведении; особенно часто применяется в симфониях и операх. Доминанта — главенствующая в гармонии функция музыкального аккорда. Калачов смотрел на Аухфиша сверху вниз, как большой солидный сенбернар на фокстерьера, и — в знак согласия — ритмически мотал носом. Он был доволен поговорить с Аухфишем, потому что ему надо было набраться музыкальной атмосферы и нахвататься ее технических терминов. Фельетонист безразличной, широко распространенной газеты, Калачов совершенно не знал музыки и откровенно сознавался, что не смыслит в ней ни бельмеса. Но, быть может, именно потому писал о ней по разговорам со сведущими людьми ужасно смешные карикатуры, полные трагикомической важности, которые городская буржуазия обожала. Калачов был в городе — после Берлоги — едва ли не первый бог.

— Так! — вздохнул он наконец в паузе Аухфиша, — значит, социал-колоратурка и баритон-демократ. Он ей — гаммами: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» А она ему трелями: «В борьбе обретешь ты право свое!..» Чрезвычайно любопытно, оригинально и поучительно.

— Эту оперу, — ядовито подхихикнул седой старичок, профессор консерватории, пописывающий в серьезных случаях музыкальные статейки для «Обуха», — эту композицию господина Нордмана следовало бы играть не на музыкальных инструментах, а на бомбах и браунингах-с… Кстати, тогда, может быть, не столь заметно и скоро обнаружилась бы ее совершеннейшая безграмотность.

Аухфиш не стал спорить с профессором: он видел, что у старика даже пена вскипает на губах от злости, — и прошел мимо. Но вслед ему неслись визгливые всхлипывающие выкрики:

— Я удивляюсь Морицу Раймондовичу Рахе, как он мог допустить… Кажется, солидный музыкант, не мальчишка, старый капельмейстер… Театр опозорил себя!.. Профанация искусства!.. Щенок из приготовительного класса!.. Я собственными ушами слышал параллельные квинты… Если бы мой ученик написал подобную мерзость…

«Да! — думал Аухфиш про себя, отзываясь на эту бессильную злость сразу и невольным гневом пред очевидною недобросовестностью предвзятого мнения, и веселым злорадством своей несомненной победы, — черта с два! напишут твои ученики что-либо подобное! Разве ты музыкант? Столоначальник от композиции и тюремщик в душе! Отношение из Гайдна! Входящее из Моцарта, исходящее из Россини». [320] Квинта (муз.) — интервал в пять ступеней звукоряда. Гайдн Йозеф (1732–1809) — австрийский композитор; представитель венской классической школы.

Аухфиш бродил по буфету, по коридорам, по фойе, прислушиваясь к рокоту разговоров, и — что дальше, тем больше и светлее расцветал душою. Успех Нордмана превзошел все ожидания. Хвалили Берлогу, восхищались Наседкиною, одобряли оркестр и несравненную дирижерскую палочку Рахе. Но — что редко бывает с оперною публикою — как-то весь театр нутром понял, что сегодня при всем их великолепии главные-то в спектакле все-таки не они, и движущая, центральная-то суть — не в них, всеми любимых и среди всех знаменитых, но в том, никому незнакомом, неуклюжем, беловолосом мальчике-чухонце, который — когда по требованию публики чуть ли не в двадцатый раз открылась в занавесе выходная дверь на вызовы, — показался публике между Берлогою и Наседкиною, ничтожный, едва не шатающийся, с испуганным обморочным лицом.

— Ага! Ага! — повторял торжествующий Аухфиш, кланяясь дамам, кивая шапочным знакомым, пожимая руки встречным друзьям. — Вы поражены? Вы увлечены? Вот видите! А между тем вы слышали самую слабую часть партитуры… это только начало! это только завязка! только первый акт!.. Мы сегодня поклялись задушить вас впечатлениями… вы уйдете из театра, бледный от испуга и восторга…

— Ты что же не свистал? — сердито спрашивал в райке толстогубый проходимец белявого своего товарища. — Ведь велено свистать… деньги дадены.

Тоттолько повел наглыми глазами на ревущую, краснолицую, уже потную и мокроволосую молодежь. В грохоте ладоней и ног будто исполнялась тоже своеобразная симфония землетрясения какого-то. Отверстые глотки орали протяжным серьезным воем, почти грозными голосами, точно войско откликалось на зов боевой трубы. Распаленные пламенем, полные румяною жаркою кровью, молодые лица сверкали восторженно-хмурыми, страстными, озлобленными глазами.