Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 8. Личные воспоминания о Жанне д'Арк. Том Сойер – сыщик

Рано утром семнадцатого июня разведчики донесли о приближении Тальбота вместе с Фастольфом и его подкреплением. Барабаны пробили сбор, и мы выступили навстречу англичанам, оставив Ришмона с его людьми охранять замок Божанси и удерживать тамошний гарнизон. Вскоре мы завидели противника. Фастольф, как оказалось, убеждал Тальбота отступить и не принимать боя, а лучше распределить новое пополнение по английским крепостям на Луаре, которые иначе будут захвачены, и затем терпеливо дожидаться новых подкреплений из Парижа. Он предлагал истощать силы Жанны ежедневными мелкими стычками, а потом, выбрав удобный момент, напасть на нее с крупными силами и сокрушить разом. Да, Фастольф был мудрым и многоопытным полководцем. Но неистовый Тальбот не захотел и слушать о промедлениях. Он был все еще в ярости после поражения под Орлеаном и последующих неудач, и клялся Богом и св. Георгием, что разделается с Девой, хотя бы ему пришлось сражаться с ней один на один, без всякой помощи. Фастольф уступил, но при этом заметил, что они рискуют потерять все, что было добыто англичанами ценою многолетних трудов и кровавых битв.

Противник занял сильно укрепленную позицию и поджидал нас в боевом порядке, укрывшись за частоколом и выставив вперед лучников.

Приближалась ночь. Англичане прислали гонца с дерзким вызовом на бой. Но Жанна сохранила все свое спокойствие и достоинство. Она сказала гонцу:

— Вернись и скажи, что сегодня уже поздно, а завтра, даст Бог, мы сойдемся и померимся силами.

Ночь наступила темная и дождливая. Это был тот тихий и продолжительный дождь, который навевает мирную и безмятежную дремоту. Около десяти часов вечера герцог Алансонский, Дюнуа, Ла Гир, Потон де Сентрайль и еще два-три командира пришли в штабную палатку, чтобы обсудить с Жанной наши дела.

Некоторые сожалели, что Жанна отказалась от боя, другие — наоборот. Потон спросил ее, почему она отказалась. Она ответила:

— По многим причинам. Англичане все равно не уйдут от нас — поэтому не стоило рисковать, как пришлось бы в другом случае. Уже вечерело, а нам лучше начинать бой засветло; ведь силы наши поредели; девятьсот человек маршала де Рэ стоят у моста в Менге, да еще полторы тысячи под начальством коннетабля охраняют замок Божанси.

Дюнуа сказал:

— Досадно, конечно, что мы раздробили наши силы, но что поделаешь? Ведь и завтра у нас будет их не больше.

Жанна расхаживала по палатке. Она засмеялась дружелюбным смехом и, остановившись перед свирепым старым тигром, коснулась своей маленькой рукой одного из перьев на его шлеме:

— Скажи-ка, мудрец, какое из твоих перьев я тронула?

— Не знаю, ваша светлость.

— Клянусь Богом, в том-то и штука! Видишь, Дюнуа? Не можешь отгадать такого пустяка, а берешься за трудное дело: хочешь предсказать, что скрыто в чреве еще не родившегося дня. Так завтра, говоришь, у нас будет не больше солдат, чем сегодня? А я думаю, что больше.

Все встрепенулись. Всем захотелось узнать, почему она так думает. Но Ла Гир вмешался и сказал:

— Оставьте. Раз она так думает, этого довольно. Так, значит, и будет!

А Потон де Сентрайль спросил:

— Ваша светлость сказали, что были и другие причины не принимать боя?

— Да. Вот вам и другая причина: мы слабы, а день был уже на исходе, и бой не был бы решающим. А нам нужно дать решающий бой. Так и будет.

— Дай-то Бог! А еще какая была причина?

— Да… была еще одна. — Она заколебалась, но затем сказала: Назначенный день еще не наступил. Он наступит завтра. Так уже указано.

Все уже готовились засыпать ее вопросами, но она предостерегающе подняла руку. Потом она сказала:

— Это будет самая славная и благодетельная победа, какую Бог когда-либо даровал Франции. Прошу вас, не спрашивайте, откуда я это знаю. Будьте довольны тем, что это так.

На всех лицах выразились радость и полное доверие. Начался приглушенный разговор, но он вскоре был прерван посланцем с передовых постов, который принес новости: с час назад в английском лагере началось движение, весьма необычное в такое позднее время, да еще когда армия на отдыхе. Под покровом дождя и темноты туда были посланы разведчики. Они только что воротились и доложили, что крупные отряды противника бесшумно отходят в направлении Менга.

Военачальники очень удивились — это можно было прочесть на их лицах.

— Они отступают, — сказала Жанна.

— Похоже на то, — сказал герцог Алансонский.

— Несомненно, — заметили Дюнуа и Ла Гир.

— Это неожиданно, — сказал Луи Бурбон. — Но можно догадаться, с какой целью они это делают.

— Да, — ответила Жанна, — Тальбот одумался. Его горячая голова поостыла. Он хочет взять Мёнгский мост и уйти от нас на тот берег. Он понимает, что тем самым он бросит на произвол судьбы свой гарнизон в Божанси, которому будет трудно спастись от нас, но иначе ему не избежать боя, и это он тоже понимает. Только он не возьмет моста. Уж мы об этом постараемся.

— Да, — сказал герцог Алансонский. — Надо идти за ним и помешать этому. А как же Божанси?

— Предоставьте это мне, светлейший герцог Я возьму его за два часа, и при этом не прольется ни капли крови.

— А ведь верно, ваша светлость! Стоит только сообщить им вести, которые мы сейчас слышали, и они сдадутся сами.

— Да. К рассвету я догоню вас у Менга и приведу с собой коннетабля и его полторы тысячи солдат. А когда Тальбот узнает, что Божанси пал, ему придется крепко призадуматься.

— Клянусь святою мессой, все так и выходит! — вскричал Ла Гир. — Он прихватит с собой менгский гарнизон и отступит к Парижу. А к нам вернутся те солдаты, что сейчас охраняют мост, да те, что оставлены в Божанси, — вот у нас и будет для завтрашнего жаркого дела лишних две тысячи четыреста солдат, как вы нам сегодня обещали. Право, англичанин делает за нас половину работы и избавляет от лишнего кровопролития. Что ж, мы ждем распоряжений, ваша светлость.

— Они будут простые. Дайте солдатам отдохнуть еще три часа. В час ночи пусть выступает авангард под твоим началом, а в помощь тебе пусть едет Потон де Сентрайль. В два часа пойдут остальные под командой герцога. Держитесь в тылу противника и не давайте втянуть себя в бой. А я с охраной поеду в Божанси и покончу с ним так быстро, что на заре вернусь к вам, а со мной — коннетабль и его солдаты.

Так она и сделала. Охрана села на коней, и мы поехали под дождем, прихватив с собой пленного английского офицера, чтобы он подтвердил наши вести. Мы скоро доехали и предложили замку сдаться. Адъютант Тальбота, Ричард Гэтен, убедившись, что он со своими пятьюстами солдат брошен на произвол судьбы, решил, что сопротивление бесполезно. Он не мог рассчитывать на легкие условия сдачи, но Жанна была великодушна. Она согласилась оставить гарнизону коней, оружие и имущество стоимостью в одну серебряную марку на каждого. Они вольны отправляться куда угодно, но обязуются в течение десяти дней не подымать оружия против французов.