Александр Дюма - Дюма. Том 01. Изабелла Баварская. Повести

Пятнадцать епископов, облаченных в первосвященнические ризы, аббаты в митрах, многочисленные священники и толпа горожан ожидали тело короля за городскими воротами. С пением заупокойных молитв они проводили траурный кортеж через Лондонский мост, по улице Ломбард до собора св. Павла. Колесница с гробом была запряжена четверкой роскошных вороных лошадей. На хомуте одной лошади висел английский герб, на хомуте другой были изображены гербы Фракции и Англии, разделенные на четыре части так, как король носил их при жизни на своей груди; на хомуте третьей висел один герб Франции, и на хомуте четвертой — герб непобедимого короля Артура. Этот последний герб представлял собой три золотые короны на лазурном поле. После отпевания тело усопшего поместили в Вестминстерском аббатстве, где покоится прах английских королей.

Так ушел из жизни столь шумно прославившийся английский король Генрих V, прозванный Завоевателем. Он проник во Францию гораздо глубже, нежели кто-либо из его предшественников. Генрих V взял Париж, который никому еще не удавалось захватить; он оставил своим наследникам титул короля Франции, и они сохраняли его до тех пор, пока, спустя четыре столетия, Наполеон острием своей шпаги не начертал на щите английского герба три французские лилии. Генрих V умер, прожив лишь половину того срока, какой Господь Бог обычно назначает человеку. Это был один из храбрейших рыцарей своего времени, однако слишком властолюбивый, заносчивый и высокомерный.

Едва герцог Бедфорт успел отдать Генриху последние почести, как прибывший из Парижа посланец принес известие о том, что его уже ожидают на других похоронах: умер французский король Карл VI.

Несчастный безумец отдал Богу душу 22 октября 1422 года. В свой последний час он был так же печален и одинок, как и всю жизнь. Рядом с ним не было ни королевы Изабеллы, ни дофина Карла, ни кого-нибудь из пятерых еще остававшихся после него детей; не было при нем и принцев его семьи: герцог Беррийский умер, герцоги Орлеанский, Бурбонский и Бретонский находились в плену, герцог Бургундский не осмеливался принять последний вздох того, чье королевство он бессовестно продал. Не было возле него ни единого друга!.. Междоусобица развеяла их или увела к дофину. Когда в последний, смертный час, в тот час, коща разум, прежде чем навсегда нас покинуть, обретает всю свою силу, подобно лампе, что вспыхивает ярким пламенем перед тем, как погаснуть вовсе, — коща в этот час немощный король обрел на время рассудок, зрение и дар речи и, бледный и умирающий, опершись на постель, поднялся и в ветхой и мрачной зале стал искать вокруг себя, на ком бы остановить свой последний взгляд, кому бы сказать последнее прости, он увидел лишь безучастные лица канцлера и камергера, стоявших у его смертного одра по велению служебного долга. Тогда он с глубоким вздохом снова лег, так и не произнеся тех последних слов, что утешают человека в его смертных муках, и закрыл глаза. Ибо только закрыв их, Карл вновь видел перед собою румяное лицо своего юного наследника, который — он был в этом уверен — сердцем не покинул отца, и лицо юной Одетты, преданной королю девушки, чья нежность, если не любовь, принесла ему чуточку счастья. Так, за неимением близких людей, Бог послал к его ложу двух добрых ангелов, чтобы помочь несчастному старику умереть, не изведав хулы и отчаяния. Люди же, которые при нем находились, были столь безучастны, что, хотя они и заметили, что король умер, сказать, в котором часу душа его разлучилась с многострадальным телом, они бы не смогли.

Царствование короля Карла VI, царствование в нашей истории единственное и необычайное, отмеченное безумием монарха, прошедшее под знаком двух сверхъестественных видений — старика в лесу у Ле Мана и юной пастушки из Домреми, — было для Франции одним из самых злополучных, а между тем смерть этого государя вызвала глубочайшую скорбь; имя Благословенный, данное ему народом, утвердилось за Карлом VI более прочно, чем прозвание Безумный, которое дали ему вельможи. Насколько неблагодарна была к нему его семья, настолько же верным остался ему народ: в молодости он покорял всех мужеством и приветливостью; в старости пробудил всеобщее сочувствие своей жалкой, печальной участью. Всякий раз, когда недуг ненадолго отступал, король брал государственные дела в свои руки, и народ сразу же чувствовал его заботу. Он был словно солнце, время от времени светившее сквозь мрачные тучи, и сколь бы слабы ни были его лучи, они радовали души французов.

На другой день после смерти Карла VI пышные королевские почести, которыми не слишком баловали его при жизни, были возданы ему покойному. Тело короля положили в свинцовый гроб, рыцари и оруженосцы перенесли его в церковь дворца Сен-Поль, где при горящих свечах оно стояло двадцать дней до возвращения герцога Бедфорта, и двадцать дней в церкви служили обедни, как это делали при жизни короля. Монахи четырех нищенствующих парижских орденов ежедневно приходили совершать богослужения, и каждый мог свободно войти в церковь и помолиться у гроба.

Наконец 8 ноября прибыл герцог Бедфорт. Видя, что он очень опаздывает, парламент уже принял кое-какие меры для похорон короля. Так, из дворца Сен-Поль пришлось продать мебель — настолько была пуста королевская казна. 10-го числа тело Карла VI перенесли в собор Нотр-Дам; навстречу ему вышли священники всех церквей и депутация от Университета. Священнослужители двигались по правую руку, доктора и риторы в парадных одеяниях — по левую. Гроб, поставленный на роскошные носилки под шатром из голубого сукна, расшитого золотом и лилиями, несли: справа — оруженосцы и придворные королевского дома, слева — купеческие старшины и воины. Поверх гроба лежало очень точно выполненное изображение короля с золотой короной на голове, в белых перчатках, украшенных драгоценными перстнями и с двумя монетами — золотой и серебряной. Король был изображен в суконном платье алого цвета с золотым шитьем, в такой же мантии, отделанной горностаем, черных чулках и в башмаках из голубого бархата, усеянных золотыми лилиями. Покрывало, наброшенное на бренные останки, несли служащие парламента, за ними следовали пажи, и, наконец, на некотором удалении, один, весь в черном, ехал верхом герцог Бедфорт, регент королевства. Грустно было видеть, что на похоронах несчастного французского короля, познавшего измену при жизни, брошенного после смерти, нет ни одного принца королевской крови и что погребением его распоряжается англичанин: междоусобная война и война с чужеземцами двенадцать лет бушевала в королевстве с неистовой силой, так что ураган ее сорвал и далеко разметал все до единого листья с королевского древа.