Александр Дюма - Дюма. Том 01. Изабелла Баварская. Повести

В назначенный день отец мальчика предстал перед королем Пипином, а виновного привела женщина в черном под вуалью; другие мальчишки пришли с родителями. Присутствовали все придворные и даже мнимая королева, восседавшая на троне рядом с супругом; был там и предатель майордом, стоявший позади короля; были и сыновья майордома, ставшие к тому времени настоящими воинами, храбро сражавшимися с неверными. А вот мать их, жена майордома, не дожила до того дня: она умерла за несколько лет до описываемого нами события.

Пипин выслушал жалобу отца мальчика, потом приказал Карлу выйти вперед и спросил, что он имеет сказать. Карл отвечал, что если наказывают его, то следовало бы наказать и короля Пипина, потому что он, Карл, применил к вору приговор, вынесенный королем за такой же проступок и при подобных обстоятельствах.

Изумившись тому, как уверенно держится виновный, Пипин стал допрашивать ребятишек, и все подтвердили, что повешенный в самом деле украл и что приговор был справедливый.

Король поворотился к крестьянину и сказал:

— Милейший! Правда одна: твой сын заслуживал веревки и его повесили; это несчастье, но я не могу наказать того, кто вынес столь справедливый приговор.

Потом он приказал позвать Карла.

— Дружок, — обратился к нему король, — кто твой отец?

— Государь! Я не знаю отца, — отвечал мальчик.

— Он что же, умер? — продолжал Пипин.

— Нет, государь, — возразил мальчик, — потому что каждое утро и каждый вечер моя матушка молится за него.

— А кто твоя мать? — не унимался король.

— Государь! — опустившись на колени, отвечал мальчик. — Моя мать велела, если вы зададите мне этот вопрос, отдать вам вот это кольцо.

С этими словами мальчик снял с пальца кольцо и протянул его королю Пипину. Пипин узнал кольцо, которое он посылал дочери короля Карниолского. В эту минуту он понял, что Карл его сын; он приказал ему:

— Ступай за матерью.

Мальчик подошел к даме в вуали и подвел ее к подножию трона. Пипин поднялся и, простерев руку, молвил:

— Раз уж это день справедливости, пусть справедливость будет воздана всякому. Слушайте же, что я вам скажу!

Все умолкли, приготовившись слушать короля Пипина.

— Однажды, — начал король, — могущественного принца обручили с заморской королевной. Принц поручил тому, кого считал верным слугою, поехать за море и привезти невесту; однако вместо королевской избранницы подлый слуга переодел свою дочь в платье невесты, надел на нее украшения невесты, приказал двум своим лакеям убить несчастную королевну и подложил свою дочь в постель принца на место юной непорочницы, которую тот ожидал. Теперь скажите мне — верный ли это слуга?

Все в один голос отвечали, что слуга — негодяй.

Услыхав приговор, вынесенный предателю, и увидав, что этот приговор ни у кого не вызывает возражений, король поворотился к старшему сыну майордома с такими словами:

— Какого, по вашему мнению, наказания заслужил человек, предавший своего короля?

— Господин и король мой, — скромно отвечал юноша, — соблаговолите спросить мнение более мудрого и ученого, нежели я.

— Раз я обращаюсь к тебе, — настаивал король, — я, стало быть, желаю услышать твое мнение; говори же, а другие тоже выскажутся после тебя.

— Ну что же, государь, — решился молодой рыцарь, — такой человек заслуживает, чтобы его привязали к хвосту коня, протащили через весь город, а потом сожгли.

Король обратился с тем же вопросом к младшему сыну майордома, и тот отвечал:

— Государь! Я согласен с мнением моего брата.

Король задал этот же вопрос всем, и каждый согласился с мнением сыновей майордома.

Тоща он поворотился к майордому и спросил его мнение.

— Господин мой и король! — падая на колени, залепетал тот. — Не мне выносить себе приговор; я и вправду совершил злодеяние, в коем вы меня обвиняете.

— Ну что ж, — кивнул король, — вы будете казнены по приговору вашей собственной крови!

Несмотря на мольбы Берты, король приказал страже схватить майордома, привязать к хвосту коня, протащить по улицам и сжечь за городскими воротами.

Потом он отправил в изгнание мнимую королеву, но по праву оставил при себе прижитых с нею детей.

В тот же день он по-королевски отпраздновал свадьбу со своей настоящей супругой, и только тоща Карл узнал, что Пипин — его отец. До тех пор он готов был поклясться, что он сын мельника; но он не возгордился, узнав правду, и был дружен со своими братьями и сестрами, в особенности со Львом и Бертой.

Король Пипин счастливо и славно правил до 768 года от Рождества Христова, а когда умер, оставил королевство франков в руках своего сына Карла Великого.

В тот же год сицилиец Стефан III был провозглашен папой римским.

Еще при жизни короля Пипина Карл Великий женился на славной принцессе Хильдегарде, и не потому, что она была знатного происхождения, ведь она была дочерью простого рыцаря, а потому что была она набожна и покорна.

И вот случилось так, что на следующий год после восхождения нового короля на престол неверные снова собрали немалые силы в Саксонии и Венгрии; король Карл Великий поручил заботу о супруге своему брату Венеману, а сам во главе войска двинулся против язычников.

Карл Великий был уже тем, чем обещал стать с самого детства, когда еще жил у мельника, то есть отличным наездником с развевающимися черными волосами, смуглолицым и суровым с виду воином; росту же в нем было восемь его собственных футов [29] фут — ох англ, foot — ступня. , а ступни у него были предлинные, недаром еще и ныне его ступня служит мерой длины, зовущейся королевским футом. Его лицо было шириной в пядь, а лоб — в его собственный фут; брови были длиной с его нос, то есть полпяди каждая, и нависали над столь ярко сверкавшими глазами, что тот, на кого он обратил гневный взгляд, не мог пошевелиться и цепенел. Король ел мало хлеба, зато за раз съедал четверть барашка, или пару куриц, или гуся, или павлина, или журавля, или целого кролика. Он был так могуч, что одним ударом меча, прозванного Озорником, мог разрубить всадника вместе с конем; порой ему случалось, взяв в руки четыре подковы, играючи согнуть их все разом, или, посадив на руку воина в доспехах, поднять его легко, без всяких усилий, на уровень своего плеча, а спустя минуту опустить наземь.

Читатель может догадаться, что язычникам нелегко было решиться пойти на него войной; но чем более он их уничтожал, тем их становилось все больше; вот почему вместо года, как рассчитывал Карл Великий, кампания продолжалась уже два с половиной года, и конца ей не было видно.