Александр Дюма - А. Дюма - Собрание сочинений. Том 14. Граф де Монте-Кристо Часть. 1,2,3

— Да, бонапартисты.

— Вот-вот! Право, он мне очень нравится. Не собираются ли женить и его?

— Да, он женится на мадемуазель да Вильфор.

— Это решено?

— Так же, как моя женитьба на мадемуазель Данглар, — смеясь ответил Альбер.

— Вы смеетесь?..

— Да.

— Почему?

— Потому что мне кажется, что в этом браке столько же обоюдной симпатии, как в моем с мадемуазель Данглар. Но, право, дорогой граф, мы с вами болтаем о женщинах, совсем как женщины болтают о мужчинах; это непростительно!

Альбер встал.

— Вы уже уходите?

— Это мило! Уже два часа я вам надоедаю, и вы настолько любезны, что спрашиваете меня, ухожу ли я. Поистине, граф, вы самый вежливый человек на свете! А как вышколены ваши слуги! Особенно Батистен. Я никогда не мог заполучить такого. У меня они всегда как будто подражают лакеям из Французского театра, которые именно потому, что им надо произнести одно только слово, всякий раз подходят для этого к самой рампе. Так что, если вы захотите расстаться с Батистеном, уступите его мне.

— Это решено, виконт.

— Подождите, это еще не все. Передайте, пожалуйста, мой привет вашему скромному приезжему из Лукки, синьору Кавальканте деи Кавальканти, и если бы оказалось, что он не прочь женить своего сына, постарайтесь найти ему жену, очень богатую, очень родовитую, хотя бы по женской линии, и баронессу по отцу. Я вам в этом помогу.

— Однако, — воскликнул Монте-Кристо, — неужели дело обстоит так?

— Да.

— Не зарекайтесь, мало ли что может случиться.

— Ах, граф, — воскликнул Морсер, — какую бы вы мне оказали услугу! Я в сто раз сильнее полюбил бы вас, если бы благодаря вам остался холостым хотя бы еще десять лет!

— Все возможно, — серьезно ответил Монте-Кристо.

И, простившись с Альбером, он вернулся к себе и три раза позвонил.

Вошел Бертуччо.

— Бертуччо, — сказал он, — имейте в виду, что я в субботу принимаю гостей в моей вилле в Отее.

Бертуччо слегка вздрогнул.

— Слушаю, ваше сиятельство, — сказал он.

— Вы мне необходимы, чтобы все как следует устроить, — продолжал граф. — Это прекрасный дом или во всяком случае он может стать прекрасным.

— Для этого его надо целиком обновить, господин граф, обивка стен очень выцвела.

— Тогда перемените ее всюду, кроме спальни, обитой красным штофом; ее вы оставите точно в таком же виде, как она есть.

Бертуччо поклонился.

— Точно так же ничего не трогайте в саду; зато со двором делайте все что хотите; мне было бы даже приятно, если бы он стал неузнаваем.

— Я сделаю все что могу, чтобы угодить вашему сиятельству, но я был бы спокойнее, если бы господин граф соблаговолил дать мне указания относительно обеда.

— Право, дорогой Бертуччо, — сказал граф, — я нахожу, что с тех пор, как мы в Париже, вы не в своей тарелке, вы полны сомнений; разве вы разучились понимать меня?

— Но, может быть, ваше сиятельство, хотя бы сообщите мне, кого вы приглашаете?

— Я еще и сам не знаю, и вам тоже незачем знать. Лукулл обедает у Лукулла, вот и все.

Бертуччо поклонился и вышел.

Ни граф, ни Батистен не лгали, сообщая Альберу о визите луккского майора, из-за которого Монте-Кристо отклонил приглашение на обед.

Только что пробило семь часов и прошло уже два часа с тех пор, как Бертуччо, исполняя приказание графа, уехал в Отей, когда у ворот остановился фиакр и, словно сконфуженный, немедленно отъехал, высадив человека лет пятидесяти двух, облаченного в один из тех зеленых сюртуков с черными шнурами, которые, по-видимому, никогда не переведутся в Европе. На приехавшем были также широкие синие суконные панталоны, высокие, еще довольно новые, хоть и несколько тусклые сапоги на слишком, пожалуй, толстой подошве, замшевые перчатки, шляпа, напоминающая головной убор жандарма, и черный воротник с белой выпушкой, который можно было бы принять за железный ошейник, если бы владелец не носил его по доброй воле. Личность в таком живописном костюме позвонила у калитки, осведомилась, живет ли в доме № 30 по авеню Елисейских полей граф де Монте-Кристо, и. после утвердительного ответа привратника, вошла в калитку, закрыла ее за собой и направилась к крыльцу.

Батистен, заранее получивший подробное описание внешности посетителя и ожидавший его в вестибюле, узнал его по маленькой голове неправильной формы, седеющим волосам и густым белым усам, — и не успел тот назвать себя расторопному камердинеру, как уже о его прибытии было доложено Монте-Кристо.

Чужестранца ввели в самую скромную из гостиных. Граф уже ожидал его там и, улыбаясь, пошел ему навстречу.

— А, любезный майор, — сказал он, — добро пожаловать. Я вас ждал.

— Неужели? — спросил приезжий из Лукки. — Ваше сиятельство меня ждали?

— Да, я был предупрежден, что вы явитесь ко мне сегодня в семь часов.

— Что я к вам явлюсь? Предупреждены?

— Вот именно.

— Тем лучше, по правде говоря, я боялся, что забудут принять эту предосторожность.

— Какую?

— Предупредить вас.

— О нет!

— Но вы уверены, что не ошибаетесь?

— Уверен.

— Ваше сиятельство сегодня в семь часов ждали именно меня?

— Именно вас. Впрочем, мы можем проверить.

— Нет, если вы меня ждали, — сказал приезжий из Лукки, — тогда не стоит.

— Но почему же? — возразил Монте-Кристо.

Приезжий из Лукки, казалось, слегка встревожился.

— Послушайте, — сказал Монте-Кристо, — ведь вы маркиз Бартоломео Кавальканти?

— Бартоломео Кавальканти, — обрадованно повторил приезжий из Лукки, — совершенно верно.

— Отставной майор австрийской армии?

— Разве я был майором? — робко осведомился старый воин.

— Да, — сказал Монте-Кристо, — вы были майором. Так называют во Франции тот чин, который вы носили в Италии.

— Хорошо, — ответил приезжий из Лукки, — мне-то, вы понимаете, безразлично…

— Впрочем, вы приехали сюда не по собственному побуждению, — продолжал Монте-Кристо.

— Ну еще бы!

— Вас направили ко мне?

— Да.

— Добрейший аббат Бузони?

— Да, да, — радостно воскликнул майор.

— И вы привезли с собой письмо?

— Вот оно.

— Ну, вот видите! Давайте сюда!

И Монте-Кристо взял письмо, распечатал его и прочел. Майор смотрел на графа выпученными, удивленными глазами; взгляд его с любопытством окидывал комнату, но неизменно возвращался к ее владельцу.

— Так оно и есть… милейший аббат пишет… "майор Кавальканти, знатный луккский патриций, потомок флорентийских Кавальканти , — продолжал, пробегая глазами письмо, Монте-Кристо, — обладающий годовым доходом в полмиллиона…"

Монте-Кристо поднял глаза от письма и отвесил поклон.

— Полмиллиона! — сказал он. — Черт возьми, дорогой господин Кавальканти!