Александр Дюма - Собрание сочинений в 50 т. Том 50 (2001). Рассказы

Он сообщил об этом решении тем, кто оставался вместе с ним на судне, и попросил их помочь ему столкнуть в воду еще несколько бревен.

Сначала на помощь к нему пришли канонир, боцман и юнга; однако первые двое были настолько ослабевшими, что почти сразу же выбились из сил и, печально качая головой, снова легли у гакаборта.

Джон Маккей и юнга продолжили работу.

С невероятными усилиями им удалось столкнуть в воду бревно, к которому они привязали веревку; затем, выловив часть обшивки судна, плававшую в воде, они привязали этот обломок к другому концу каната.

Так у каждого из них оказалось по куску дерева, которые могли помочь им в этой попытке спастись.

И все же, перед тем как броситься в море, Джон, каким бы бывалым моряком он ни был, утратил мужество и готов был остаться ждать смерти на корабле, вместо того чтобы идти ей навстречу.

Однако его вдохновил пример юного товарища, к тому же он подумал, что эти люди на берегу не останутся там навсегда и могут уже сегодня уйти куда-нибудь, а завтра у него сил будет меньше, чем накануне; и он решил рискнуть жизнью.

Джон Маккей грустно попрощался с бедной г-жой Бремнер, которая уже не ходила и с трудом говорила; он был в отчаянии от того, что ему приходится покидать ее таким образом, однако пообещал ей, что, если он доберется до берега и там найдется хоть какое-нибудь средство помочь ей, эта помощь ей будет оказана.

Она со своей стороны дала ему одну из тех двадцати двух рупий, что у нее остались: она берегла эти деньги с тем большей заботой, что у нее уже была возможность оценить, насколько они ей пригодились.

После этого Джон Маккей, бросившись в воду, ухватился за бревно и, пока он молился, препоручая себя Провидению, бревно само по себе тронулось с места и поплыло, что показалось моряку добрым предзнаменованием; ему подумалось, что это рука самого Господа направила его в сторону берега.

И в самом деле, как если бы это было чудом, Джон Маккей почувствовал, что его одеревеневшие члены, которые еще несколько минут назад не могли сгибаться в суставах, обрели прежнюю гибкость и часть прежней силы.

Однако вскоре он заметил, что бревно, вместо того чтобы помогать ему и поддерживать его на воде, страшно его утомляло.

С каждой волной оно меняло направление движения и переворачивалось.

Не раз уходя с головой под воду и задыхаясь, он отпустил бревно, но тут же почувствовал, что начинает тонуть, и, превозмогая себя, снова ухватился за него и крепко сжал руками как единственное средство спасения.

К несчастью, вскоре он заметил, что прилив не несет бревно к взморью, а толкает его почти что вдоль берега. И тогда, предвидя, что он не сможет долго переносить подобное испытание, Джон Маккей попытался помешать бревну поворачиваться: для этого он вытянулся вдоль него, обхватил его одной ногой и одной рукой, а другой ногой и другой рукой стал грести, пытаясь плыть к берегу.

Некоторое время ему это удавалось, и у него начала появляться надежда добраться до берега, как вдруг на него обрушилась огромная волна, давя его всем своим весом, отрывая от бревна и увлекая под воду — оглушенного, полумертвого от удара и почти потерявшего сознание.

И все же ему удалось вынырнуть на поверхность и глотнуть воздух; но тотчас же новая волна накрыла его с головой.

На этот раз несчастный Джон подумал, что все для него кончено; его сердце и уста готовы были исторгнуть не молитву, а предсмертный вопль, обращенный к Богу, как вдруг он почувствовал сильный толчок.

Это волна бросила моряка на бревно, как раньше другая волна оторвала его от этого бревна.

Он снова ухватился за него, несколько раз перевернулся вместе с ним и при этом почувствовал, что тело ему царапают песок и ракушки, влекомые морем к берегу; это навело его на мысль, что берег этот, вероятно, не так уж далеко, хотя еще и не виден.

Волны, все сильнее и сильнее, следовали одна задругой, и наконец одна из них швырнула пловца на скалу, за которую он, отпустив бревно, уцепился изо всех сил, в страхе, что волна, отхлынув, потащит его в море.

Волна прошла, но не смогла оторвать его от скалы.

Затем, спасаясь от волн, он пополз в сторону берега, цепляясь за камни и хватаясь за само дно в ту минуту, когда яростная волна с грохотом обрушивалась на него.

Так он достиг берега.

Однако, оказавшись там, Джон Маккей настолько обессилел, что, не задумываясь о том, находится ли он вне досягаемости для волн, лег на песок под прикрытием скалы и уснул, не отдавая себе отчета в том, погружается ли он в сон или это наступает смерть.

Проснувшись, он увидел вокруг себя дюжину людей, о чем-то говорящих между собой по-индийски; это обрадовало Маккея, поскольку у него были опасения, что он мог оказаться за пределами территории Компании.

Маккей немного говорил по-индийски и, сразу же вступив в беседу с ними, выяснил, что имеет дело с райотами — крестьянами, работающими на английскую Ост-Индскую компанию, а место, куда его выбросили волны, находится в шести днях ходьбы от Читтагонга, или Илламабада, — главного города Ост-Индской компании с тем же названием, расположенного в девяноста льё от Калькутты, на границе с королевством Аракан.

Успокоившись относительно того, где и среди кого он оказался, Джон Маккей спросил у крестьян, не могут ли они дать ему несколько зерен риса, пусть даже сырого.

Те ответили, что ему нужно лишь пойти с ними, минут через пять он присоединится к своим спутникам, а там для него сделают все, что уже сделали для них. Джон попробовал подняться, но это ему не удалось.

Двое крестьян помогли ему встать на ноги.

Маккей попытался сделать несколько шагов, но и это ему не удалось.

Тогда те же двое взвалили его на плечи и понесли к группе людей, находившихся примерно в четырехстах шагах от них.

По пути к ним они пересекали небольшой ручей.

Пораженный зрелищем чистой и прозрачной воды, весело струящейся среди камней, Джон спросил, можно ли ему утолить здесь жажду.

Сначала крестьяне отказали ему в этом, но, уступив его настойчивой просьбе, согласились опустить его у ручья.

Он с исступлением окунул голову в воду и пил, захлебываясь, поскольку ему казалось, что, едва он оторвется от воды, ее больше не будет.

Индусы силой оторвали его от воды, опасаясь, как бы в таком количестве она не причинила ему вреда.

Однако, напротив, эта свежая и чистая вода подействовала на него настолько благотворно, что он поднялся и с радостью почувствовал, что может идти сам.

Опираясь на руки своих провожатых, он добрел до группы людей, к которой они и направлялись.