Разипурам Нарайан - Продавец сладостей. Рассказы. «В следующее воскресенье». «Боги, демоны и другие»

— У меня ничего не вышло, Шива ушел.

В это время во дворце Химавана гостил мудрец Нарада [36] Один из великих мудрецов, которому были открыты дороги во все миры; благодаря своему необыкновенному уму и проницательности он пользовался любовью и уважением всех богов и людей. , великий мастер плести и распутывать интриги во всех мирах. Он сказал Парвати:

— Не старайся привлечь Шиву молодостью и красотой тела, на этом пути ты не добьешься успеха, потому что молодость и красота исчезают, стоит только Шиве открыть свой третий глаз. Если ты хочешь его завоевать, рассчитывай на свои душевные силы, а не на привлекательность и помощь таких созданий, как Васанта и Манматха. Возвращайся на гору Кайласу, живи в одиночестве и молись.

И еще Нарада научил Парвати одному из самых сильных заклинаний — мантре «Ом нама шивая» — и посоветовал ей сосредоточиться и не думать ни о чем, кроме этой мантры. Парвати удалилась на гору Кайласу и наложила на себя суровое покаяние.

В это время Рати, жена Манматхи, пришла к Шиве и взмолилась:

— Спаси меня, ведь это по твой воле я стала вдовой.

— Мне жаль тебя, — ответил ей Шива, — но сейчас ничего нельзя сделать. Твой муж сам во всем виноват. Я не могу помочь тебе. Манматха не погиб, он только лишился тела. Сгорела лишь грубая оболочка, а дух его жив. Я даровал ему право заниматься прежним делом, но так, чтобы его никто не видел; кроме того, я дарую ему право находиться поблизости от меня вместе с другими невидимыми и незримыми слугами и помощниками.

— О, сколько еще, сколько еще, сколько еще я буду женой невидимого мужа? — воскликнула Рати.

— К тому же в следующем рождении вы вновь станете мужем и женой.

И Рати пришлось удовольствоваться этим обещанием.

Но тут вмешались Брахма и другие боги:

— О великий бог, что же ты сделал? Ведь ты уничтожил бога любви, как же теперь будет существовать мир? Манматха не хотел причинить тебе зло, он лишь старался помочь нам.

— Я не уничтожил его, — ответил им Шива, — он жив, я лишь освободил его от тела и очистил его дух.

Парвати продолжала свое покаяние, и усердие ее не осталось незамеченным. Однажды к ней на вершину горы явился какой-то человек. Это был Шива, который принял облик аскета, давшего обет безбрачия. Он предстал перед ней и спросил:

— О чем ты молишься?

— О том, чтобы получить руку и сердце Шивы, больше мне ничего не надо. И я добьюсь своего, чего бы мне это ни стоило.

Человек рассмеялся ей в лицо.

— Глупая ты, глупая! — сказал он. — Зачем тебе понадобился Шива, этот грубый, неотесанный старик, который, не раздумывая, сжег несчастного бога любви? Он приходит в ярость из-за каждого пустяка, его тело испачкано золой, ему уже давно пора на кладбище, он носит вместо одежды тигровую шкуру, а вместо браслетов и короны — живых змей! В нем нет ничего привлекательного, забудь его.

Но на Парвати его слова не произвели никакого впечатления, и он продолжал:

— К тому же Шива показал себя безрассудным и непочтительным мужем. Разве ты не знаешь, что однажды в давние времена тесть не позвал его к себе на праздник в наказание за его грубость? [37] В одном из предыдущих воплощений Парвати была женой Шивы, и тогда ее звали Сати. Ее отец устроил большой праздник с богатыми жертвоприношениями и пригласил богов из многих миров. На небе собрались почетные гости, которые съехались на праздник каждый в своей колеснице. Среди них не было только Шивы и его жены, не получивших приглашения. Но Шива поддался уговорам Сати и все-таки явился к тестю, который жестоко оскорбил его. Сати не могла перенести такого унижения, бросилась в костер и погибла.

— Перестань, пожалуйста! — рассердилась Парвати. — Грешно говорить дурно о великой душе, еще грешнее ронять дурные слова в уши ближних. Уходи.

Человек ушел.

И тогда Шива предстал перед Парвати во всем своем величии и назвал ее своей женой. В эту торжественную минуту снова появилась Рати, которая решила сделать последнюю попытку вернуть мужа. Она приблизилась к счастливой паре и сказала:

— Вы утопаете в блаженстве, которое принесла вам любовь, в то время как бог, давший вам… — Рати заплакала и развязала конец своего сари, в котором она хранила горсть пепла. — Вот во что вы превратили моего мужа! — воскликнула она, с благоговением протягивая Шиве пепел Манматхи.

У Шивы было самое радужное настроение.

— Хорошо, — сказал он, — твой муж сейчас предстанет перед тобой таким, каким он был прежде, но помни, что для всех остальных ничего не изменится. Никто, кроме тебя, его не увидит. Теперь иди и будь счастлива. Для других он станет прежним Манматхой только в следующем рождении.

Бог любви восстал из пепла и ушел со своей женой Рати.

От брака Шивы и Парвати родился шестиликий бог Субраманья, скакавший верхом на павлине. Его появление на свет предрешило судьбу демона. Еще ребенком Субраманья напал со своей армией на Тараку и убил его. И все произошло так, как хотел того сам Тарака, который согласился расстаться с жизнью, только если на него поднимет руку потомок Шивы.

Сейчас настало время рассказать вам о самом замечательном рассказчике всех времен — о Валмики, или Адикави. Вы, наверное, знаете, что Адикави — значит «великий поэт, первоисточник поэзии». Валмики — автор двадцати четырех тысяч строф «Рамаяны», большинство которых в том или ином виде известно в Индии всем: и мужчинам, и женщинам, и детям. Валмики создал Раму, главного героя поэмы «Рамаяна», хотя тому, кто знает историю возникновения этого эпоса, слово «создал» может показаться не очень удачным. Дело в том, что Рама не похож на обычных персонажей литературных произведений, обязанных своим появлением на свет воображению рассказчиков. Прежде всего потому, что Валмики не создал «Рамаяну», а был лишь «сосудом», в котором она «возникла» и из которого потом «вылилась». И Рама — вовсе не плод его фантазии, а живое существо, которое само явилось Валмики во время одного из его видений.

Привыкнув к обычному, плоскостному развертыванию сюжета, мы испытываем недоумение перед временными смещениями этого эпоса. Валмики говорит в «Рамаяне» о событиях прошлого, а мир узнает об этом творении из уст сыновей Рамы — Куши и Лавы, которым эту поэму рассказывает сам автор. Поэтому, слушая «Рамаяну», нужно отказаться от привычных представлений о чередовании событий и не смущаться, когда повествование возвращается вспять, забегает вперед или уклоняется в сторону. Если царь может править страной шестьдесят тысяч лет и все это время пребывать в добром здравии, автор литературного произведения может, как очевидец, рассказывать предысторию и историю жизни героя, явившегося на свет гораздо раньше его самого, и в то же время беседовать с ним как со своим современником.