Геннадий Ананьев - Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй

«Вот это — стиль! — восхищался Богусловский. — Учись. Впитывай».

И только когда все служебные вопросы были разрешены, подполковник Угров задал Дадабаеву давно ожидаемый им вопрос:

— Потерлись носами с Мариной?

— Да. У нас твердое намерение создать семью.

— Какую? Свою или нашу?

— Одну. Общую, Степан Николаевич.

— Тогда с этого и следовало начинать: просить у нас с женой руки дочери. А вы… — Он махнул рукой. — Да что с сегодняшней молодежью поделаешь! Распустились донельзя. Марину я тоже против шерстки поглажу.

Когда же пришло то самое время, когда Степан Николаевич должен был исполнить свое родительское обещание, Латып Дадабаев и Михаил Богусловский с улыбкой наблюдали, как гладит отец против шерстки свою дочь. Она прильнула к нему, нежная, беспомощная, и шептала, захлебываясь:

— Ой, папка, я влюбилась. Очень сильно…

— Знаю, дочка. Слух дошел. Могла бы и сама позвонить.

— Когда, папка? Михаила, вот, лечу. А солдат сколько…

— Ладно-ладно, не оправдывайся. Винись, коль так случилось. Ты лучше зови к столу. Небось, успела напечь, наварить и нажарить, чтоб загладить свою вину?

— А то, папка… Все готово.

Уютно за столом. Очень уютно. Марина просто сияет, а Степан Николаевич добродушен. Дадабаев с Богусловским уже не чувствуют себя подчиненными, беседа течет спокойно. И как-то само собой определилось, хотя с этим был не вполне согласен Латып Дадабаев, — свадьба в отряде. В городском ресторане. Помолвка — в их квартире, как только Марина излечит своего больного. Долго ждать, но что поделаешь?..

Не все устроилось по уговору. Что касается свадьбы, ее в самом деле отпразднуют в самом лучшем ресторане города, хотя это свершится не вдруг, а вот с помолвкой дело иначе повернется. И с полным на то согласием родителей Марины.

Вскоре после того как майору Костюкову доложили о завершении строительства НП и установке на нем прибора ночного видения — прибор уже был испытан, и круговое наблюдение обеспечено на все сто, — ему позвонил Исмаил Исмаилович:

—: Две приятные новости, Прохор Авксентьевич. Завтра вы получите приказ о присвоении вам звания подполковника, а через три дня я буду на заставе, чтобы вручить вам лично новые погоны. Вторая новость: мне поручено вручить офицерам заставы и вам лично правительственные награды и денежные премии. Рассчитываю подъехать часам к пяти вечера. Надеюсь, не откажетесь подъехать на заставу к этому времени?

— Не откажусь, уважаемый Исмаил Исмаилович. Обязательно буду. Часа за два до вашего приезда. С благодарностью приму погоны, награду, да и от премии не откажусь.

Положив трубку, принялся анализировать услышанное. Со званием все ясно. Еще в Москве кадровики, сообщая о назначении его начальником отряда, обещали не задерживать с присвоением очередного звания, не затягивать полугодичный испытательный срок. Значит, сдержали слово. Стало быть, все по уму. Но отчего Исмаил Исмаилович примазывается к этому, в общем-то обычному событию? Вряд ли только для демонстрации своего могущества. Для этого достаточно награды и денежного поощрения. Иное тут что-то. Но что? Скорее всего, желает показать свою заботу, чтобы ни тени подозрения на него не пало после покушения.

«Именно — так. Стелет соломку».

Очень существенно и то, что он определил время приезда. Стало быть, где-то поблизости от заставы произойдет нападение. Нужно предупредить Приостровную и соседнюю заставу справа, чтобы взяли под усиленное наблюдение. не только береговую линию, но и подходы к тугаям с тыла. Особенно в том месте, где дорога километра за четыре до села почти соприкасается с тугаями.

Еще один вопрос: нужна ли охрана? Если о своей безопасности думать, то не помешает. Но что касается дела — нет, никак нельзя ее брать даже в этот критический момент. Он мог бы пристегнуть к себе охрану сразу же, как получил весть от улемы, но не сделал этого. Рассудил так: появление охраны, особенно на бронетранспортере, наведет организаторов покушения на мысль о вероятном предупреждении. И тут же — другой вопрос: кто мог предупредить? Не глупые люди рулят партией Освобождения Ислама или какой-то другой, желающей создать халифат, — они вполне могут докопаться до истины, и тогда улеме несдобровать. Жалко честного человека, жаль терять и ценного информатора. Именно ради этого он рисковал собой, ради этого готов был подставить себя под пулю.

И тут у майора Костюкова родилась, так сказать, игривая мыслишка: рисковать — так с музыкой. Надо убедить Исмаила Исмаиловича, что ничегошеньки он не знал о том, что на него готовилось покушение. Возбужденный, он кинулся в кабинет начальника штаба.

— Что-то необычное? — встретил его вопросом подполковник Кириллов.

— И да, и нет. Мне представляется, что нужно все обставить предельно буднично и в то же время без особой огласки. Вот я и пришел к тебе.

— Выкладывай. Все, что в моих силах, исполню.

— На Приостровную нужно съездить. Там молодежь носами трется, а решительного шага никак не делает. Поедешь сватом. Подскажешь Дадабаеву с Богусловским: пусть на день приезда Исмаила Исмаиловича назначат помолвку. Он везет какие-то правительственные награды офицерам заставы и мне. А еще премиальные. А мы его своим порадуем.

— Но он предполагает, что ты не доедешь до заставы, — сразу же раскусил коварство депутата подполковник Кириллов. — И ради чего антураж?

— Ради улемы. Если со мной что-либо случится, с ним тебе продолжать контакты. Лично. Ни слова даже нашим отрядным разведчикам. Данные, которые выходят за нашу компетенцию, — только в Москву. Адресат я передам тебе в день отъезда на заставу.

— Возьми сопровождение, а не оставляй прощальную записку.

— В том-то и закавыка, что не могу взять с собой охрану, не поставив под угрозу жизнь улемы. Только на свои силы придется рассчитывать.

— Погоди, Прохор Авксентьевич, не спеши. Прикинь, может ли быть помолвка без родителей невесты? Смертельно их обидишь. Но не повезешь же ты их в своей машине! И вообще, со Степаном Николаевичем стоит переговорить.

— В самом деле, недодумал.

— Пусть он с тобой поедет на своей машине и возьмет кроме жены еще пару добрых стрелков. Никаких вопросов не возникнет, никаких подозрений.

— Так и поступим.

Однако до отъезда на Приостровную майор Костюков передумал ехать двумя машинами: не захотел подвергать опасности начальника тыла и его жену. Он так и приказал, не слушая возражений:

— Поедете с женой, Степан Николаевич, через полчаса после меня, но не догоняйте.

— Отчего не вместе?

— Так требует обстановка. Все. Больше никаких вопросов.

Утром того же дня, на какой наметил свой приезд Исмаил Исмаилович, Костюкову позвонил начальник Душанбинского управления. Поздравил с присвоением звания подполковник и попросил пока не прикреплять вторую звездочку, а дождаться гостя, который вручит ему новые погоны. По словам командующего, депутат сам захотел это сделать, и ему пошли навстречу, ибо он много сделал и для заставы, и для отряда, а еще больше сделает, если к нему относиться с уважением.