Августъ Стриндбергъ - На шхерахъ

Проснувшись черезъ нѣсколько часовъ, онъ всталъ съ рѣшеніемъ, которое, какъ онъ чувствовалъ, было окончательнымъ: освободиться отъ этой женщины. Однако, благодаря привычкѣ, она такъ срослась съ его душой, что только такимъ же путемъ и можно было удалить ее оттуда, а пустое мѣсто, которое останется у нея съ его уходомъ, заполнится кѣмъ-нибудь другимъ. Хотя бы тѣнь, кто, какъ казалось, воспламенилъ ее съ первой встрѣчи.

Его размышленія были прерваны стукомъ въ дверь.

Это былъ проповѣдникъ. Онъ вошелъ съ извиненіями и въ смущеніи долго не могъ рѣшится заговорить о томъ, для чего онъ пришелъ.

— Не кажется ли вамъ, господинъ инспекторъ, что здѣшніе люди не очень добросовѣстны?

— Я это сразу замѣтилъ, — отвѣтилъ Боргъ. — А что случилось?

— Рабочіе говорятъ, что пропали доски, и теперь ихъ не хватитъ на окончаніе постройки.

— Это меня нисколько не удивляетъ, только при чемъ же я тутъ?

— Но вѣдь вы, г. инспекторъ, доставали все, что нужно.

— Да, я. А теперь я въ этомъ раскаиваюсь, потому что ваши проповѣди отбиваютъ людей отъ дѣла и косвеннымъ образомъ заставляютъ воровать.

— Нѣтъ, этого такъ нельзя говорить...

— Конечно, потому-то я и говорю: косвеннымъ образомъ. Если вамъ нужны деньги, обратитесь куда-нибудь въ другое мѣсто. Скажите, кстати: вы не знаете, кто такой этотъ новый ассистентъ?

— Онъ, говорятъ, былъ морскимъ кадетомъ, а теперь учится рыбоводству. Говорятъ, его отецъ богатый человѣкъ.

Съ самаго начала разговора Боргъ сѣлъ на подоконникъ и смотрѣлъ, какъ Марія играла съ ассистентомъ въ мячъ. Онъ видѣлъ, что ея платье всякій разъ поднималось спереди, когда она отклонялась назадъ, чтобы отбросить мячъ. И теперь когда платье поднялось снова, ассистентъ шутливо нагнулся съ такой миной, какъ будто онъ что-то видитъ.

— Послушайте, — началъ снова инспекторъ, — я долго думалъ о томъ, что могло бы принести больше всего пользы этимъ людямъ, и нахожу, что полезнѣе всего — лавка. Имъ не надо было бы ѣздить въ городъ за покупками. Можетъ быть, купецъ согласился бы давать имъ товаръ въ обмѣнъ за рыбу. Что вы на это скажите, господинъ Ульсонъ?

Проповѣдникъ погладилъ свою длинную бороду. Его лицо отражало на себѣ сильную борьбу противоположныхъ настроеній.

Теперь въ окно Боргъ видѣлъ, что ассистентъ взобрался на вахтенную вышку, а Марія внизу хлопаетъ въ ладоши.

— Открыть здѣсь лавку было бы очень хорошо, господинъ Ульсонъ.

— Врядъ ли только разрѣшитъ община: надо вѣдь найти такого торговца, на котораго бы можно было положиться... то-есть такого человѣка, чтобы онъ...

— Мы возьмемъ человѣка религіознаго, который будетъ отчислять долю прибыли въ церковный капиталъ, — тогда всѣ будутъ на нашей сторонѣ.

Лицо проповѣдника прояснилось.

— Да, такъ, пожалуй, пойдетъ.

— Подумайте надъ этимъ и поищите такого человѣка, чтобы онъ и людей не обидѣлъ, и церкви не повредилъ. Вотъ, займитесь-ка этимъ. Ну, а теперь поговоримъ о другомъ. Я вижу, что здѣсь на островѣ нравственность не очень высоко стоитъ. Вы видите или, можетъ быть, догадываетесь, что дѣлается внизу, у Вестмановъ?

— Да, конечно, поговариваютъ, что у нихъ не совсѣмъ ладно, да кто знаетъ? И я не думаю, чтобы здѣсь можно было вмѣшаться.

— Вы полагаете? А мнѣ кажется, не пора ли вмѣшаться, пока они сами себя не выдали. Это можетъ плохо кончиться.

Проповѣдника, казалось, вовсе не занималъ этотъ вопросъ: онъ не считалъ его интереснымъ или не хотѣлъ портить себѣ отношеній съ людьми. Кромѣ того, судя по его болѣзненному виду, онъ былъ занять какими-то своими недугами и, дѣйствительно, онъ сейчасъ же сказалъ настоящую причину своего прихода.

— Вотъ я хотѣлъ васъ спросить, господинъ инспекторъ, не знаете ли вы какого-нибудь лекарства. Отъ сырости, должно быть, я получилъ лихорадку.

— Лихорадку? Ну-ка посмотримъ.

Быстро взглянувъ на него и ни на минуту не забывая, что передъ нимъ врагъ, который бросилъ ему вызовъ, Боргъ изслѣдовалъ пульсъ паціента, осмотрѣлъ языкъ и бѣлки глазъ и сразу установилъ діагнозъ.

— Васъ плохо кормятъ у Эмановъ?

— Да, очень неважно, — отвѣтилъ проповѣдникъ.

— У васъ голодная лихорадка. Столуйтесь вмѣстѣ со мной. Вы крѣпкихъ напитковъ не пьете?

— Собственно, пиво я пью...

— Вотъ, возьмите для начала хинина, будете принимать три раза въ день. Когда окончится, скажите.

Передавая хинную настойку, Боргъ взялъ проповѣдника за руку и сказалъ:

— Вы не должны меня ненавидѣть, господинъ Ульсонъ: у насъ съ вами общіе интересы, хотя пути и различны. Если вамъ что-нибудь понадобится, я всегда готовъ услужить, когда только вамъ будетъ нужно.

Такого простого средства, какъ любезность, оказалось достаточно, чтобы ослѣпить взоръ простого человѣка, и тотъ сразу подумалъ, что нашелъ друга. Искренно тронутый, онъ проятнулъ руку инспектору и проговорилъ:

— Вы мнѣ когда-то причинили зло, по Богъ обратилъ его въ добро. Теперь позвольте поблагодарить васъ, господинъ инспекторъ, за все и, пожалуйста, не забудьте, что вы говорили о лавкѣ.

— Нѣтъ, не безпокойтесь, этого я, навѣрное, не забуду, — сказалъ Боргъ, прощаясь.

Нѣсколько минутъ спустя, Боргъ сошелъ внизъ поговорить съ ассистентомъ. Они съ Маріей занимались фехтованіемъ. Ассистентъ трудился надъ тѣмъ, чтобы придать рукѣ и кисти Маріи достаточную гибкость для красивой позиціи.

Боргъ сказалъ комплиментъ, извинился, что помѣшалъ; но ему надо поговорить съ ассистентомъ о квартирѣ.

— На всемъ островѣ нѣтъ другой комнаты, кромѣ какъ наверху надъ дамами, — сказалъ онъ смѣло, какъ будто приложилъ всѣ старанія, чтобы найти какое-нибудь другое помѣщеніе.

— Ну, нѣтъ, это неудобно, — сказала Марія.

— Почему? — отвѣтилъ Боргъ. — Почему же неудобно? Другой комнаты нѣтъ. Въ такомъ случаѣ, господину Блуму придется взять мою, а мнѣ перебраться сюда. А это ужъ, конечно, неудобно.

Другого выбора не было, вопросъ былъ рѣшенъ, и вещи внесли наверхъ.

— Теперь перейдемъ къ дѣлу, — продолжалъ Боргъ, когда всѣ успокоились. — Появились кильки. Черезъ недѣлю начнется ловъ. Поэтому вамъ, господинъ ассистентъ, слѣдуетъ тотчасъ же, лучшее всего сегодня ночью, пока держится этотъ вѣтеръ, выѣхать въ море съ неводомъ. Вы съ нимъ уже знакомы.

— А мнѣ можно? — спросила Марія жалобнымъ тономъ ребенка.

— Конечно, милая, можно, — отвѣтилъ Боргъ, — если господинъ Блумъ ничего не имѣетъ противъ. Вы меня извините, я васъ оставлю однихъ, мнѣ надо всю ночь писать отчетъ. Около часу вы должны выѣхать. Возьмите съ собой кофейникъ.

— Какъ хорошо, какъ хорошо, — радовалась Марія, сразу помолодѣвшая лѣтъ на десять.

— А теперь я пойду, велю привести въ порядокъ лодку и сѣти. Ложитесь сегодня пораньше спать, да только не проспите.