Геннадий Ананьев - Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй

— Переходите, Иосиф Сильвестрович, в нашу машину. Не забудьте свои вещи и даже охотничьи трофеи. Мы доставим вас в аэропорт и посадим в самолет.

Скачет от радости душа Лодочникова. Видно, поняли таджики, что он тут ни при чем — всего лишь сбоку припека. Он укроется под крылом своего босса — и это прекрасно. А вот Исмаилу Исмаиловичу не позавидуешь. Жестоко карают в Таджикистане наркокурьеров. Впрочем, он, как депутат, вполне может выкрутиться. Даже с пользой для себя. Шум вокруг этой истории создаст ему хорошую рекламу — как невинно пострадавшему.

Предположения Иосифа Лодочникова вполне могли бы сбыться, не прими оперативники такие крутые меры. Без предварительного согласования. Взяв на себя всю ответственность. Они, конечно, рисковали очень сильно, но у них было достаточно оснований, чтобы оправдать свои действия. Рассчитывали они и на то, что удастся при первом же допросе выявить всю цепочку транзита героина, а если выпадет удача, то и главное — на нужды какой партии идут вырученные деньги.

Получив такие данные, можно даже отпустить депутата. Если же поднимется шум, они согласны будут публично признать свою ошибку, одновременно начав раскрутку полученных сведений, чтобы через какое-то время частым бреднем пройтись по экстремистскому омуту.

Но то, что случилось, превзошло их ожидания и самые смелые прогнозы.

Первые слова Исмаила Исмаиловича, когда его ввели в кабинет следователя, прогремели громом небесным:

— Как вы посмели?! Я — народом избранный депутат! Вы нарушаете закон!

— Садитесь, народный депутат. Будем считать так: это не арест, а приглашение на беседу. Отсюда вывод: не допрос, а беседа, что никакими законами не возбраняется. Выходит, закон мы не нарушаем, в отличие от вас.

Исмаил Исмаилович хотел что-то ответить, вернее, гневно возразить, но следователь попросил его, именно попросил:

— Давайте начнем с того, что вы выслушаете меня, после чего я выслушаю ваши претензии. Так, считаю, беседа наша пойдет по более спокойному руслу. Оставим на какое-то время героин в фазанах.

— Мне их подсунули в машину, пока я со своим другом на острове охотился.

— Допустим. Хотя пограничники подъехали как раз в тот момент, когда вы перегружали из лодки в кузов машины товар, как вы называли героин в своих телефонных разговорах с вашим боссом. Пограничники так подгадали, чтобы вы не смогли выбросить контрабанду в Пяндж. Отрицать явный факт не стоит, тем более он зафиксирован в протоколе. И еще один факт: в присутствии одной из стюардесс и командира авиалайнера был проведен осмотр вашей совместной с Лодочниковым Иосифом Сильвестровичем охотничьей добычи, отправляемой в Москву. Обнаружен героин в специально оборудованных фазаньих тушках.

Следователь подал Исмаилу Исмаиловичу протокол досмотра для ознакомления. Тот прочитал и небрежно отбросил его, буркнув:

— Провокация.

— Допустим, хотя документ юридически совершенно чист. Теперь послушайте разговор по телефону с Абдурашидом. Ваш голос?

— Да. Мы — родственники. Разве не имеем права на разговоры?

— Имеете. Но мы расшифровали ваши разговоры. Вот эти расшифровки. Почитайте.

И от этого не отказался Исмаил Исмаилович, уже осознавший свое шаткое положение. Прочитав, не отшвырнул, а положил на стол скромно, но все же продолжал пререкаться:

— Прослушивание личных разговоров — прямое нарушение прав человека, тем более депутата.

— С санкции прокурора. В интересах государственной безопасности нашей Республики. На этом поставим точку и пойдем дальше. Первое неудачное покушение на начальника отряда Пограничной группы России — тоже дело ваших рук, господин депутат. Вот протокол допроса исполнителя. Его вы при всем желании не уберете, оставив нас без свидетеля. А вот протокол допроса хозяина ресторана, где готовился взрыв. Вот протокол допроса владельца машины со взрывчаткой. Вот еще один протокол допроса — той женщины, которая закладывала взрывчатку в загсе. Вы лично руководили подготовкой террористического акта. Дать почитать?

— Нет.

— Тянет все это, как вы, господин депутат, понимаете, на высшую меру. Но мы с вами можем избрать иной путь — путь сотрудничества. Только честного. С нами играть не стоит. Очень опасно.

Мучительно долго молчал Исмаил Исмаилович, но вот, горько вздохнув, спросил упавшим голосом:

— Что вас интересует?

— Имена и фамилии всей верхушки вашей партии в Душанбе. Какая связь с теми, кого вы меж собой именуете Истинно Избранными? Кроме того, расскажите обо всех, кто принимал товар в Москве. И если вам известны имена сторонников халифата — их тоже.

— Подписать себе смертный приговор?

— Кто будет знать о нашей беседе? Обратите внимание: долгое наблюдение за вами не имело огласки в ваших кругах; если же мы начнем сотрудничать, то позаботимся о секретности. А после нашей беседы, которую мы запишем на диск, поступим по вашему желанию: либо задержим на двое-трое суток, либо сразу же отпустим домой.

— Домой…

— Условились. Включаю запись.

Исмаил Исмаилович честно рассказал все, что знал, а знал он очень много. И его отпустили. Следователь же со своим начальником до самого утра готовил вначале докладную записку президенту Республики о готовящемся захвате власти в Душанбе группой сторонников халифата, в которой назвали все фамилии заговорщиков, затем приступили к ориентировке для Москвы — о секретной сети партии Освобождение Ислама. Спешили, чтобы утром эти документы передать лично в руки своему шефу.

Они были очень довольны умело проведенной операцией, но более всего довольны тем, что удалось завербовать ярого сторонника халифата. Теперь появилась возможным получать сведения о подрывной деятельности врагов Республики из самого гнезда экстремистов. Они надеялись на солидное поощрение.

Мечты-мечты, где ваша сладость? Когда начальник оперативного отдела и следователь встретили шефа в приемной, коротая время с дежурным порученцем, сразу же поняли, что шеф не в духе. Сухо ответив на приветствие, тот бросил порученцу:

— Всех замов — ко мне! — Затем к ожидавшим его: — А вас я прошу ко мне сейчас.

Пригласив сесть за приставной столик, спросил: слышали ли они экстренный выпуск известий по радио? Не было времени? Плохо. Вот и все. Не стал больше ничего говорить, а приняв бумаги, углубился в их изучение. Лицо его постепенно светлело. Однако, это еще не предвещало полного одобрения проведенной операции. В чем же дело? Вроде бы нет никакого прокола.

Заместители вошли все разом, скучившись, видимо, в приемной. Расселись по привычным местам в готовности внимательно слушать шефа, но тот не оправдал их ожидания:

— Нам сейчас доложат о проведенной операции по пресечению крупного канала контрабанды наркотиков и важных сведениях, полученных в ходе операции.