Эрнест Хемингуэй - Иметь и не иметь

За два часа до рассвета они уже возились в гараже у бака с бензином, наливали и закупоривали бутыли и устанавливали их в багажнике машины. Гарри прицепил к правой руке крючок и очень ловко двигал и поднимал оплетенные ивовыми прутьями бутыли.

– Ты позавтракать не хочешь?

– Когда вернусь.

– Даже кофе не хочешь?

– А есть?

– Есть. Я поставила на плиту, когда мы выходили.

– Ну, принеси сюда.

Она принесла кофе, и он выпил его в темноте, присев на колесо машины. Она взяла чашку и поставила ее на стеллаж.

– Я поеду с тобой, помогу тебе перетаскивать бутыли, – сказала она.

– Ладно, – ответил он, и она села с ним рядом, крупная женщина с длинными ногами, крупными руками, крупными бедрами, все еще красивая, в шляпе, низко надвинутой на крашеные золотистые волосы. В предрассветной темноте и прохладе они ехали по шоссе сквозь туман, тяжело нависший над равниной.

– Чем ты встревожен, Гарри?

– Не знаю. Так просто тревожно. Ты что, решила отпускать волосы?

– Да, думаю, может, отпустить. Девочки все ко мне пристают.

– Ну их к черту. Оставь так, как сейчас.

– Ты правда так хочешь?

– Да, – сказал он. – Мне так нравится.

– Тебе не кажется, что я уже старая и некрасивая?

– Ты красивее их всех.

– Хорошо, я подстригусь опять. Я могу сделать цвет еще светлее, если тебе нравится.

– Что вообще за дело девочкам до того, что ты делаешь? – сказал Гарри. – Нечего им надоедать тебе.

– Ты же знаешь, какие они. Ты же знаешь, девочки всегда такие. Слушай, если у тебя рейс будет удачный, мы поедем в Новый Орлеан, хорошо?

– В Майами.

– Ну, хотя бы в Майами. А их оставим здесь.

– Раньше я должен сделать этот рейс.

– Ты чем-то встревожен, скажи?

– Нет.

– Ты знаешь, я целых четыре часа не могла заснуть, все думала о тебе.

– Ты славная старуха.

– Мне стоит только подумать о тебе, и я сейчас же хочу тебя.

– Ну, теперь давай переливать бензин в баки, – сказал ей Гарри.

В десять часов утра, в баре Фредди, Гарри стоял у стойки вместе с тремя или четырьмя другими, и только что оттуда вышли двое таможенных чиновников. Они спрашивали его о лодке, и он сказал, что ничего о ней не знает.

– Где вы были вчера вечером? – спросил один из них.

– Здесь и дома.

– До которого часу вы были здесь?

– Пока бар не закрылся.

– Кто-нибудь видел вас здесь?

– Все видели, – сказал Фредди.

– А в чем дело? – спросил их Гарри. – По-вашему, я украл свою собственную лодку. А что бы я стал с ней делать?

– Я только спросил, где вы были, – сказал таможенник. – Не злитесь.

– Я не злюсь, – сказал Гарри. – Я тогда злился, когда у меня забрали лодку без всяких доказательств, что она везла контрабанду.

– У нас было показание, данное под присягой, – сказал таможенный чиновник. – Не я давал это показание. Вы знаете, кто его давал.

– Ну, ладно, – сказал Гарри. – Только не говорите, что я злюсь оттого, что вы меня спросили об этом. Для меня бы лучше, если б она оставалась там, где вы ее привязали. Тогда у меня была бы надежда получить ее обратно. А какие могут быть надежды, если ее украли?

– Никаких, прямо сказать, – ответил ему таможенник.

– Ладно, вы знайте свои бумажонки, – сказал Гарри.

– Только не скандалить, – сказал таможенник, – а не то я вам доставлю случай поскандалить в другом месте.

– Это я пятнадцать лет слышу, – сказал Гарри.

– Пятнадцать лет вы не скандалили.

– Да, и в тюрьме тоже не сидел.

– Так вот и не скандальте, а не то придется посидеть.

– Ладно, успокойтесь, – сказал Гарри. Тут входит придурковатый кубинец, что ездит шофером на такси, и с ним какой-то тип, только что с самолета, и вот Дылда Роджер и говорит кубинцу:

– Хэйсус, у тебя, говорят, ребенок родился?

– Да, сэр, – говорит Хэйсус очень гордо.

– Когда ж это вы поженились? – спросил его Роджер.

– Прошла месяц. Месяц, который до эта. Вы приходил на свадьба?

– Нет, – сказал Роджер. – Я не приходил на свадьба.

– Вы много потерял, – сказал Хэйсус. – Вы потерял весела свадьба. Почему так, вы не приходил?

– Ты меня не звал.

– Да, да, – сказал Хэйсус. – Я забыл. Я вас не звал. Вы получил, что хотел? – спросил он приезжего.

– Да. Как будто. Это самый дорогой бакарди, какой у вас есть?

– Да, сэр, – ответил ему Фредди. – Это настоящий carta del oro. [7] Золотой ярлык (итал.).

– Слушай, Хэйсус, а с чего ты взял, что это твой ребенок? – спрашивает его Роджер. – Это не твой ребенок.

– Как это так не мой ребенок? Как это так? Черт дери, вы не смел так говорить! Как это так не мой ребенок? Вы покупал корову и вы не получал теленок? Это мой ребенок. Черт дери, да. Мой ребенок. Мой собственность. Да,сэр!

Он уходит вместе с приезжим и с бутылкой бакарди, и смеются в конце концов над самим Роджером. Этот Хэйсус – штучка все-таки. Да и тот другой кубинец, Суитуотер, тоже.

Тут входит Краснобай, адвокат, и он говорит Гарри:

– Только что таможенники поехали за вашей лодкой.

Гарри посмотрел на него, и глаза у него были такие, точно он собирался кого-то убить. Краснобай продолжал все так же, без всякого выражения в голосе:

– Кто-то с высокого грузовика увидел ее среди манглий и позвонил по телефону на таможню. Я только что встретил Германа Фредерикса. Он и сказал мне.

Гарри ничего не ответил, но глаза его стали опять, как у всех людей. Потом он сказал Краснобаю:

– Всегда вы все знаете.

– Я думал, вам это будет интересно, – сказал Краснобай тем же ровным голосом.

– Меня это не касается, – сказал Гарри. – Стерегли бы получше.

Оба они стояли у стойки, и ни тот, ни другой не сказал больше ни слова, пока Дылда Роджер и все остальные не убрались оттуда. Тогда они пошли в помещение за баром.

– Зараза вы, и больше ничего, – сказал Гарри. – За что ни возьметесь, все идет к черту.

– Я виноват, что лодку было видно с грузовика? Вы сами выбирали место. Вы сами ее прятали.

– Заткнитесь, – сказал Гарри. – Почему это раньше там такие высокие грузовики не ездили? Это был для меня последний случай честно заработать деньги. Последний случай пойти в рейс, где пахло деньгами.

– Я вам вовремя дал знать.

– Вы просто старый ворон.

– Ну, будет, – сказал Краснобай. – Они хотят ехать сегодня вечером.

– И пусть себе хотят.

– Они что-то начинают беспокоиться.

– В котором часу они хотят ехать?

– В пять часов.

– Я достану лодку. Отвезу их хоть к черту в зубы.

– Это неплохая мысль.

– Вот накаркаете еще. Не суйтесь в мои дела и не каркайте.

– Слушайте, вы, бешеный, – сказал Краснобай, – я вам хочу помочь, стараюсь для вас…

– А сами только портите. Заткнитесь. С такой заразой, как вы, лучше не связываться.

– Да будет вам, наконец.