Элиза Ожешко - Сочинения в 5 томах. Том 1. Марта. Меир Эзофович

«Возвратная волна» схлынувшего движения 1863 года (в его демократической части) — такое образное определение дается в романе демократизму молодежи типа Витольда и Юстины.

Витольд и Юстина, не боясь никакого труда, «идут в народ». Но они идут с цивилизующими, просветительскими целями, не задаваясь задачами глубокого социального характера. Они целиком остаются на почве существующей действительности, стараясь лишь вносить в нее поправки, улучшения (примеры, взятые из романа: рытье колодцев, усовершенствование методов ведения полевого хозяйства и садоводства, грамотность и т. п.).

Демократический пафос и вдохновляющий пример молодежи приводят к снятию социальных противоречий Корчина и шляхетской «околицы». Заодно происходит примирение двух поколений, представляемых Бенедиктом и Витольдом Корчинскими, возобновляется связь с лучшими историческими заветами давнего прошлого (вставная историческая новелла «Ян и Цецилия») и демократическими заветами вчерашнего дня, заветами, оказавшимися живучими и стойкими, хотя люди, оставившие их новому поколению, трагически погибли.

Роман «Над Неманом», проникнутый критикой паразитизма высших слоев общества, искренним народолюбием и поэзией труда и природы, имел большой успех. Но как программное произведение, он показал слабость положительных целей, которыми задавалась писательница. Уже современная ей польская критика указывала, что поставленные писательницей положительные социальные цели не могут привести ни к какой имеющей сколько-нибудь серьезное значение общественной реформе.

Крестьянский вопрос, в целом, оставлен в стороне. Писательница пропагандирует необходимость всяческого улучшения взаимоотношений средней и мелкой шляхты, союз которых она склонна считать основой национальной жизни Польши, — идея, безнадежно скомпрометированная к середине восьмидесятых годов, ко времени выхода романа «Над Неманом». Расплывчатый демократизм этого произведения, в сущности, сводится к пропаганде сглаживания социальных противоречий следующими путями: облегчение (средствами культурного воздействия и филантропии) положения трудовой, «омужичившейся» мелкой шляхты; трудовое перерождение средней шляхты, хозяйство которой должно из поместного превратиться в фермерское; ликвидация крупного землевладения как хозяйственной основы социально-паразитического магнатства. Притом, реформистские надежды писательницы основываются, частью, на таких исключительных случаях, как выход Юстины замуж за идеализированного Яна Богатыровича, изображенного к тому же и самой писательницей как единичное явление. Ведь во всей людной шляхетской околице нет другого парня, который был бы Юстине под стать, и только поколением ранее на него был похож Анзельм, его дядя, но тогда Марта, тетка Юстины, так и не решилась выйти за Анзельма замуж, испугавшись труда и тягот деревенской жизни. В том, что представительница нового поколения, Юстина, уже не боясь труда, решается на замужество с однодворцем, Ожешко видит обнадеживающий прогресс.

Помимо этих вскользь отмеченных нами проблем, в романе затронут вопрос о роли женщины в семье, об ее отношении к труду (противопоставление двух аристократок: пани Эмилии, «сильфиды», и пани Кирло, урожденной Ружиц, тяжелым трудом отстаивающей существование своих пятерых детей); затронут вопрос о воспитании молодежи, на примере юношей — Витольда и Зыгмунта Корчинских, девушек — на примере Леони Корчинской и Марыни Кирло и др. проблемы.

Несмотря на несостоятельность своей положительной программы, роман «Над Неманом», являющийся одним из лучших реалистических полотен Элизы Ожешко, имеет большое художественно-познавательное значение, и в свое время он сыграл немалую роль в демократизации сознания некоторых общественных слоев в Польше.

Время с середины восьмидесятых годов почти до середины девяностых — это пора высшего творческого расцвета Элизы Ожешко.

Но и в эту лучшую пору ее творчества она — писательница переломной эпохи — не смогла вполне преодолеть свой идейный кризис. Она только обошла его, обратившись от мало знакомых ей условий городской жизни к изображению деревни.

С середины девяностых годов Ожешко подпадает под влияние толстовской пропаганды, заметное уже на ее романе «Два полюса» (1893) и сказавшееся особенно разительно в повести «Австралиец» (1894). В «Аргонавтах» (1899) критика буржуазной цивилизации, изображение опустошающей ум и сердце погони за «золотым руном» тоже носят черты толстовства.

Первое десятилетие двадцатого века — последнее в жизни писательницы — ознаменовалось обострением в ней идейного кризиса, о чем уже говорилось выше. В творческом отношении оно лишено единства и не отмечено произведениями, которые много прибавили бы к заслуженной писательницей славе.

Весьма положительное значение имела в эти годы ее борьба с польским декадентством, с проповедью «искусства для искусства», с ницшеанством «сверхчеловеков», поворачивавшихся спиной к народу, проповедовавших безудержно циничное отношение к гражданским идеалам, на защиту которых и встала Элиза Ожешко.

Она выступала здесь как «последний из могикан» того времени, которое дорого было ей в его лучших заветах — любви к родине и к народу, заветах, которым она не изменяла всю жизнь и которым посвятила свою последнюю книгу «Слава побежденным!» (1910).

Эта книга тоже возвращала ее к временам ее молодости, когда она, скромная участница восстания, шила конфедератки, добывала продовольствие и доставляла его вместе с подругами в леса, где засели восставшие.

Работая над этой книгой, водя по бумаге пером в уже коснеющей руке, уходящая из жизни писательница вспоминала:

«И какие бывали чудные восходы солнца, какие разгорались на небе розовые зори, когда мы, бывало, пили из глиняных кружек пенистое молоко, после ночи, проведенной без сна, в трудах и заботах, пили возле грядок с яркими настурциями и пионами.»

«И только — увы! — наши возы никогда не останавливались возле крестьянских хат.»

«Хаты эти были заперты для нас — увы!»

«Их запирали от нас разница в религии, в языке и ошибки наших предков — увы! увы!»

Всю свою дальнейшую жизнь она посвятила тому, чтобы исправить эту ошибку предков.

Но время шло. За сорок с лишним лет, прошедших после поражения восстания, вырос польский пролетариат, возник рабочий вопрос, страна пережила революцию 1905 года. Все это прошло мимо писательницы. Она по-новому повторила на другом историческом этапе ошибку своих предков. Она не переступила порога квартиры рабочего, уже начавшего решительную переделку ненавистных ей социальных отношений.