Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 23. Графиня де Шарни. Часть. 4,5,6

Майяр зашел к своему приятелю и сел поболтать; к фармацевту заходили хирурги за бинтами, мазями, корпией — одним словом, за всем тем, что требовалось для перевязки раненых, ибо среди кучи мертвых тел время от времени раздавался крик, стон, вздох, и если какой-нибудь несчастный еще был жив, его вытаскивали, перевязывали и относили в Отель-Дьё.

Итак, в лавочке почтенного аптекаря царила суматоха; однако Майяр не был помехой, к тому же, в те дни приятно было принимать у себя такого патриота, как Майяр, ведь его встречали и в городе и в предместье с распростертыми объятиями.

Он сидел у аптекаря уже около четверти часа, подобрав свои длинные ноги и стараясь занимать как можно меньше места, как вдруг в лавочку вошла женщина лет тридцати семи-тридцати восьми, в облике которой, несмотря на самую отвратительную бедность, угадывалась былая жизнь в богатстве, а в манерах — аристократизм, если и не врожденный, то приобретенный с годами.

Но что особенно поразило Майяра, так это ее необычайное сходство с королевой; он вскрикнул бы от изумления, если бы не его самообладание, в котором мы уже имели возможность убедиться.

Женщина вела за руку мальчика лет восьми-девяти; робко подойдя к прилавку и пытаясь, насколько это было в ее силах, скрыть свою нищету, еще больше подчеркивавшую аккуратность, с которой она ухаживала за своими руками и лицом, она заговорила.

Некоторое время слов невозможно было разобрать из-за царившего в лавочке гомона; наконец, стало слышно, как она обратилась к хозяину заведения:

— Сударь! Мне нужно для мужа слабительное, он заболел.

— Какое слабительное желаете, гражданка? — спросил аптекарь.

— Да все равно, сударь, лишь бы это стоило не дороже одиннадцати су.

Названная ею цифра поразила Майяра: именно эта сумма, как помнит читатель, была обнаружена в кармане у г-на де Босира.

— Почему же лекарство должно стоить не дороже одиннадцати су? — поинтересовался аптекарь.

— Потому что это все, что смог дать мне муж.

— Приготовьте смесь тамариска и александрийского листа для этой гражданки, — приказал аптекарь ученику.

Тот взялся за приготовление снадобья, а аптекарь тем временем занялся другими посетителями.

Однако Майяр, которого ничто не отвлекало, обратил все свое внимание на женщину, которая пришла за слабительным с одиннадцатью су.

— Пожалуйста, гражданка, вот ваше лекарство, — протянув ей склянку, сказал ученик аптекаря.

— Ну, Туссен, — растягивая слова, что, видимо, было ее привычкой, заговорила она, — давай одиннадцать су, мальчик мой.

— Пожалуйста, — проговорил мальчуган.

Высыпав на прилавок горстку монет, он стал ныть:

— Ну, пойдем, мама Олива! Пойдем же, папа ждет!

— Простите, гражданка, — заметил ученик аптекаря, — здесь только девять су.

— Как девять? — удивилась женщина.

— Да сочтите сами! — предложил тот.

Женщина посчитала монеты: в самом деле, оказалось всего девять су.

— Где еще два су, скверный мальчишка? — спросила она у сына.

— Не знаю я! — отвечал мальчуган. — Ну, пойдем, мама Олива!

— Кто же должен знать, как не ты, ведь ты сам вызвался нести деньги, вот я тебе их и отдала.

— Я их потерял, — сказал мальчишка. — Ну, пойдем же!

— У вас прелестный мальчик, гражданка! — вмешался Майяр. — Кажется, он неглуп, но за ним нужен глаз да глаз, иначе он станет вором!

— Вором?! — вскричала женщина, которую мальчуган называл мамой Олива. — С какой же это стати, сударь, скажите на милость?!

— Да потому, что он вовсе не терял деньги, а спрятал их в башмак.

— Я? — закричал мальчишка. — Неправда!

— В левый башмак, гражданка, в левый! — уточнил Майяр.

Не обращая внимания на вопли юного Туссена, мамаша Олива сняла с него левый башмак и нашла два су.

Она отдала их ученику аптекаря и потащила сына из лавочки, грозя ему наказанием, которое могло бы показаться свидетелям этой сцены жестоким, если бы они не принимали в расчет материнскую нежность, которая вне всякого сомнения должна была смягчить кару.

Это происшествие, незначительное само по себе, прошло бы незамеченным в переживаемой тогда всеми серьезной ситуации, если бы сходство этой женщины с королевой не поразило Майяра.

Он подошел к своему приятелю-аптекарю и, улучив минуту, спросил,

— Вы заметили?

— Что?

— Сходство гражданки, которая только что вышла отсюда…

— С королевой? — со смехом подхватил аптекарь.

— Да… Стало быть, вы тоже это заметили.

— Да уж давно!

— Как это давно?

— А как же: это сходство имеет свою историю.

— Не понимаю.

— Разве вы не помните историю с ожерельем?

— Ну, судебный исполнитель из Шатле такую историю забыть не может!

— Тогда вы должны вспомнить имя некой Николь Леге, по прозвищу мадемуазель Олива.

— Черт возьми, верно! Она играла роль королевы при кардинале де Рогане, не так ли?

— Да, и жила она тогда с одним пройдохой, мастером темных дел, бывшим гвардейцем, мошенником, доносчиком по имени Босир.

— Как? — словно ужаленный подскочил Майяр.

— По имени Босир, — повторил аптекарь.

— Так что Босира она называет своим мужем? — уточнил Майяр.

— Да.

— Стало быть, для него она приходила за лекарством?

— Да, должно быть, у бедняги несварение желудка.

— И ему понадобилось слабительное? — продолжал Майяр, словно нащупав ключ к какой-то тайне и не желая сбиться с мысли.

— Ну да, слабительное.

— Ну вот! — хлопнув себя по лбу, вскричал Майяр. — Теперь он у меня в руках.

— Кто?

— Человек с одиннадцатью су.

— Что еще за человек с одиннадцатью су?

— Да Босир, черт побери!

— Он у вас в руках?

— Да… Если бы еще знать, где он живет…

— А я знаю!

— Отлично! Где же это?

— В доме номер шесть по Еврейской улице.

— Кажется, это где-то рядом?

— В двух шагах отсюда.

— Ну, теперь это меня не удивляет.

— Что именно?

— Что юный Туссен украл у матери два су.

— Почему не удивляет?

— Да ведь это сын господина де Босира, верно?

— Живой портрет!

— Яблоко от яблони недалеко падает! А теперь, дружище, скажите положа руку на сердце: когда начнет действовать ваше снадобье?

— Вы серьезно спрашиваете?

— Вполне серьезно.

— Не раньше чем через два часа.

— Это все, что я хотел знать. Итак, у меня еще есть время.

— Значит, вас беспокоит здоровье господина де Босира?

— До такой степени беспокоит, что, опасаясь, плохо ли за ним ухаживают, я пошлю к нему…

— Кого?

— … двух санитаров. Ну, прощайте, дорогой друг.

Майяр вышел из лавочки аптекаря, молча посмеиваясь (лишь такая улыбка оживляла порой его мрачное лицо), и побежал по направлению к Тюильри.

Питу не было; читатели, должно быть, помнят, что он отправился вместе с Андре через дворцовый сад по следам графа де Шарни; однако вместо него Майяр застал на посту Манике и Телье.