Жозе Эса де Кейрош - Преступление падре Амаро. Переписка Фрадике Мендеса

— А! Это ты? — проснулся наконец каноник и ответил, зевая во весь рот: — Я поздно пришел от аббата, выпил чаю, ну и разморило… А ты где был?

— Я вернулся в город.

— Славно угостил нас аббат. Потроха были выше всяких похвал! А я хватил-таки лишнего! — ворчал каноник, сонно барабаня пальцами по обложке молитвенника.

Амаро сел подле него и стал мешать угли в камине.

— Знаете что, учитель? — сказал он вдруг; потом помолчал и тихо добавил: — Со мной вышел странный случай! — Он хотел продолжать, но удержался и только пробормотал: — Мне как-то не по себе; в последнее время выбился из колеи…

— Ты и правда что-то бледен, — сказал каноник, вглядевшись в него. — Прими-ка слабительного.

Амаро молча смотрел на огонь.

— Дело в том, что… Я решил переехать на другую квартиру.

Каноник поднял голову, вытаращил сонные глаза.

— Переехать на другую квартиру?… Почему?

Падре Амаро пододвинулся к нему поближе вместе со стулом и тихо сказал:

— Видите ли… Мне кажется, священнику не совсем удобно жить в доме, где одни женщины; тем более девушка-невеста…

— Что за вздор! Вот еще глупости… Ты жилец. Оставь, братец, эти мысли. Ты живешь как бы в гостинице…

— Нет, нет, учитель; я уже решил.

Амаро вздохнул. Ему хотелось, чтобы каноник начал его расспрашивать, облегчил бы ему признание.

— Тебе это только сегодня пришло в голову, Амаро?

— Это верно, сегодня. У меня есть на это свои причины. — Он чуть не сказал: «Я наделал глупостей», но ему стало стыдно, и он промолчал.

Каноник несколько мгновений смотрел на него.

— Говори, братец, напрямик, в чем дело?

— Я говорю напрямик.

— Тебе там дорого?

— Нет! — нетерпеливо отмахнулся Амаро.

— Так. Значит, что-нибудь другое?

— Конечно. Что прикажете делать? — И он прибавил игриво, чтобы угодить канонику: — Вкусное каждому нравится…

— Так, так! — засмеялся каноник. — Понимаю. Ты мне как другу дома деликатно намекаешь, что тебе у них скучно!..

— Да нет! — Амаро вскочил со стула; недогадливость каноника выводила его из себя.

— Ну, брат! — воскликнул каноник, разводя руками. — Ты хочешь переехать на другую квартиру, так должна же быть какая-то причина! По-моему, лучше, чем у…

— Правильно! Правильно! — перебил его Амаро, возбужденно бегая по комнате. — Но я решил переехать! Прошу вас, приищите мне недорогую квартирку, с мебелью… Вы лучше моего разбираетесь в этих делах…

Каноник молчал, совсем утонув в кресле и почесывая подбородок.

— Недорогую квартирку… — пробурчал он наконец. — Что ж! Попробуем… Попробовать можно.

— Вы понимаете, — торопливо заговорил Амаро, подходя к нему вплотную, — у Сан-Жоанейры…

Но дверь скрипнула, и в столовую вошла дона Жозефа. Они поговорили о званом обеде у аббата, о насморке бедной доны Марии де Асунсан, о больной печени милейшего каноника Саншеса. После этого Амаро ушел, уже почти радуясь, что не разоткровенничался с дорогим учителем.

Каноник размышлял, глядя на головешки в камине. Решение Амаро уехать от Сан-Жоанейры подоспело как нельзя более кстати. Когда каноник Диас привел на улицу Милосердия нового постояльца, он договорился с Сан-Жоанейрой, что уменьшит сумму, которую уже много лет выплачивал ей регулярно, каждое тридцатое число. Вскоре, однако, ему пришлось в этом раскаяться. Когда у Сан-Жоанейры не было постояльцев, она жила на первом этаже, и каноник мог наслаждаться без помех ее привязанностью: Амелия, спавшая в комнатке наверху, ни о чем не подозревала. Но когда в доме появился падре Амаро, Сан-Жоанейра уступила ему нижние комнаты, а сама спала на железной койке, рядом со спальней Амелии. С глубоким огорчением каноник убедился, что такие порядки «испортили ему всю музыку». Теперь он мог предаваться послеобеденному отдыху в объятиях своей Сан-Жоанейры лишь в том случае, если Амелия обедала в гостях, если Руса уходила на Фонтанную площадь за водой, если совпадали еще тысячи непредвидимых обстоятельств. И вот он, член епархиального совета, человек старый и себялюбивый, паче всего берегущий здоровье, вынужден ждать, ловить случай и вместо удовольствий, регулярных и согласных с гигиеной, терпеть неудобства, приличные разве лицеисту, влюбленному в учительницу. Если же Амаро от них съедет, Сан-Жоанейра вернется в свою спальню в нижнем этаже, и возобновится удобная свобода, полуденные свиданья… Правда, придется платить прежнюю сумму… Что ж, он будет платить!

— Какого черта! По крайней мере, хоть поживу в свое удовольствие! — заключил он.

— О чем это вы, братец, рассуждаете вслух? — спросила дона Жозефа, очнувшись от дремоты, навеянной теплом камина.

— Да вот, думаю, как буду умерщвлять плоть в великий пост! — ответил он со смехом.

В этот час Руса, как всегда, пришла звать падре Амаро к чаю. Он шел по лестнице медленно, сердце его замирало от страха. Он боялся гнева Сан-Жоанейры, которая, без сомнения, уже знала о случившемся. Но в столовой он застал одну Амелию. Услышав его шаги, она схватилась за рукоделие и, низко над ним склонясь, делала торопливые стежки — пунцовая, как платок, который обшивала для каноника.

— Добрый вечер, менина Амелия.

— Добрый вечер, сеньор падре Амаро.

Обычно Амелия встречала его дружеским возгласом «Ола!» или весело кричала: «А вот и вы!» Ее церемонный тон ужаснул священника, он сказал, запинаясь:

— Менина Амелия, прошу вас, простите меня… Я поступил отвратительно… Сам не знаю, что со мной случилось… Поверьте… Я решил покинуть ваш дом. Я уже просил каноника Диаса подыскать мне другую квартиру…

Он говорил, не смея поднять глаза, и не видел, как Амелия взглянула на его — удивленно и горестно.

В эту минуту вошла Сан-Жоанейра и, заметив падре Амаро, весело развела руки:

— Вы уже дома? Я все знаю, все знаю: мне падре Натарио говорил: обед был шикарный! Теперь рассказывайте все по порядку!

Амаро пришлось описать все блюда, шуточки Либаниньо, Богословский спор; затем заговорили об усадьбе — и Амаро ушел к себе, так и не решившись сказать Сан-Жоанейре, что собирается от нее уехать: ведь для бедной женщины это означало потерю шести тостанов в день!

На другое утро каноник Диас зашел к Амаро, прежде чем отправиться на собрание капитула.

Падре Амаро брился у окна.

— Ола, дорогой учитель! Что новенького?

— Все улаживается отлично! Совершенно случайно, как раз сегодня… Неподалеку от меня имеется домик — просто находка! Там жил майор Нунес, но он переезжает в пятый номер.

Поспешность каноника не очень понравилась Амаро, он спросил довольно уныло, натачивая бритву:

— Дом меблирован?

— Да. Полный набор мебели, посуды, белья — все есть, что нужно.

— Так что…

— Так что перебирайся и живи в свое удовольствие. Между нами говоря, Амаро, ты совершенно прав. Я все это обдумал. Конечно, тебе удобнее жить одному. Словом, одевайся; надо осмотреть дом.