Аугусто Бастос - Я, верховный

Пока в Парагвае не будет наведен надлежащий порядок, люди злонамеренные и невежды не перестанут кричать, что одни парагвайцы идут по верному пути.

(Документы Пуэйрредона, т. III, стр. 281.)

За два года до того, в 1815-м, другой жулик-портеньо, генерал Альвеар, Верховный Правитель портовых жуликов, изъявляет желание возобновить отношения с нашей республикой. В каких выражениях? В выражениях мошенника-ростовщика! Он уверяет меня в своем письме, что, если Буэнос-Айрес падет, Парагвай не сможет остаться свободным. Хитрец пытается меня запугать угрозой нового европейского вторжения. Он предлагает мне, исходя из этого, не договор о свободной торговле и дружбе, а сделку работорговцев: двадцать пять ружей за каждую сотню парагвайских рекрутов для его армии. Я не знаю примера подобной низости даже со стороны самых подлых и циничных правителей в американской истории.

Хотят вторжения в Парагвай и многие другие. Сами парагвайские эмигранты умоляют о нем генерала Доррего. Гнусные перебежчики! А сколько еще спесивых каплунов наскакивало на нас и до и после Доррего! И Артигас, и Рамирес, и Факундо Кирога [295] Кирога, Хуан Факундо — аргентинский каудильо, прозванный «тигром льяносов» (равнин, покрытых травянистой растительностью). Фактический хозяин северо-запада Аргентины, Кирога боролся против унитариев — Ривадивии, Лавалье, Паса. Впоследствии присоединился к Росасу, но вскоре был убит, по всей вероятности по тайному распоряжению диктатора, который предпочел избавиться от ненадежного союзника. . Тигры, хозяева льяносов, и дикие кошки, обитатели лесов, рычали, мяукали, точили зубы на нас. Все они плохо кончили: одни убиты, другие забыты — прозябают в изгнании; кое-кто в нашей собственной стране.

Собирается двинуться на нас и Симон Боливар. Освободитель половины континента готовится напасть на Парагвай и покорить единственную свободную и независимую страну, которая уже существует в Америке! Под тем предлогом, что он хочет освободить своего друга Бонплана, он проектирует вторжение по Бермехо [296] Бермехо — река, приток Парагвая. «Бермехо» по-испански означает алый. . Горе ему, если нога его ступит на парагвайскую землю! Уж тогда воды Бермехо действительно станут алыми. Сначала он мне пишет лицемерное письмо, в котором среди цветов красноречия и околичностей таится шип высокопарного ультиматума.

«Сеньору Верховному Диктатору Парагвая.

Ваше Высокопревосходительство, с ранней юности я имел честь поддерживать дружеские отношения с сеньором Бонпланом и бароном Гумбольдтом, чьи знания принесли больше блага Америке, чем все завоеватели.

До меня дошло, что мой обожаемый друг сеньор Бонплан в настоящее время задерживается в Парагвае по причинам, мне неизвестным. Я подозреваю, что этот добродетельный ученый стал жертвой каких-то наветов, которые ввели в заблуждение возглавляемое Вами правительство.

Два обстоятельства побуждают меня убедительно просить Ваше Превосходительство об освобождении сеньора Бонплана. Во-первых, я виновник его приезда в Америку, так как я пригласил его в Колумбию, а когда он уже предпринял это путешествие, военная обстановка принудила его направиться в Буэнос-Айрес; во-вторых, этот ученый может просветить мою страну, если Ваше Превосходительство благоволит отпустить его в Колумбию, правительство которой я возглавляю по воле народа.

Без сомнения, Ваше Превосходительство не знает моего имени и моих заслуг перед Америкой; но, если бы мне было позволено ради свободы Бонплана сказать самому о себе все, что может быть сказано в мою пользу, я осмелился бы сделать это, обращаясь к Вашему Превосходительству с такой просьбой.

Внемлите, Ваше Превосходительство, гласу четырех миллионов американцев, освобожденных армией, сражавшейся под моим командованием. Они вместе со мной умоляют Ваше Превосходительство о милосердии к сеньору Бонплану во имя человечности, мудрости и справедливости. Сеньор Бонплан может поклясться Вашему Превосходительству, прежде чем выедет за пределы территории, находящейся под Вашей властью, что он покинет провинции Рио-де-ла-Платы и, следственно, будет не в силах причинять какой бы то ни было вред провинции Парагвай. Я между тем жду его с нетерпением стосковавшегося друга и почтительностью ученика и готов был бы дойти до Парагвая с единственной целью — освободить лучшего из людей и знаменитейшего из путешественников.

Ваше Высокопревосходительство, я надеюсь, что Вы не оставите без последствий мою горячую просьбу, и надеюсь также, что Вы причислите меня к Вашим самым верным и благодарным друзьям, если невинный человек, которого я люблю, не будет жертвой несправедливости.

Имею честь оставаться Вашего Превосходительства покорным слугой.

Симон Боливар Лима, 23 октября 1823».

(Прим. сост.) Верховный Диктатор действительно не ответил на это письмо Боливара. Ответ, который приводят некоторые историки-романисты, есть апокриф; во всяком случае, он отличается такой учтивостью, которая была отнюдь не свойственна Верховному.

Письмо Хосе Антонио Сукре, президента новообразованного государства Боливия, генералу Франсиско де Паула Сантандеру, вице-президенту Колумбии (и тот и другой были сподвижниками Боливара): «Освободитель, по-видимому, собирается отправить экспедиционные корпусы из Верхнего и Нижнего Перу в Парагвай, который, как вы знаете, стонет под властью тирана, не только жестоко угнетающего эту провинцию, но и изолировавшего ее от всего человечества, ибо никто не имеет туда доступа без соизволения ее Пожизненного Диктатора». (11 октября 1825.)

Сантандер — Сукре «Просвещенная Европа весьма возрадовалась бы, если бы Парагвай вышел из-под жестокой опеки тирана, который его угнетает и который отделил его от остального мира». (Сентябрь 1825.)

Я даже не дал себе труда ответить на него. Пусть приходит, сказал я тем, кого испугало фанфаронство освободителя-свободоубийцы. Если он доберется до нашей границы, я дам ему переступить ее только для того, чтобы сделать его своим денщиком и конюхом. Поскольку я храню молчание, он пишет своему шпиону в Буэнос-Айресе, декану Гриморио Фунесу, прося его ходатайствовать о разрешении пройти через территорию этой страны, чтобы вторгнуться в Парагвай, «вырвать его из когтей этого узурпатора и вернуть в качестве провинции Рио-де-ла- Плате». Угрюмый декан не достигает успеха своими интригами и происками. Да и как мог достигнуть его этот мрачный посредник! Он выказывает глубокое разочарование, убедившись в том, что Буэнос-Айрес остерегается начать «облаву на этого зверя», под которым подразумеваюсь я. Ведь Боливар стремится не только раздавить Парагвай. Он стремится также проникнуть в Рио-де-ла-Плату. И это после встречи с Сан-Мартином [297] Сан-Мартин, Хосе (1778—1850) — один из виднейших руководителей борьбы за независимость испанских колоний в Америке, генерал. В 1808—1812 гг. участвовал в освободительной борьбе испанского народа против войск Наполеона I. Вернувшись на родину, в Аргентину, был назначен командующим вооруженными силами аргентинских патриотов. В 1817 г. возглавил военный поход в Чили. В 1821 г. войска Сан-Мартина освободили Перу, и он был объявлен диктатором республики. Вследствие разногласий с Боливаром, стремившимся объединить под своим руководством всю Южную Америку, в 1822 г. отказался от власти и эмигрировал во Францию. в Гуаякиле [298] После разгрома испанских сил в Венесуэле и освобождения провинции Кито (совр. Эквадор) Боливар в июле 1822 г. встретился в городе Гуаякиле с Сан-Мартином, изгнавшим испанцев из Перу и провозгласившим его независимость. Во время этой встречи Боливар отклонил предложение Сан-Мартина о совместных действиях их армий. !