Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 21. Анж Питу 1995.

Гневный жест, которого Шарни не смог сдержать, привел Марию Антуанетту в совершенное отчаяние. Она представала теперь не только побежденной соперницей, но еще и несправедливой государыней.

— Королева права, — произнес наконец Шарни с усилием, — и вы, графиня, ведете себя безрассудно; когда речь идет об интересах короля, у вас нет мужа, сударыня. Я первый должен был приказать вам не давать воли чувствам, когда заметил, что вы изволите за меня тревожиться.

Потом, повернувшись к Марии Антуанетте, сухо закончил:

— Я к услугам вашего величества: я еду и либо вернусь с вестями, с добрыми вестями от короля, либо не вернусь вовсе.

Не успела королева, охваченная ужасом и гневом, опомниться, как Шарни поклонился до земли и вышел.

Мгновение спустя за окном раздался цокот копыт — Шарни пустил лошадь галопом.

Королева оставалась недвижима, но ее душевное смятение было тем сильнее, чем более она старалась скрыть его.

Видя волнение королевы, все — и те, кто понимал его причины, и те, кто ни о чем не догадывался, — удалились, чтобы дать государыне отдохнуть.

Она осталась одна.

Андре вышла вместе с другими, а Мария Антуанетта велела привести к себе детей.

Настала ночь, а с ней череда страхов и мрачных видений. Вдруг в глубине дворца раздались крики.

Королева вздрогнула и, вскочив, распахнула окно.

Почти в то же мгновение на пороге показались ликующие слуги с криками:

— Гонец, ваше величество! Гонец!

Три минуты спустя в переднюю вбежал офицер в гусарском мундире.

Это был лейтенант, посланный г-ном де Шарни. Он примчался во весь опор из Севра.

— А король? — спросила королева.

— Его величество прибудет через четверть часа, — доложил офицер, с трудом переводя дух.

— Целый и невредимый? — спросила королева.

— Целый, невредимый и в добром расположении духа, ваше величество.

— Вы его видели, не правда ли?

— Нет, но так выразился господин де Шарни, отправляя меня к вашему величеству.

Королева снова вздрогнула, услышав это имя, случайно прозвучавшее рядом с именем короля.

— Благодарю вас, сударь, вы свободны, — сказала она молодому дворянину.

Офицер поклонился и вышел.

Она взяла детей за руки и вывела их к парадному входу, где уже собрались придворные и слуги.

Острый взгляд королевы отметил стоявшую на нижней ступеньке бледную молодую женщину; облокотившись на каменную балюстраду, она жадно всматривалась во мрак, не обращая ни малейшего внимания на королеву.

То была Андре. Прежде она всегда стремилась быть поближе к государыне, но сейчас не заметила либо не соизволила ее заметить.

Обиделась ли она на Марию Антуанетту за неистовую вспышку гнева, которую та обрушила на нее днем, или же в приливе нежности и тревоги ожидала возвращения Шарни и не думала более ни о чем?

Двойной удар кинжала разбередил незажившую рану королевы.

Она рассеянно слушала поздравления и радостные возгласы других своих подруг и придворных.

На время она забыла даже о сильной боли, мучившей ее весь вечер. Тревога за короля, которому угрожало столько опасностей, заглушала боль.

Сильная духом, королева отринула все чувства, кроме священной привязанности сердца. Она сложила к стопам Бога свою ревность, принесла в жертву священной супружеской клятве все: и вспышки гнева, и тайные услады.

Без сомнения, сам Господь послал ей для отдохновения и поддержки эту спасительную способность ставить любовь к своему царственному супругу превыше всего!

В это мгновение — во всяком случае, так ей казалось — королевская гордость возвышала Марию Антуанетту над всеми земными страстями, эгоизм побуждал ее любить короля. Итак, она отринула и мелкую женскую мстительность, и легкомысленное кокетство любовницы.

В конце аллеи показались факелы эскорта. Лошади бежали быстро, и огни с каждой минутой разгорались все ярче. Уже было слышно конское ржание и храп. Земля задрожала в ночной тиши под грузной поступью эскадронов.

Ворота распахнулись, часовые бросились навстречу королю с громкими радостными криками. Карета с грохотом въехала на парадный двор.

Ослепленная, восхищенная, завороженная, упоенная всем происходящим, всем, что она чувствовала раньше и вновь почувствовала теперь, Мария Антуанетта сбежала по ступенькам навстречу королю.

Людовик XVI вышел из кареты и быстро поднимался по лестнице в окружении офицеров, еще не успокоившись после рискованного предприятия, закончившегося столь триумфально; между тем королевские гвардейцы вместе с конюхами и кучерами дружно срывали с карет и упряжи кокарды, которыми их украсили восторженные парижане.

Супруги встретились на площадке мраморной лестницы. Мария Антуанетта с радостным криком сжала мужа в объятиях. Она всхлипывала, словно уже не надеялась его увидеть.

Всецело отдавшись сердечному порыву, она не видела, как в темноте Шарни и Андре молча пожали друг другу руки.

Это было простое рукопожатие, но Андре первой спустилась вниз и была первой, кого увидел и коснулся Шарни.

Королева подвела детей к королю, чтобы он поцеловал их, и дофин, увидев на шляпе отца новую кокарду, на которую факелы бросали кровавый отсвет, с детским удивлением закричал:

— Смотрите, отец! Что это с вашей кокардой, на ней кровь?

Это была красная полоса на национальной кокарде.

Королева посмотрела и тоже вскрикнула.

Король наклонился поцеловать дочь; на самом деле он хотел скрыть стыд.

Мария Антуанетта с глубоким отвращением сорвала эту кокарду, не думая о том, что ранит в самое сердце народ, который может однажды отомстить ей за дворянскую спесь.

— Бросьте это, сударь, бросьте, — сказала она.

И она швырнула кокарду на ступени, и все, кто провожал короля в его покои, прошли по ней.

Такая странная перемена в образе мыслей короля заглушила в Марии Антуанетте весь супружеский восторг. Она незаметно поискала глазами г-на де Шарни, державшегося в стороне, как положено солдату.

— Благодарю вас, сударь, — сказала она ему, когда он после секундного колебания поднял на нее глаза и их взгляды встретились, — благодарю вас, вы достойно сдержали слово.

— С кем это вы говорите? — спросил король.

— С господином де Шарни, — храбро ответила она.

— Да, бедный Шарни, ему было очень нелегко пробраться ко мне. А кстати… что-то я не вижу Жильбера? — прибавил он.

Королева, усвоившая вечерний урок, поспешила переменить разговор:

— Государь, пожалуйте к столу. Господин де Шарни, — обратилась она к графу, — разыщите госпожу графиню де Шарни и приходите вдвоем. Поужинаем в тесном кругу.

Она сказала это по-королевски. Но она невольно вздохнула, увидев, как грустный Шарни тотчас повеселел.