Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 22. Графиня де Шарни. Часть. 1,2,3 1996.

За ними следовала толпа любопытных.

Так как не было ни баллисты, ни катапульты, чтобы взломать дверь, было решено послать за слесарем.

Однако, в тот момент как слесарь вставил в замочную скважину отмычку, дверь распахнулась и на пороге появился аббат Фортье.

Он был похож не на Колиньи, спросившего у своих убийц: "Братья! Что вам от меня угодно?" — но скорее на Калхаса, упоминаемого Расином в "Ифигении": взгляд его горел, а "волосы встали дыбом" [20] Ж.Расин. "Ифигения", V, 6. .

— Назад! — крикнул он, угрожающе подняв руку. — Назад, еретики, нечестивцы, гугеноты, вероотступники! Назад, амалекитяне, содомиты, гомореяне! Прочь с крыльца Божьего человека!

В толпе снова раздался сильный гул возмущения, и был он, надо сказать, отнюдь не в пользу аббата Фортье.

— Простите, господин аббат! — мягко проговорил г-н де Лонпре, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно убедительнее. — Мы лишь хотим знать, угодно ли вам отслужить обедню на алтаре отечества?

— Угодно ли мне отслужить обедню на алтаре отечества? — вскричал аббат, впадая в священный гнев, к чему он вообще был склонен. — Угодно ли мне одобрить восстание, неповиновение, неблагодарность? Угодно ли мне просить Бога послать проклятие на добродетель и благословить порок? Вы же не могли на это надеяться, господин мэр! Вам угодно знать, буду ли я служить вашу кощунственную обедню? Так вот: нет, нет и нет! Я отказываюсь служить!

— Ну хорошо, господин аббат! — отвечал мэр. — Вы свободный человек, и никто не вправе вас принуждать.

— Ах, какое счастье, что я свободен! — подхватил аббат. — Какое счастье, что меня не могут принудить?! Ну, признаться, вы чересчур добры, господин мэр!

Он вызывающе захохотал и собрался захлопнуть дверь перед самым носом представителей власти.

Дверь уже готова была, как говорят в народе, показать свой зад собранию, оглушенному подобной дерзостью, как вдруг из толпы вырвался какой-то человек и рванул на себя уже почти закрытую дверь с такой силой, что едва не опрокинул аббата, хоть тот был не из слабых.

Этим человеком оказался Бийо. Он побледнел от ярости и, нахмурив брови, скрежетал зубами.

Как помнят читатели, Бийо был философ, а потому ненавидел священников, называя их длиннорясыми и бездельниками.

Наступила глубокая тишина. Все понимали, что между этими двумя людьми должно произойти нечто страшное.

Однако Бийо, столь яростно распахнувший дверь, заговорил поначалу спокойно, почти ласково:

— Прошу прощения, господин мэр, как это вы сказали?.. — спросил он. — Вы сказали… Повторите-ка, прошу вас… Вы сказали, что, если господин аббат не пожелает отслужить обедню, его никто не сможет заставить силой?

— Да, именно так, — пролепетал бедный г-не де Лонпре, — да, мне кажется, именно так я ему и сказал.

— В таком случае вы допустили серьезную ошибку, господин мэр. А в наше время особенно важно, чтобы ошибки не повторялись.

— Назад, вероотступник! Изыди, нечестивец! Прочь, безбожник! Вон отсюда, еретик! — закричал аббат на Бийо.

— Господин аббат! Не будем оскорблять друг друга или это плохо кончится! — предупредил Бийо. — Я ведь не говорю вам ничего плохого, я рассуждаю. Господин мэр полагает, что вас нельзя принудить отслужить обедню. А я утверждаю, что это вполне возможно.

— Ах ты, манихей! Ах ты, гугенот!.. — не унимался аббат.

— Тихо! — приказал Бийо. — Раз я сказал, я это и докажу.

— Тише! — пронеслось в толпе. — Тише!

— Слышите, господин аббат? — с неизменным спокойствием продолжал Бийо. — Со мной согласны все. Я не умею так хорошо проповедовать, как вы, однако мне кажется, что я говорю более любопытные вещи, раз меня слушают.

Аббату очень хотелось ответить каким-нибудь новым проклятием, однако голос толпы заставил его прислушаться вопреки желанию.

— Говори, говори! — насмешливо пригласил он Бийо. — Посмотрим, что ты скажешь.

— Сейчас увидите, господин аббат, — отвечал Бийо.

— Говори же, я тебя слушаю.

— И правильно делаете.

Он покосился на аббата, словно желая убедиться в том, что тот не станет ему мешать.

— А говорю я очень простую вещь: коль скоро человек получает жалованье, он обязан делать то, за что ему платят деньги.

— A-а, знаю я, куда ты клонишь! — перебил его аббат.

— Друзья мои! — все так же ласково продолжал Бийо, обращаясь к нескольким сотням зрителей этой сцены. — Что вам больше нравится: слушать ругательства господина аббата или прислушаться к моим рассуждениям?

— Говорите, господин Бийо, говорите! Мы слушаем. Тише, аббат, тише!

На сей раз Бийо не удержался и взглянул на аббата, после чего продолжал:

— Итак, я сказал, что, если кто-нибудь получает жалованье, он обязан исполнять то, за что получает деньги. Вот, к примеру, господин секретарь мэрии. Ему платят за то, что он ведет делопроизводство, разносит послания господина мэра, доставляет ответы тех, кому эти послания адресованы. Господин мэр отправил его к вам, господин аббат, с программой праздника. Секретарю же не пришло в голову сказать на это: "Господин мэр! Я не желаю нести программу праздника господину Фортье!" Не так ли, господин секретарь, ведь вы и не подумали так ответить?

— Нет, господин Бийо, — наивно отвечал секретарь. — Клянусь честью, не подумал!

— Слышите, господин аббат?! — воскликнул Бийо.

— Богохульник! — вскричал аббат.

— Тише, тише! — закричали присутствовавшие.

Бийо продолжал:

— Вот господин сержант жандармерии. Он получает жалованье за то, что наводит порядок там, где этот самый порядок нарушается или может быть нарушен. Когда господин мэр подумал, что вы, господин аббат, можете нарушить порядок и призвал господина сержанта на помощь, господин сержант не счел себя вправе ответить: "Господин мэр! Как хотите, так и восстанавливайте этот порядок, только без меня!" Ведь вы же не сочли себя вправе так ответить, господин сержант?

— Нет, черт возьми! Я выполнял свой долг, вот я и пришел, — просто ответил сержант.

— Слышите, господин аббат?! — воскликнул Бийо.

Тот заскрежетал зубами.

— Погодите! — продолжал Бийо. — Вот наш славный слесарь. Как явствует из самого слова "слесарь", его дело — изготавливать, отпирать и запирать замки. Только что господин мэр послал за ним, чтобы отпереть вашу дверь. Ему ни на минуту не пришла в голову мысль ответить господину мэру: "Я не хочу отпирать дверь господина Фортье". Не правда ли, Пикар? Ведь не было у тебя такой мысли?

— Да нет же! — отвечал слесарь. — Я взял отмычки и вот пришел сюда. Пускай каждый добросовестно делает свое дело, и все будет хорошо.

— Слышите, господин аббат? — вскричал Бийо.

Аббат собрался возразить, однако Бийо жестом остановил его.