Аугусто Бастос - Я, верховный

Мое доверие к Рамиресу еще не подорвано. Должно быть, он замышляет какую-нибудь хитрость против посланца императорского двора.

Как вы увидите, Ваше Превосходительство, пишет Кантеро в своем последнем донесении, я стараюсь всеми возможными средствами умиротворить эмиссара императорского двора и, как приказало мне Ваше Превосходительство, выведать его задние мысли. Для того чтобы он выболтал их, я прибег к маневру, который мне показался удачным и уместным: сказал ему, будто видел сон о союзе между Парагваем и Бразилией, которые-де вместе составили самую могучую силу на этом континенте. Имперский посланник, по всей видимости, так подавлен, что, откровенно говоря, начинает внушать жалость.

Прогуливаясь по прохладным галереям Госпитальной Казармы, я с наслаждением представляю себе, как посланца империи поедают москиты, клопы и блохи. Донимают болотные змеи. Иссушает летний зной в полуразвалившемся здании бывшего комиссариата, где воздух раскален, как в печи. Преследует назойливый Амадис Кантеро, который хочет при помощи вымышленных сновидений выведать экспансионистские планы Бразилии.

Вот наконец докладная записка Рамиреса. Он торжествующе объясняет мне самым подробным образом, опираясь на измерения с точностью до миллиметра, соотношение между прыжком блохи и длиной ее лапок с учетом привходящих обстоятельств: прыжок не одинаков у самца и самки, до и после того, как блоха насосалась крови своих жертв, а также, с позволения Вашего Превосходительства, до и после совокупления. Негодяй изобразил даже в бесстыдных рисунках все моменты спаривания.

Секретное донесение Кантеро: как оказалось, Ваше Превосходительство, сеньор делегат Рамирес, поднимаясь на крышу, взял с собой не только воду и провизию; он поместил в корзину также одну из горничных императорского посланца. Сеньор делегат сделал это так осторожно, что никто ничего не заметил и не заподозрил. В корзине они веселились в свое удовольствие, сбивая масло и изображая животное о двух спинах. Между тем имперский посланец пожаловался мне, что количество блох не только не уменьшилось, но значительно возросло. Я стараюсь скрыть от него то, что произошло, хотя об этом уже известно всему селению. Даже индейцы смеются над корзиной-которая-поднялась-на-небо. Я очень опасаюсь, что недоверчивый бразилец в свою очередь потребует, чтобы ему выплатили возмещение, как он выплатил его индианке за издохшую ослицу. Однако красивая мулатка-рабыня так и сияет после своего заточения в корзине с сеньором делегатом. Нельзя не признать, что дон Хосе Леон Рамирес, принеся себя в жертву, хитроумно содействовал нашему делу. Мулатка таскает нам тайную корреспонденцию своего хозяина, что позволяет снимать с нее копии, с тем чтобы Ваше Превосходительство были полностью осведомлены о сношениях имперского посланника со своей государственной канцелярией.

Я приказываю Кантеро ослабить свой умиротворительный натиск. В последнем донесении он сообщает мне: я пригласил, Ваше Превосходительство, императорского посла и его семью на верховую прогулку по красивым рощам и перелескам на берегах Параны. Он сухо отклонил это приглашение. Тогда я послал ему в подарок парагвайские гамаки для него, его супруги и его дочерей. Потом сбрую с серебряным набором. Такой же отказ. Когда настал национальный праздник, день рождения Вашего Высокопревосходительства, императорский посланник воспользовался случаем для того, чтобы выказать свою обиду. В прошлом году он отпраздновал 6 января чрезвычайно пышно. Приказал разжечь два огромных костра и иллюминировать восемьюстами свечами фасад своей резиденции, узнав от меня, что население Парагвая таким способом выражает свою преданность нашему Верховному Диктатору. Помимо того, имперский уполномоченный раздал милостыню бедным и, одетый в праздничное платье, присутствовал вместе со своей семьей на танцах и играх, устроенных в селении. А в этом году двери и окна его жилища были закрыты, и он вызывающе прогуливался перед ним в самом затрапезном платье. Я позволил себе заметить, что удивлен этим различием между его прошлогодним и теперешним поведением. Разве обязан полномочный представитель империи, резко ответил он мне, праздновать день рождения правителя, который семнадцать месяцев держит его в захудалом индейском селении, в непристойной обстановке и нездоровой местности? Человек, которому постоянно наносят обиды, не должен и не может веселиться. Дайте знать вашему Верховному Диктатору, что, если он воображает, что Бразилия его боится, он весьма ошибается. Империю не так-то легко испугать, и она принимает оскорбления, нанесенные, ее посланцу, сообразно с тем, от кого они исходят. Передайте ему от меня, что если переговоры не подвигаются, то это объясняется двуличием в поведении парагвайского кабинета, моральной болезнью, неведомой при дворе Рио-де-Жанейро. Как я должен отвечать, Ваше Превосходительство, на дерзости этого жалкого посланника? Пусть его отведет душу. Передай ему, что если он действительно имеет сказать мне что-то важное, то пусть сначала даст доказательства выполнения обещанного относительно присылки оружия и всего прочего. А если ему нечего сказать, пусть уходит, откуда пришел. Я должен также сообщить Вашему Превосходительству, что кости арабских лошадей, предназначавшихся вам в подарок от императора, уже белеют на пастбище, и их клюют стаи хищных птиц. Скажи воронам от моего имени, Кантеро: приятного аппетита!

Последняя докладная записка Корреа своему правительству, сообщает мне Кантеро в шифрованном донесении, гласит: международные связи диктатуры обширны. Ее щупальца простираются на Плату, Банда-Ориенталь, Риу-Гранди, Санта-Крус-де-ла-Сьерру. Ее основная цель — образование великой конфедерации, центром и главою которой был бы Парагвай: Нет никакого сомнения, что парагвайское правительство в сговоре с риограндским маршалом Баррето и что оно не отказывается от плана поднять революцию в Риу-Гранди-ду-Сул и объединить его с Монтевидео в конфедерацию, направленную против Буэнос-Айреса, коль скоро сможет рассчитывать на союз с Бразилией, который позволит Парагваю противиться дерзким притязаниям портеньо. При первом известии о том, что внутренние провинции отложились от Буэнос-Айреса, Диктатор, который является душой этого нового объединения, хотя и держится в тени, что никого не может обмануть, приказал вновь занять оставленный плацдарм или лагерь у Сальто и послал парагвайские корабли в порты своих новых союзников. Ах ты наглец и интриган! И это ты, Корреа, теперь приехал к нам в качестве посла от революционеров Риу-Гранди-ду-Сул! Если бы я позволил тебе приехать в Асунсьон, то только для того, чтобы вздеть твою голову на пику и выставить ее на Площади Республики. Ну и прохвост! Грязная тварь! Я не дам тебе даже запятнать своей кровью парагвайскую землю — много чести! Убирайся ко всем чертям! Простофиля Кантеро предупреждает меня с присущей ему глупостью: я выяснил, Ваше Превосходительство, что посланец империи, помимо всего прочего, франкмасон, притом одной из самых высоких степеней в этой ужасной, злокозненной ассоциации. Это было бы еще не самое худшее в Корреа, дорогой Кантеро. Напротив, его принадлежность к масонам, если он действительно масон, — то немногое, если не единственное, что говорит в пользу этого проходимца, замаскированного бандеиранте, сегодня эмиссара империи, а завтра посла республики фаррапосов. Бедные республиканцы-фаррапосы! Бедные масоны! Иметь в своих рядах этого мошенника, который служит только своей мошне, для них поистине пагубно. В донесении Кантеро дальше говорится: представитель империи и республики, сеньор, считает Ваше Высокопревосходительство главой образующейся широкой конфедерации. В настоящий момент, пишет Корреа в своей докладной записке от 2 апреля, парагвайский Диктатор в большей мере хозяин Аргентинской федерации, чем сам Буэнос-Айрес. Он имеет тайные связи в Сисплатинском государстве [334] Сисплатинской провинцией или республикой до 1776 г., когда она вошла в состав Рио-де-ла-Платы, называлась португальская колония, занимавшая территорию нынешнего Уругвая. В 1821 г. эта территория была захвачена Бразилией и находилась в ее руках до 1825 г., когда борьба между Бразилией и Аргентиной за обладание Уругваем и восстание в самом Уругвае окончились признанием его независимости. и Перуанской республике, может рассчитывать на поддержку сильной партии в Мисионес и Риу-Гранди и многих приверженцев в Мату-Гросу [335] Мату-Гросу — штат Бразилии. и при первом удобном случае протянет руку помощи сторонникам полной независимости провинции Риу-Гранди, покончит с Буэнос-Айресом, открыто возглавит нынешнюю Федерацию, вторгнется в Мату-Гросу, завладеет Мисионес-Ориенталес под видом компенсаций или репрессалий и принесет ужасы войны в сердце провинции Сан-Паулу, под тем же предлогом вступив в нее через Сальто-де-Сете-Кедас. Непрекращавшиеся сношения между парагвайским правительством и диссидентскими провинциями Федерации Рио-де-ла-Плата через посредство Корриентеса во время последней кампании на юге, неожиданное возвращение парагвайским Диктатором Кордове, Санта-Фе и Паране [336] Кордова, Санта-Фе, Парана — города Рио-де-ла-Платы, ныне Аргентины. их подданных за несколько месяцев до того, как эти правительства восстали против Буэнос-Айреса и начали войну с ним, — все эти и другие обстоятельства, о которых я по-прежнему буду аккуратно сообщать в своих докладных записках, приводят к выводу, что нет другого способа предотвратить опасности, со всех сторон угрожающие империи, кроме как заключить союз с Парагваем и его хитрым и по-восточному деспотичным Диктатором... Чего же мне еще желать, отъявленный плут! Ты соперничаешь в словоблудии с Кантеро, как и он, выплескивая на бумагу ужасающую смесь противоречивых сведений, сплетен и всякого рода выдумок. Ты запутался в своих интригах: воображение у тебя беднее, чем у Хосе Леона Рамиреса, придумавшего такой оригинальный способ ловли блох. Вышли же, Хосе Леон, этого неисправимого выродка и позаботься как следует проверить его багаж. Не позволяй ему вывезти ничего принадлежащего нам, даже блоху. Смотри в оба! И скажи ему категорически: пусть не вздумает когда-нибудь вернуться в наши края, если не хочет окончательно лишиться головы, безголовый болван. Пусть идет к дьяволу вместе со своей империей или республикой, или той и другой вместе!