Геннадий Ананьев - Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй

Подрулил «козлик» начальника тыла. Подполковник Угров взволнован донельзя: неужели что-то произошло с мотором машины начальника отряда? Разве такое допустимо?! Похоже так и есть — капот открыт.

— Нет. Мотор в порядке, — успокоил подполковника Угрова Костюков. — Вон оттуда стреляли. Не исключаю возможности второй засады, поэтому поступим так: раненого под охраной солдат — в медсанчасть. Начальник штаба допросит, когда боевик придет в сознание. Жену вашу тоже отправим обратно. Зачем подвергать женщину риску?

— Вы думаете, это легко сделать? Попробуйте. Я лично не берусь. Она мягкая, как пух, только тверже стала.

Действительно, узнав о решении отправить ее домой, она заявила, что, если ее не возьмут в машину, пойдет пешком и дочь свою на брак благословит.

— Решайте: или я пойду, или вы повезете меня!

— Ладно уж, повезем, — уступил Костюков. — Только не трусить, если начнется стрельба.

— Дайте мне автомат, и вы узнаете, как метко стреляет жена пограничника. — Все заулыбались, и она сурова повторила: — Я не шучу!

Раненого устроили на заднем сиденье так, чтобы могли сесть справа и слева охранники. И майор Костюков попросил водителя ехать на предельной скорости, чтобы довезти боевика живым. Когда же машина скрылась за поворотом, сказал:

— Пора и нам.

До самого села ехали очень осторожно, готовые ответить огнем на огонь, но все прошло благополучно. Дальше — проще. Дорога от села до заставы — под наблюдением, тут ни засады не могло быть, ни фугаса.

— Товарищ майор, — начал было официальный доклад Латып Дадабаев, но Костюков остановил его: — Погоди. Во-первых, мне нужно спешно позвонить подполковнику Кириллову, а во-вторых — я уже подполковник.

Не слушая поздравлений Дадабаева с Богусловским: «Потом, потом», — торопливо направился в канцелярию.

Кириллов ждал звонка. Сразу же схватил трубку и с облегчением вздохнул, услышав голос начальника отряда. Спросил:

— Ошибочное предположение?

— Нет. Свершилось. Вот-вот раненый будет у тебя. Организуй надежную охрану. Настоятельно попроси медиков, чтоб привели в сознание. Допроси лично. Без единого свидетеля. Все запиши на магнитофон. Наверняка раненый знает русский. Он не из-за реки. В Душанбе позвони после своего допроса. Передай только представителю нашего пограничного управления или сотруднику госбезопасности. Действуй. А мы приготовим встречу депутату.

Еще полдня до приезда Исмаила Исмаиловича. Можно многое успеть. И главное — оглоушить его в первые минуты. Отправив подполковника Угрова на помощь женщинам, а с ним и прапорщика Алдошина, Костюков, Дадабаев и Богусловский принялись обсуждать детали предстоящей встречи Исмаила Исмаиловича и свои действия во время его присутствия на заставе.

— Мою машину поставьте так, чтобы она сразу бросилась ему в глаза. Погляжу я на выражение лица всенародно избранного, когда стану рапортовать. О покушении — ни слова. Своих невест предупредите, а чету Угровых я возьму на себя. Поведем себя так, будто ничего из ряда вон выходящего не произошло.

— А о задержанных контрабандистах с острова?

— Во время рапорта я доложу об этом. Подробности — за тобой, Михаил. В так называемой откровенной беседе. Особенно с Лодочниковым. Но без своих оценок и выводов. Вроде обыденный для нас факт. Он нас не удивляет.

— Когда они уедут на охоту, я лично поднимусь на НП. Пронаблюдаю их маршрут. Посчитаю выстрелы. Потом можно будет пройти по их пути. Наверняка тайник найдем.

— Ни в коем случае на остров не соваться. Ни в коем случае. Уверен, за ним непрерывно наблюдают с сопредельной стороны. Днем и ночью. А выстрелы посчитать и маршрут засечь — верное решение.

— По тревоге будем поднимать?

— Спросим, не желает ли поглядеть, как застава ловко действует по тревоге? Если изъявит желание, тогда поднимем. Так будет лучше.

Еще с полчаса поговорили они, после чего направились в офицерский дом: поглядеть, все ли готово к торжеству, и предупредить, чтобы никто не проговорился о покушении. В полном неведении должны остаться гости. Почему? Так нужно в интересах службы. Лишний шум никому не нужен. Еще на газетные полосы вылезет информация от журналистов отбою не будет.

Такого объяснения вполне достаточно для непосвященных. Костюков запретил женихам даже невестам рассказать правду. Только им троим она известна, и такое положение нужно сохранить.

Приход женихов чуть было не расстроил слаженный ход подготовки к застолью — женихи с невестами сразу же забыли обо всем на свете, но тут вмешалась мама Марины. Очень решительно:

— После свадьбы лизаться будете. А теперь — помолвка. Где ваша скромность? Где целомудрие?

Подполковники Костюков и Угров не смогли сдержать улыбок, видя, с какой неохотой отпускали руки своих невест Дадабаев с Богусловским и как скромно подчинились девушки власти старшей женщины. А она подошла к Прохору Авксентьевичу:

— Моя дочь, прапорщик, будет в форме. Гульсара — тоже не в подвенечном платье. В обычном, в каком ходит на уроки. Так мы определили. Мой муж согласен. За вами последнее слово.

— Не возражаю. Но давайте приостановим хлопоты и обсудим все вместе последовательность нашего торжественного мероприятия.

— Фу, мероприятие?

— В какой-то мере — да. Не только помолвка предстоит, но еще и награждение.

И вновь, не открывая истинного смысла действий, а делая упор на уважении к Исмаилу Исмаиловичу как бескорыстному спонсору, Прохор Костюков постарался определить роль каждого в предстоящем торжестве, хотя вполне понимал, что все может пойти иначе. Но для него главным было одно — сохранить в тайне факт покушения. Дважды он об этом предупредил, и, кажется, все поняли: нужно молчать.

Еще не покинул Прохор Авксентьевич офицерский дом, как дежурный доложил:

— Внедорожник миновал село.

— Поспешим, — пригласил офицеров Костюков. — Встретим во дворе. С почтением.

Как Прохор Авксентьевич и предполагал, Исмаил Исмаилович открыл рот, увидев машину Костюкова, а потом и его самого — впереди офицеров заставы и начальника тыла отряда. Было заметно, что он опешил. Вся, казалось, продуманная до мелочей акция провалилась. На что он рассчитывал? Щедро одарив Дадабаева с Богусловским, дать им понять, что и они могут оказаться на месте слишком принципиального майора, который не дал согласия перенести заставу на новое место. Теперь же награды и большие деньги теряли всякий смысл. Награждать врагов — что может быть более неприятным?

Исмаил Исмаилович, когда он как депутат выслушал короткий рапорт начальника отряда, едва удержался от вопроса, не случилось ли чего за время его отсутствия, но он вовремя спохватился.

— В первую очередь поздравляю вас, Прохор Авксентьевич, с присвоением высокого воинского звания, к чему и я приложил руку.