Григол Робакидзе - Убиенная душа

В 1903 году он получил письмо от Ленина откуда-то из Европы, что означало для него не меньше, чем получение Моисеевых скрижалей. В 1905 году Сталин встре­тил Ленина на партийной конференции в Финляндии. Великий революционер увидел в молчаливом грузине надежного бойца.

В 1906 году состоялся партийный съезд в Стокгольме, на котором большевики потерпели поражение. Но как воспринял Ленин это поражение? «Не горюйте, товари­щи, мы непременно победим, ибо мы на верном пути!» Среди его сторонников Ста­лин был единственным, кто воспринял эти слова не только ушами. Уже в 1907 году на партсъезде в Лондоне большевики победили. Как же отнесся Ленин к этой побе­де? Сталин позднее вспоминал об этом: «После своей победы он стал особенно бди­тельным». И процитировал слова Ленина: «Во-первых, пусть успех не вскружит вам голову; во-вторых, закрепите успех; в-третьих, уничтожьте врага, ибо он лишь по­вержен, но еще не мертв». Больше всего эти слова пришлись по душе Сталину, так как он никогда не упивался победой и не оставлял противника недобитым. На съез­дах Сталин был неразговорчив Он молчал, как и подобает человеку действия.

Стихией Сталина была масса — здесь он был самим собой От скалистых бере­гов Финляндии до побережья Колхиды он чувствовал себя органически слитым с мас­сой. Встречался с русскими, поляками, украинцами, грузинами, азербайджанцами, ла­тышами, литовцами, евреями и с представителями многих других национальностей. Он хорошо изучил еще дремавшую тогда психологию рабочего класса. Держал руку на пульсе масс, пробуждая их пролетарский инстинкт. Сталин выкристаллизовал их волю и боевой дух. Он встречался с тысячами и был знаком с тысячами. У него не было друзей, а было лишь неисчислимое множество товарищей. Он не оставлял охранке следов, но в рабочих массах он оставил неизгладимый след. Но и здесь дер­жался в тени: он появлялся на сходках нелегальных организаций, как таинственный аноним пролетарской души. Нет ничего удивительного в том, что он с самого начала почувствовал все своеобразие русской революции. В 1917 году после июльских собы­тий состоялась партийная конференция. Ленин в ней не участвовал, так как скры­вался в это время. Не было на ней и Троцкого, ибо лишь на этой конференции он был избран членом Центрального Комитета. Руководил конференцией Сталин. Он произнес историческую речь: «Не исключено, что именно Россия в исключительной степени станет той страной, которая проложит путь к социализму... Фундамент на­шей революции гораздо шире, нежели в Западной Европе, где пролетариат один про­тивостоит буржуазии. На стороне нашего рабочего класса беднейшее крестьянство... Следует раз и навсегда отказаться от мысли, что лишь Европа может указать нам путь...» В среде слушателей, очевидно, возникло сомнение, согласуется ли это ут­верждение с основными положениями марксизма. Сталин, по-видимому, заметил это и добавил: «Я сторонник творческого подхода к марксизму». Уже здесь он предстал во всем своем будущем величии.

На Ленина он уже при первой встрече произвел особое впечатление: Ленин почувствовал в этом революционере какую-то силу и в то же время нечто мрачное. В 1914 году Сталина отправляют в ссылку в город Туруханск Енисейской губернии. В ноябре того же года Ленин пишет в письме Карпинскому: «Я хочу попросить тебя об одном большом одолжении. Постарайся найти фамилию Кобы (Иосиф Дж... мы за­были ее. Это архиважно)». Сталин находился в ссылке под своей настоящей фами­лией: Джугашвили, которую Ленин не мог вспомнить. Ленин здесь вспоминает Ста­лина и в то же время забывает его, испытывая ощущение чего-то чужого, мрачного и вместе с тем притягательного. Незадолго до Октябрьской революции Ленина обви­няют в принадлежности к немецкой агентуре. Ленин был возмущен до глубины своей благородной души, решив выступить в собственную защиту на суде тогдашнего Петро­градского Совета. Сталин почувствовал грозившую Ленину опасность и убедил его не появляться на суде. Может быть, это неожиданное решение определило судьбу Ок­тября. После восстания Сталин всегда был рядом с Лениным, хотя и здесь невидима Когда Троцкий 15 февраля 1918 года телеграфировал из Брест-Литовска, прося даль­нейших указаний, Ленин ответил ему: «Я хотел бы поговорить со Сталиным, прежде чем ответить на ваш вопрос». Возможно, Троцкий тогда впервые почувствовал, с кем ему придется иметь дело в будущем. Сталин верил лишь в Ленина. Но рядом с Ле­ниным вырастала вторая фигура — Троцкий. Если Ленин был судьбой революции, то Троцкий был ее полуфатальной душой. Гений революции больше воплощался в Ле­нине, талант же — в Троцком. Речь Троцкого представляла собой шедевр ораторского искусства. Она росла, как бурлящие волны, уносившие слушателя вдаль. Речь Ленина была простой, без пафоса, но тем выразительнее. Слово первого воодушевляло, слово второго направляло. Стиль Троцкого был отточен до предела. После Маркса никто из марксистов так мастерски не владел пером, как Троцкий. У Ленина вообще не было никакого стиля: фразы его путаны и тяжелы, но они тем не менее убеждали чита­телей. Троцкий занимался многими проблемами кроме чисто революционных: искус­ством, литературой, театром. У Ленина была лишь одна цель — обеспечить победу пролетариата путем революции. Словно единорог, направил он всю свою могучую волю по одному-единственному пути.

Революционный путь Троцкого был зигзагообразным, иногда он шел к цели и окольным путем. Возможно, именно в этом заключалась его полуфатальность. Троц­кий обладал всеми необходимыми качествами великого революционера, но ему недо­ставало большевистской души — такая тоже существует. В Евангелии Христос назы­вается сыном Божьим и сыном человеческим. Для евро-американского человека сын Божий уже почти не существует. Вместо логоса в душе его доминирует рацио. Без­божный большевик не нуждается в логосе, ибо и для него рацио — все. В этом он ничем не отличается ни от европейца, ни от американца. Однако Америка и Европа вместе с логосом утратили и низшие пласты жизни: землю, инстинкт, корни, воспо­минание. У большевиков же эти пласты неиссякаемы. Если индейца лишить искры божьей и вместо нее привить интеллект, то получится большевистский тип человека. Рацио и инстинкт — эти два качества в сочетании составляют характернейшую осо­бенность революционера. Ленин в полной мере обладал обоими этими качествами, Троцкий же — нет. Большевиком в глубине души он не был. В своем завещании Ле­нин ставит Троцкого на первое место. Весьма примечательно, однако: он добавляет, что Троцкий, дескать, не большевик.

Сталин с самого начала был осколком Ленина. Он сочетал в себе рацио и ин­стинкт, с той разницей, что второе было в нем развито сильнее первого. В сравнении с Лениным это даже давало Сталину некоторое преимущество. Своим инстинктом Сталин чуял, что полуфатальный Троцкий не в состоянии руководить революцией. И тут им руководила не зависть, а чутье настоящего революционера, распознавшего правду: Троцкий непосредственно не вырос из недр революции. Наиболее наглядно это проявилось на примере Царицына. Троцкий намеревался использовать в Красной Армии бывших царских офицеров Сталин же всей душой ненавидел любых интел­лигентов. Произошло столкновение между выходцем из революции и пришедшим в нее со стороны. Ленин чувствовал необходимость и того, и другого, умело примиряя две противодействующие силы Он ограничивал бонапартизм Троцкого с помощью Сталина, а узкой прямолинейности Сталина противопоставлял Троцкого. Происходила борьба двух различных индивидуумов, из которых один был на виду, другой держал­ся в тени.