Александр Дюма - Дюма. Том 01. Изабелла Баварская. Повести

— Ваше сиятельство, — сказал он, завидев графа Неверского, — настал наш последний час. Нам суждено умереть; но лучше умереть в муках, чем жить богоотступником. Да спасет вас Бог, с нами Иоанн Креститель и Божья Матерь, вперед!

И он бросился в самую гущу неверных и упал в шестой раз, теперь уж навсегда.

Так была проиграна битва, так погибли французские рыцари. Венгры, даже не начав боя, тут же обратились в бегство, однако предательство не спасло их. Турки были быстрее и, настигнув их, учинили дикую расправу. Из шестидесяти тысяч человек, которыми командовал король, уцелело только семеро, и он среди них. Ему повезло: вместе с властителем Родоса Филибером де Найаком им удалось спастись на венецианском судне, которым командовал Томас Муниго и которое доставило Филибера де Найака на Родос, а Сигизмунда — в Далмацию.

Битва длилась три часа. Всего три часа понадобилось, чтобы от ста восьмидесяти тысяч осталось всего семьсот человек. Расправившись с христианами, Баязет осмотрел вражеский лагерь и выбрал палатку короля Венгерского, в которой тот еще недавно пировал и где была выставлена золотая и серебряная утварь; другие же палатки он предоставил в распоряжение своих солдат и военачальников. Сняв боевое снаряжение, чтобы отдыхало тело — ведь он сражался не хуже простого солдата, — Баязет уселся, скрестив ноги, перед дверью на ковре и позвал к себе всех своих генералов, друзей, чтобы поговорить с ними об одержанной победе. Они тотчас же явились на зов; Баязет, довольный прошедшим днем, смеялся, шутил и обещал в будущем завоевать Венгрию, а вслед за нею и все другие земли христиан. Он желал царствовать над всем миром, как некогда его предок Александр Македонский, — подданные согласно кивали головой, выражая свое одобрение и славя его. Затем Баязет отдал следующие приказания: во-первых, пусть тот, кто кого-нибудь пленил, на следующий день приведет пленника к нему; во-вторых, пусть отыщут всех убитых и положат рядом тела наиболее знатных и могущественных рыцарей, ибо он собирается отужинать перед их трупами; а в-третьих, пусть ему непременно сообщат, что сталось с королем Венгерским: убит он, пленен или спасен.

Отдав распоряжения и почувствовав, что он отдохнул, Баязет приказал привести ему свежего коня; он пожелал осмотреть поле битвы, ибо ему доложили, что его люди жестоко пострадали в этом бою, хотя он сам не верил, чтобы горстка христиан могла нанести его армии большой урон. Итак, он отправился на поле боя и тут убедился, что ему сказали лишь полуправду: рядом с одним убитым христианским бойцом лежало тридцать турок. Вне себя от ярости, Баязет проговорил:

— Да, нашим людям пришлось тяжко, христиане дрались как львы; но даю слово: оставшиеся в живых поплатятся за это. Пошли!

По мере того как Баязет продвигался вперед, он все больше дивился храбрости и ловкости врага. Он достиг того места, где упали друг на друга де Ла Тремуй и его сын, — вокруг них лежала груда мертвых тел. Баязет последовал путем, пройденным Жаном Венским, — он был устлан трупами. Наконец он достиг места, где погиб этот славный рыцарь, прикрыв собой знамя Божьей Матери, его окоченевшие пальцы так крепко сжимали древко, что пришлось их отрубить, чтобы высвободить знамя.

Два часа потратил Баязет, в последний раз осматривая поле боя, и затем удалился в свою палатку; он проклинал христиан, победа над ними обошлась дороже, чем любое поражение. Наутро, едва он приоткрыл створки двери, как увидел поджидающих его военачальников: они хотели знать, что делать с пленными, — прошел слух, что отрубят голову всем, кто бы ни попросил милости. Но Баязет прикинул, какую выгоду может он извлечь, подарив жизнь знатным сеньорам. Он кликнул толмачей и приказал узнать, кто из уцелевших самые богатые и знатные: переводчики ответствовали, что самыми знатными назвались шесть рыцарей: Жан Бургундский граф Неверский — глава войска; Филипп д’Артуа граф д’Э, Ангерран де Куси; граф де Ла Марш; Анри де Бар и Ги де Ла Тремуй. Баязет пожелал увидеть их, и ему их привели; они поклялись верой и законом, что говорят правду, что это их подлинные имена. Тоща Баязет сделал знак графу Неверскому приблизиться к нему.

— Если ты тот, за кого себя выдаешь, — сказал Баязет через переводчика, — то есть если ты Жан Бургундский, я дарую тебе жизнь — не из-за твоего имени или выкупа; просто некий некромант предсказал, что ты один прольешь больше христианской крови, чем все турки, вместе взятые.

— Базаак, — ответствовал граф Неверский, — не делай для меня этой милости, мой долг — разделить судьбу тех, кого я привел к тебе; если ты положишь за них выкуп, то и я заплачу за свою жизнь, а если ты их осудишь на смерть, я умру вместе с ними.

— Я сделаю так, как угодно мне, а не как хочешь ты, — отвечал султан и повелел отвести пленников обратно в палатку, служившую им тюрьмой.

Пока султан раздумывал, те ли это сеньоры, за кого они себя выдавали, к нему ввели рыцаря, служившего у его брата Амурата и знавшего немного по-турецки. Это был де Хелли. Баязет видел его однажды и припомнил его. Хорошо ли де Хелли знает пленных рыцарей, спросил Баязет. Де Хелли отвечал, что как бы мало они ни значили во французском рыцарстве, он, наверное, сможет сказать султану, кто эти люди. Тоща Баязет велел проводить его к ним, но запретил разговаривать из боязни сговора и обмана. Де Хелли достаточно было одного взгляда — он тут же узнал их. Он быстро повернулся к Баязету — тот потребовал назвать пленников, — и сказал, что пленники султана — граф Неверский, Филипп д’Артуа, Ангерран де Куси, граф де Ла Марш, Анри де Бар и Ги де Ла Тремуй, — то есть самые знатные и богатые сеньоры Франции, а некоторые даже состоят в родстве с королем.

— Ну что ж, — сказал султан, — их жизнь спасена. Пусть они станут по одну сторону моей палатки, а остальные — по другую.

Приказ Баязета был незамедлительно исполнен. Шестерых пленников поставили справа от султана. Минуту спустя они увидели, что ведут остальных. Триста их собратьев, осужденных на смерть, шли, раздетые по пояс; одного за другим их подводили к Баязету, тот с хладнокровным любопытством разглядывал их, потом делал знак увести. Тот, кого он отсылал, проходил сквозь строй солдат-иноверцев, стоявших с обнаженными саблями, — и через минуту от него оставались лишь бесформенные куски. Все это происходило на глазах у графа Неверского и пяти его соратников.

Случилось так, что среди осужденных на смерть оказался маршал де Бусико; его также подвели к Баязету, и тот послал его умирать, как и других. И вдруг Жан Бургундский заметил де Бусико, он покинул свою группу и направился к султану: преклонив перед ним колено, он стал жестами умолять Баязета пощадить маршала, ибо тот был в свойстве с королем Французским и мог заплатить немалый выкуп. Баязет в знак согласия наклонил голову; де Бусико и Жан Бургундский кинулись друг другу в объятия, после чего Баязет сделал знак, чтобы расправа продолжалась, — это длилось ровно три часа.