Изборник

Послушь, жены, слова Павла апостола, глаголюща: крестъ есть глава церкви, а мужь женѣ своей. Жены же у церкви стоите молящеся богу и святѣи богородици; а чему ся хотите учити, да учитеся дома у своих мужеи. А вы, мужи, по закону водите жены свои, поне же не борзо обрѣсти добры жены.

Послушайте, жены, слова апостола Павла: крест — глава церкви, а муж — жене своей. Жены, стойте в церкви и молитеся богу и святой богородице, а чему хотите учиться, то учитесь дома у своих мужей. А вы, мужья, в законе храните жен своих, ибо нелегко найти хорошую жену.

Добра жена вѣнець мужу своему и безпечалие; а зла жена лютая печаль, истощение дому. Червь древа тлить, а зла жена домъ мужа своего теряеть. Лутче есть утли лодии ездѣти, нежели злѣ женѣ таины повѣдати: утла лодиа порты помочит, а злая жена всю жизнь мужа своего погубить. Лѣпше есть камень долоти, нижели зла жена учити; желѣзо уваришь, а злы жены не научишь.

Хорошая жена — венец мужу своему и беспечалие, а злая жена — горе лютое и разорение дому. Червь дерево точит, а злая жена дом своего мужа истощает. Лучше в дырявой ладье плыть, нежели злой жене тайны поведать: дырявая ладья одежду замочит, а злая жена всю жизнь мужа своего погубит. Лучше камень бить, нежели злую жену учить; железо переплавишь, а злой жены не научишь.

Зла бо жена ни учениа слушаеть, ни церковника чтить, ни бога ся боить, ни людеи ся стыдить, но всѣх укоряет и всѣх осужаеть.

Ибо злая жена ни ученья не слушает, ни церкви не чтит, ни бога не боится, ни людей не стыдится, но всех укоряет и всех осуждает.

Что лва злѣи в четвероногих, и что змии лютѣи в ползущих по земли? Всего того злѣи зла жена. Нѣсть на земли лютѣи женской злобы. Женою сперва прадѣдъ нашь Адамъ из рая изгнанъ бысть; жены ради Иосифъ Прекрасныи в темници затворенъ бысть; 291жены ради Данила пророка в ровъ ввергоша, 292и лви ему нози лизаху. О злое, острое оружие диаволе и стрѣла, лѣтящеи с чемеремъ!

Что злее льва среди четвероногих и что лютее змеи среди ползающих по земле? Всех тех злее злая жена. Нет на земле ничего лютее женской злобы. Из-за жены прадед наш Адам из рая был изгнан; из-за жены Иосиф Прекрасный в темницу был заключен; из за жены пророка Даниила в ров ввергли, где львы ему ноги лизали. О, злое, острое оружие дьявола и стрела, летящая с ядом!

Нѣ у кого же умрѣ жена; онъ же по матерных днех нача дѣти продавати. И люди рѣша ему: чему дѣти продаешь? Он же рече: аще будуть родилися в матерь, то, возрошьши, мене продадут.

У некоего человека умерла жена; он же по смерти ее начал продавать детей. И люди сказали ему: «Зачем детей продаешь?» Он же ответил: «Если родились они в мать, то, как подрастут, меня самого продадут».

Еще возвратимся на предняя словеса. Азъ бо, княже, ни за море ходилъ, ни от философъ научихся, но бых аки пчела, падая по розным цвѣтом, совокупляя медвеныи сотъ; тако и азъ, по многим книгамъ исъбирая сладость словесную и разум, и съвокупих аки в мѣх воды морскиа.

Но вернемся к прежнему. Я, княже, ни за море не ездил, ни у философов не учился, но был как пчела — припадая к разным цветам, собирает она мед в соты; так и я по многим книгам собирал сладость слов и смысл их и собрал, как в мех воды морские.

Да уже не много глаголю. Не отмѣтаи безумному прямо безумию его, да не подобенъ ему будеши. Уже бо престану с нимъ много глаголати. Да не буду аки мѣх утелъ, роня богаство в руци неимущим; да не уподоблюся жорновом, яко тии многи люди насыщают, а сами себе не могут насытитися жита; да не възненавидим буду миру со многою бесѣдою, яко же бо птиця, частяще пѣсни своя, скоро възненавидима бываеть. Глаголеть бо в мирскых притчах: рѣчь продолжена не добро, добро продолжена паволока.

Скажу не много еще. Не запрещай глупому глупость его, да не уподобишься самому. Не стану с ним много говорить. Да не буду как мех дырявый, роняя богатство в руки неимущих; да не уподоблюсь жерновам, ибо те многих людей насыщают, а сами себя не могут насытить житом; да не окажусь ненавистным миру многословною своею беседою, подобно птице, частящей свои песни, которую вскоре же ненавидеть начинают. Ибо говорится в мирских пословицах: длинная речь не хороша, хороша длинная паволока.

Господи! Дай же князю нашему Самсонову силу, храбрость Александрову, Иосифль разумъ, мудрость Соломоню и хитрость Давидову и умножи, господи, вся человѣкы под нози его. Богу нашему слава и нынѣ, и присно, и в вѣк.

Господи! Дай же князю нашему силу Самсона, храбрость Александра, разум Иосифа, мудрость Соломона, искусность Давида и умножь, господи, всех людей под пятою его. Богу нашему слава, и ныне, и присно, и вовеки.

Доблии, мнится быти, и храборъ Александръ Макидонскыи, яко, все сътворивъ, поспѣвающу ему, имея присно къ доброму делу промышление. Толико бо лѣтъ проводи, съ всѣми языкы брань творя и биася, яко же не можаху хотящии грады по извѣсту исписати Александрова же дѣяния и добраа дѣла души и тѣла его, и, юже въ дѣлѣхъ его, вазнь, и мужество, се уже речемъ, начятокъ от рода его сътворше, и которого бѣ отца сынъ. Блазнять бо ся мнози, глаголюща его сына суща Филипа царя, еже есть не тако. Не того бо есть, но Нектонавовъ и Филиповы жены Олумпиады. 293Образъ же рожества его не по истиннѣ пишюще сего сына быти.

Кажется нам, что доблестным и храбрым был Александр Македонский, раз во всем сопутствовала ему удача, и всегда он стремился к славным делам. Ведь столько лет провел он в войнах и сражениях с различными народами, что и те, кто хотел бы, не могут их точно перечислить. Так поведаем же о подвигах Александра, и о славных деяниях души его и тела, и о счастье, сопутствовавшем деяниям тем, и о мужестве, начав с рассказа о его происхождении и о том, чьим он был сыном. Многие заблуждаются, называя его сыном царя Филиппа, это не так. Не Филиппа он сын, а Нектонава и Олимпиады, жены Филипповой. И не верно описывают рождение его от Филиппа.

Премудрии же египетскыи, иже Нектонава писавше, глаголють, яко царьскыя чести отпалъ есть, силу влъховную дѣя. И всѣмъ языкомъ одолѣ влъхвуя, да мирнѣ пребываше. Аще бо коли на нь поидяше сила ратных, да вои ни строяше, ни съсуд ратныи строяше, ни помощникъ собѣ искааше на исплъчение, но, поставивъ мѣдяницю, творяше влъхвование въ мѣдяници. И вливаше воду от источника въ мѣдяницю, рукама своима дѣлаше лодкы и человѣци вощана, и покладаше въ мѣдяницю. И облачаашеся въ одежду пророческую, имѣяше въ руцѣ своей палицю евелову, и, сгавъ, призываше мнимыя богы своя, влъхвуя, и въздушныя духы и преисподняя бѣсы. Влъхвованиемъ тѣмъ оживяху вощании человѣци, и тако погружахуся лодкы в мѣдяници. И потомъ, погружаемомъ имъ, иже на мори прави корабли погибаху ратных, идущих на нь, зане гораздъ бѣ мужь влъховнѣи силѣ велми. Въ мирѣ же скончявше царство.