Аугусто Бастос - Я, верховный

Мне очень жаль, Ваше Превосходительство, но, к несчастью, это невозможно. Потрудитесь объяснить мне, сеньор Робертсон, на что же тогда пушки английской эскадры, которые, однако, позволили вам с лихвой вернуть все похищенное. Почему вы не настояли перед консулом вашей империи и его другом-приятелем, командующим этими военными кораблями, чтобы мне было возвращено то, что мне принадлежит? Разве этот флот не защищает британский протекторат над Рио-де-ла-Платой? Неужели он не способен воспрепятствовать безнаказанному пиратству, лишающему мою страну вооружения, необходимого для ее обороны? Оружие, Ваше Превосходительство, рассматривается как военное имущество, и в таких случаях британский консул и командующий воздерживаются от вмешательства: оно означало бы нарушение суверенитета и самоопределения государств. Вы сами знаете это, Ваше Превосходительство, и тоже не были бы расположены допустить подобное вмешательство в ваши дела. Не говорите пустяков. Я сыт по горло хитрыми уловками, прикрываемыми британской флегмой! Итак, если подвести итог всем этим рацеям, ваши командующие и консулы не могут обеспечить мне свободное судоходство по реке, которая согласно международному праву не является исключительным достоянием или собственностью какого-либо из лимитрофных государств. Да, Ваше Превосходительство. Это вне их возможностей. Мне очень жаль, но это так. Так, значит, сеньор работорговец, когда дело касается Протектората, его суверенитет признается, а когда дело касается такой свободной и суверенной страны, как Парагвай, ее суверенитет не признается. Прекрасный способ защищать самоопределение народов! Их защищают, если они порабощены, их угнетают, если они свободны. Выходит, теперь надо делать ставку либо на английского, либо на французского хозяина, либо на тех, кто их сменит, — другой альтернативы нет. Что касается меня, то я не намерен терпеть подобные посягательства со стороны какой бы то ни было державы.

Послушайте, Робертсон, вас и вашего брата радушно приняли в нашей республике. Вам дали желанный простор для торговли. Вы торговали всем, чем хотели, и мы смотрели сквозь пальцы даже на то, что вы занимались контрабандой, включая и куплю-продажу контрайербы [309] Контрайерба — травянистое растение, произрастающее в Южной Америке, употребляется в медицине в качестве противоядия. и мулаток.

Вот относящиеся сюда отрывки из письма, написанного по-английски:

«Мне поистине тяжело сообщить вам известие, которое я только что получил о том, что дон Агустин, капитан брегантины Йисасиса (sic: речь идет о Хосе Томасе Исаси) встретил на реке Сан-Хуан, примерно в трех лигах вниз по течению от порта Кабалу-Куатиа вашего брата, захваченного солдатами Артигаса, которые напали на него в Бахаде, когда он плыл вверх по реке с оружием для Верховного Правителя Парагвая. 25 этого месяца я собираюсь отправиться к этому месту и, если смогу ему как-нибудь помочь, сделаю все, что будет в моих слабых силах, и оттуда дам знать, как обстоит дело.

Я послал вам с доном Энрике де Аревало (по прозвищу Тукутуку) золотую цепочку, крест idem [310] Также (лат.). четыре кольца idem и другие вещи, которые стоят меньше, чем весят, но блестят гораздо больше, чем стоят. Пожалойста, напишите, получили вы их или нет, потому что в таких случаях посыльному нельзя полностью доверять. Золотая цепочка была двух ярдов длиной, и было бы жаль, если бы она досталась кому не надо, тем более, что мне еще не заплатили ее цену.

Надеюсь, к настоящему времени моя мулаточка уже продана, и так как ваш брат взят в плен и один Бог знает, когда его выпустят, будьте добры, пошлите мне сами при первой возможности плату за нее в йербе первого сорта». (Робертсон. Примечания.)

В этом отношении характерно одно из «Писем». В нем приводится verbatim et literatum [311] Дословно и буквально (лат.). письмо, которое шотландский сержант Дэвид Спалдинг (дезертировавший из английских экспедиционных войск и обосновавшийся в Корриентесе) написал своим друзьям, братьям Робертсонам, требуя у них выплаты маленького «долга». Письмо сержанта Спалдинга относится ко времени происшествий, случившихся с Джоном Пэришем в Бахаде, и, таким образом, также и в этом плане является документальным свидетельством очевидца, который, правда, не слишком силен в орфографии и синтаксисе.

Меня душит негодование. Я достаю мешочек с бальзамом Корвизара, который мне дал Бонплан. Несколько раз кряду втягиваю его носом, как нюхательный табак (мне не до отваров!), пока у меня все лицо и руки не начинают фосфоресцировать зеленоватым светом. Джон Робертсон в ужасе отшатывается. Послушайте! На вас лица нет, Ваше Превосходительство! Зато вы потеряли не лицо, а совесть, черт побери! Не только вы с братом, но и многие другие англичане жили здесь и торговали в свое удовольствие. Кто хотел уехать, уезжал и увозил с собой целое состояние.

Вы с братом здесь сказочно разбогатели. Я стремился, как вы знаете, установить прямые отношения между вашей нацией и этой богатой страной. Я хотел назначить вас своим торговым представителем, своим консулом, своим поверенным при палате общин. И вот чем вы мне платите! Когда речь идет о товарах, в которых я нуждаюсь, мне говорят, что ваши власти не могут гарантировать мне свободный ввоз оружия! Когда надобно учесть мои интересы, мне говорят, что предназначенное для моей республики должно остаться в руках монтенеро [312] Монтонеро — повстанцы-партизаны, составлявшие войска всякого рода каудильо и кондотьеров. Отряды монтонеро играли немаловажную роль в гражданских войнах, смутах и путчах, которыми полна история почти всех стран Латинской Америки. и убийц, и английские официальные лица скандальным образом оставляют без внимания мои справедливые требования! Так знайте же, что я не разрешаю больше вам, вашему брату и вообще ни одному британскому купцу находиться на моей территории. Я не разрешаю вам больше торговать английскими тряпками. На словах «английские тряпки» я громко чихаю. Раздражение слизистой на почве отвращения. Я беру еще понюшку фосфорического табака. В окно роями залетают светляки. Я давлю их у себя на лице, на шее. Я весь покрываюсь светящейся смазкой их внутренностей. Все помещение озаряют мертвенно-бледные отсветы. Мой гнев пылает с полу до потолка. Чихание, как шквал, опрокидывает погребальную урну, в которой я держу бразильский нюхательный табак. Комната наполняется черным туманом с желтыми проблесками. Я знаю это теперь, когда пишу. А тогда это видел ошарашенный Робертсон. Обратившись в зеленое пламя, я расхаживаю перед ним, оцепеневшим от страха, взад и вперед, из угла в угол. Убирайтесь отсюда, подлые тряпичники, со своими вшивыми тряпками! Не нужна нам эта дрянь! Вы и ваш брат должны в двадцать четыре часа оставить Республику, если не хотите оставить здесь свою шкуру. Позвольте, Ваше Превосходительство, нам ведь нужно собраться, не можем же мы бросить свое имущество... Ничего я вам не позволю! У вас нет никакого имущества, кроме вашего паршивого существования! Уносите ноги, пока наши парагвайские вороны не расклевали ваши британские потроха! Вы меня поняли? А? I beg your pardon. Excellency! Shut up [313] Простите, Ваше Превосходительство! Заткнитесь (англ.). , Робертсон! Прикусите ваш поганый язык и уезжайте. Вы с вашим братом высылаетесь, изгоняетесь из нашей страны. В вашем распоряжении 1435 минут, и ни минутой больше, чтобы отчалить и освободить этот город от вашего тлетворного присутствия! Вы меня слышали?