Мюриэл Спарк - Лучшие годы мисс Джин Броди. Девицы со скудными средствами

Некоторые присутствующие мужчины были демобилизованы из небоевых армейских частей. Некоторые не годились для военной службы в силу очевидных причин — нервного подергивания мышц лица, плохого зрения или хромоты. Другие еще носили военную форму. Николас ушел из армии месяц спустя после Дюнкерка, откуда он выбрался с ранением большого пальца руки. Демобилизация последовала в результате незначительного нервного расстройства, которое случилось с ним в тот месяц, после Дюнкерка.

Николас держался явно отстраненно от собравшихся вместе поэтов, но, хотя и приветствовал своих друзей с заметной сдержанностью, было столь же заметно, что ему хотелось, чтобы Джейн могла вкусить всю радость общения с ними. На самом деле он хотел, чтобы она снова пригласила его на обед в клуб Мэй Текской, что дошло до нее несколько позже в тот же вечер.

Поэты читали свои стихи — по два стихотворения каждый, и каждый получал аплодисменты. Некоторым из них предстояло через несколько лет пережить провал и исчезнуть на «ничейной земле» — в пабах Сохо, пополнив число неудачников, столь часто встречающихся в литературной жизни. Другие, несмотря на талант, вовремя заколебались и, не обладая достаточной стойкостью, бросили поэзию и нашли себе работу в рекламе или в издательском деле, более всего возненавидев людей от литературы. Третьи преуспели, но далеко не все из них продолжали писать стихи, а если писали, то не только стихи.

Один из таких поэтов, Эрнест Клеймор, впоследствии, в 1960-е годы, стал биржевым маклером-мистиком. Рабочие дни он проводил в лондонском Сити, выходные — три раза в месяц — в своем загородном коттедже из четырнадцати комнат, где он, игнорируя жену, запирался в кабинете и писал свою «Думу», и один раз в месяц — в монастыре. В шестидесятые годы Эрнест Клеймор прочитывал в неделю одну книгу: читал в постели, перед сном. Иногда он посылал письмо в газету о какой-нибудь рецензии на книгу: «Сэр, возможно, я туп, но я прочел вашу рецензию на…»; ему предстояло еще написать три небольших философских книги, которые были действительно вполне доступны человеческому разумению; в описываемый же момент, летом 1945 года, он был юным темноглазым поэтом, присутствовавшим на поэтическом вечере и только что закончившим читать, хрипло и мощно, свой второй вклад в общее дело:

Он принадлежал к Космической школе поэтов.

Его манеры и внешность свидетельствовали об ортосексуальной [69] Ортосексуальная ориентация (зд.) — ортодоксальная сексуальная ориентация. ориентации, и Джейн никак не могла решить, культивировать ли его ради дальнейшего знакомства или по-прежнему держаться Николаса. Ей каким-то образом удалось осуществить и то, и другое, поскольку Николас привел этого темноволосого, с хрипловатым голосом поэта, этого будущего биржевого маклера, на следующую вечеринку, и она ухитрилась договориться с ним о новой встрече, прежде чем Николас увел ее в сторонку — порасспрашивать еще немного о загадочной жизни клуба Мэй Текской.

— Да это просто общежитие для девушек, — сказала она ему. — Вот и все, к чему это сводится.

Пиво подавали в банках из-под джема, что выглядело претенциозностью высшего разряда, так как банки из-под джема были б о льшей редкостью, чем стаканы или кружки. Дом, где проходила вечеринка, находился в Хэмпстеде. Народу собралось столько, что стояла страшная духота. Хозяева, по словам Николаса, были интеллектуалы-коммунисты. Он увел Джейн в спальню, где они уселись на край незастеленной кровати и уставились на ничем не застланные доски пола — Николас с философическим утомлением, а Джейн с энтузиазмом неофитки в мире богемы. Обитатели дома, заявил Николас, вне всякого сомнения, интеллектуалы-коммунисты, о чем с легкостью можно судить по разнообразию лекарств от диспепсии на полке в ванной комнате. Он пообещал, что укажет на них Джейн, когда они снова вернутся вниз и присоединятся к гостям. Хозяева, сказал Николас, ни в коем случае не намерены знакомиться с гостями этой вечеринки.

— Расскажите мне про Селину, — попросил Николас.

Свои темные волосы Джейн собрала и заколола высоко на затылке. Лицо у нее было широкое. Единственное, что могло в ней привлекать, — это ее юность и душевная и интеллектуальная неопытность, которых сама она еще не осознала. Она на время забыла, что собиралась, насколько возможно, понизить литературный дух Николаса, и вела себя предательски, будто он и в самом деле был гением, каким он, еще до истечения недели, и претендовал быть в письме, подделанном ею по его просьбе от имени Чарлза Моргана [70] Чарлз Морган — известный английский сценарист (1894–1958). . Николас решил, что будет делать все, что может быть приятно Джейн, кроме одного — он не будет с ней спать. Решение было принято ради успеха двух проектов: опубликования его книги и его проникновения в Мэй-Тек вообще и к Селине в частности. «Расскажите мне побольше про Селину». Ни тогда, ни в какое-либо другое время Джейн не понимала, что у Николаса с первого его посещения клуба Мэй Текской возник поэтический образ, который дразнил воображение и донимал его, требуя подробностей, точно так, как сам он теперь донимал Джейн. Она же ничего не знала о его скуке и социальной неудовлетворенности. Она не видела в Мэй-Теке микрокосма идеального общества — ничего подобного. Прекрасная беззаботная бедность Золотого века не укладывалась в жизнь с шиллинговым газометром, которую всякая нормальная девушка считала лишь чем-то сугубо временным, пока не представятся иные, лучшие возможности.

Эти звуки принес в гостиную ночной ветерок. Теперь Николас попросил:

— Расскажите мне про учительницу красноречия.

— О, про Джоанну? Вам надо с ней познакомиться.

— Расскажите мне, как вы одалживаете друг у друга одежду.

Джейн размышляла, что она может выменять на ту информацию, которую ему так хочется получить. Вечеринка внизу шла своим чередом, без них. Голые доски пола у нее под ногами и стены в пятнах, казалось, не обещали задержаться в памяти хотя бы до завтра. Она сказала:

— Нам с вами надо когда-то обсудить вашу книгу. У нас с Джорджем образовался целый список вопросов.

Николас растянулся на незастеленной кровати и лениво думал о том, что, пожалуй, ему следует разработать какие-то меры защиты от Джорджа. Его банка из-под джема была пуста. Он повторил: