Джейн Остин - Гордость и предубеждение и зомби

Уикэм не придумал ничего лучше, как свежо и ароматно испражниться в ответ. Элизабет встала и, ухватив за угол его походную кровать, приподняла ее до пояса. Затем произнесла с приветливой улыбкой:

– Ну же, мистер Уикэм, не забывайте, мы ведь брат и сестра. Давайте же не ссориться из-за прошлых дел. В будущем, я надеюсь, мы с вами будем жить в согласии.

И, вытащив его кровать из додзё, она поволокла ее по лужайке к дому.

Мистер Уикэм был столь встревожен вышеупомянутым разговором, что не решался более сердить свою милую сестрицу Элизабет, затрагивая эту тему, а Элизабет радовалась тому, что ей удалось заставить его замолчать.

Вскоре настал день их с Лидией отъезда, и миссис Беннет оставалось только смириться с грядущей разлукой, которая должна была продлиться не менее года, поскольку супруг никоим образом не разделял ее планов отправиться всей семьей в Ирландию.

– Ах, Лидия! Душенька моя! – причитала она. – Когда же мы снова свидимся?

– Господи, вот уж не знаю! Года через два или три, наверное.

– Пиши мне как можно чаще, милая моя.

– Это уж как получится. Ты ведь знаешь, у замужних женщин на письма времени не всегда хватает. Вот пусть сестры мне пишут. Им все равно больше заняться нечем.

Мистер Уикэм простился с ними примерно так же сердечно, как и его жена. Он сказал лишь несколько слов, пока его кровать грузили в коляску вместе со сменой белья и горшочками с жидкой пищей.

– Превосходный малый, – заметил мистер Беннет, едва они уехали, – не встречал никого лучше. Пожалуй, мне даже нравится, что он такой расслабленный.

Из-за разлуки с дочерью миссис Беннет не находила себе места несколько дней.

– Я все думаю о том, – говорила она, – что нет ничего хуже расставания с дорогими тебе людьми. Без них чувствуешь себя так одиноко.

– Замужество дочери обычно этим и заканчивается, – отвечала ей Элизабет. – Поэтому вы должны радоваться, что пока не выдали замуж остальных четырех.

– Вовсе нет! Лидия покинула меня не потому, что вышла замуж, а только потому, что семинария Святого Лазаря находится в такой дали. Будь она поближе, Лидия бы так скоро не уехала.

Но уныние, вызванное этим печальным событием, вскоре миновало, и в сердце миссис Беннет вновь пробудилась надежда, чему немало способствовали распространившиеся по округе новости.

Экономка в Незерфилде получила распоряжения подготовить дом к приезду хозяина, который собирался заехать сюда на два-три дня, дабы учинить смотр своей новой прислуге и наново укрепленной кухне. Миссис Беннет пребывала в полной ажитации. Она поглядывала на Джейн, то улыбаясь, то качая головой.

– Так, так, так, значит, мистер Бингли приезжает. Впрочем, мне до этого дела нет. Сама знаешь, он нам никто, и я вовсе не горю желанием снова его видеть. Пусть, пусть приезжает в Незерфилд, раз уж ему так хочется. А что, новости верные?

– Вернее некуда, – отвечала ей миссис Филипс. – Миссис Николс вчера была в Меритоне, я увидала ее из окна и вышла ей навстречу, чтобы самой ее обо всем расспросить, и она сообщила, что он совершенно точно приезжает. Он приедет в среду, ну, самое позднее – в четверг. Она сказала мне, что идет к мяснику, чтобы заказать мяса к среде, и разжилась тремя парами уток, которые прекрасно сгодятся.

Стоило Джейн Беннет услышать о его приезде, как она переменилась в лице. Она уже много месяцев не упоминала даже имени Бингли в разговорах с сестрой, но теперь, как только они остались наедине, сказала:

– Я видела, Лиззи, как ты на меня сегодня глядела, когда тетушка сообщила нам новости, и знаю, что показалась смущенной. Но не думай, будто на то есть какие-нибудь глупые причины. Я лишь ненадолго растерялась – чувствовала, что все станут смотреть на меня. Уверяю тебя, эти известия не причинили мне ни боли, ни радости. Впрочем, я рада, что он приедет один и потому мы с ним почти не будем встречаться.

Элизабет не знала, что и думать. Если бы ей не довелось увидеться с мистером Бингли в Дербишире, она вполне могла бы поверить, что он приезжает сюда исключительно ради осмотра кухни. Но она по-прежнему была уверена в его нежных чувствах к Джейн и раздумывала о том, приехал ли он с позволения своего друга или осмелел настолько, что обошелся без него.

“И как все-таки неприятно, – иногда думала она, – что бедняга не может приехать в законно нанятый им дом без того, чтобы не вызвать все эти слухи и сплетни! Что ж, не буду и я его беспокоить”.

Несмотря на то что Джейн не только утверждала, будто приезд Бингли ее вовсе не тревожит, но и, кажется, сама в это верила, Элизабет видела, как та взволнована. Джейн выглядела необычайно рассеянной и взбудораженной. Она более не предлагала сыграть утром в “Оленьи нежности”, а вечером – в “Склеп и Саркофаг”. Она была настолько увлечена своими мыслями, что Мэри впервые удалось зацепить ее во время вечернего грепплинга [16] Грепплинг – вид борьбы на земле, основанный на удушающих и болевых приемах, особых хватках, позволяющих контролировать поведение противника. .

Их родители вновь вернулись к спору прошлогодней давности.

– Как только мистер Бингли приедет, дорогой мой, – сказала миссис Беннет, – вы непременно отправитесь к нему с визитом.

– Ну уж нет. Вы заставили меня поехать к нему в прошлом году, пообещав, что в таком случае он женится на одной из моих дочек. Но это ни к чему не привело, и больше я в дураках не останусь. В этом мне не хотелось бы походить на вас.

Жена принялась убеждать мистера Беннета в том, что подобные знаки внимания мистеру Бингли должны выказать все джентльмены в округе.

– Весь этот этикет мне претит, – ответил он. – Если Бингли нуждается в нашем обществе, так пусть сам приезжает. Где мы живем, ему известно. Я не собираюсь тратить время на беготню по соседям, которым то приехать вздумается, то уехать.

– Что ж, могу только сказать, что с вашей стороны это будет крайне невежливо. Однако же мне это отнюдь не помешает пригласить его к обеду, тут уж я не отступлю.

Мистер Бингли приехал.

При помощи слуг миссис Беннет узнала о его приезде одной из первых, тем самым до предела продлив себе время ожиданий и тревог. Она высчитывала, сколько дней должно пройти перед тем, как можно будет слать приглашение к обеду, и не надеялась увидеть его раньше. Однако же утром, на третий день после его приезда в Хартфордшир, она увидела его из окна своей гардеробной – мистер Бингли, с французским мушкетом за спиной, въехал во двор и направил коня к дому.

Она тотчас же принялась звать дочерей, чтобы те разделили ее радость. Джейн намеренно осталась сидеть у стола, но Элизабет, чтобы успокоить мать, подошла к окну – выглянула, увидела вместе с Бингли мистера Дарси и уселась рядом с сестрой, внезапно разволновавшись безо всякой на то разумной причины.