Полное собрание сочинений. Том 50

[ 5 ноября. Я. П .] Жив не только 4-го, но и 5-го. — Но чуть жив. 125 125 Зачеркнуто: вчера Пошел, еле встав[ши], на Козловку, оттуда письмо Рахманова к М[аше] хорошее; пришел и не мог писать. Читал R[evue] d[es] d[eux] M[ondes]. Спал плохо. Поехал в Ясенки. После обеда знобило. Умеренно ел и справился. Делал пасьянсы и думал о статье «Об искусстве». Главное дело, чего я прежде не понимал, это то, что вывод тот, что науки и искусства без религиозной основы, т. е. без цели, к[оторой] они должны служить, непременно баловство.

5 Н. Я. П. 89. Спал лучше, но всё с сновиденьями. Всё утро читал роман R[evue] d[es] d[eux[ M[ondes] и делал пасьянсы об иск[усстве]. — Да, самое важное вчерашнее о том, что наука и иск[усство] без религиозной основы — вздор и зло. Показать, как наука и иск[усство] зло: наука теория заражений, теория наследственности, гипнотизма, искусство распаление похотей. Хочу начать в новой тетради писать статьи без поправок. Беспапиросочная тетрадь. Хотел еще написать к Татьяниному дню статью о том, чтобы празднующие отпраздновали бы учреждением общества трезвости с забранием в свои руки кабаков и трактиров, как в Швеции. Теперь 3.

Ходил на Козловку. Вечер дома, нездоровилось.

6 Н. Я. П. 89. Начал писать опять снача[ла] об искусстве; немного написал не дурно; но мало и не тянет продолжать.

Нечего делать. Не надо насиловать. Вечером приехал новый фр[анцуз]. Живее Л[амбера]. И участник и сочувственник Armée du Salut. Ал[ексей] Митр[офанович] страшно предан Раевским. От Левы получили письмо. Он оправдывает себя в В. Я написал ему рано утром. Не спалось. С[оня] больна лихорадка. С М[ашей] мало вижусь и мне лишение. Я очень нравственно упал. Ничего не хочется, апатия. Сомнений нет, но и стремлений и радости нет. Лег раньше.

7 Н. Я. П. 89 . Получил письмо от Черт[кова], что они хотят жить в Тул[е]. Очень рад. Ездил на Козл[овку], а после завтрака в Тулу. Приятно проехался, но всё это какое-то увеселение себя жалкое. Дочел Облом[ова]. Как бедно! Получаю известия, что Кр[ейцерова] Сон[ата] действует, и радуюсь. Это нехорошо. Нынче в Туле, глядя на всю суету и глупость и гадость жизни, думал: Не надо, как я прежде, бывало, негодовать на глупость жизни, отчаяваться. Всё это признаки неверия. Теперь у меня больше веры. Я знаю, что всё это кипит в котле и варится или закисает и сварится и закиснет. Так чего же я хочу? Чтоб не двигалось? Чтобы люди не ошибались и не страдали? Да ведь это одно средство познания своих ошибок и исправления пути. Одни сами себя исправляют, другие других, третьи…. Все делают дело Божье, хотят или нет. И как хорошо хотеть. Пишу так и на меня находит сомненье — нет ли тут преувеличения, сантиментальничанья, философски христианского — cant’a 126 126 [лицемерия] нет ли. Опасаюсь этого. Нет ничего ужаснее, как пересолить хорошее, пережарить. Вот где именно «чуть-чуть» Брюловское. Теперь 9, иду наверх.

На верху говорил с Ал[ексеем] М[итрофановичем]. Он возражает мне о том, что наука может указать нравственный закон, что электричество как-то указывает на необходимость взаимности. Он читает всё это время «О жизни». Читает это и не видит, что он говорит то самое (только дурно), что я высказал хорошо и старательно опроверг в этой книге, именно чтобы, отвернувшись от предмета, по тени, бросаемой им, изучать его. Да, невозможно ничего доказывать людям, т. е. невозможно собственно опровергать заблуждения людей: у каждого из заблуждающихся есть свое особенное заблуждение. И когда ты хочешь опровергнуть их, ты собираешь в одно типическое заблуждение всё, но у каждого свое и пот[ому], ч[то] у него свое особенное заблуждение, он считает, что ты не опроверг его. Ему кажется, что ты о другом. Да и в самом деле, как поспеть за всеми! И потому опровергать, полемизировать никогда не надо. Художественно только можно действовать на тех, к[оторые] заблуждаются, делать то, что хочешь делать полемикой. Художеством его, заблуждающегося, захватишь совсем с потрохами и увлечешь куда надо. Излагать новые выводы мысли, рассуждая логически — можно, но спорить, опровергать нельзя, надо увлекать.

С детьми разговаривали о жизни, о темных; они оказывается уже на стороне Фомича против Горбунова и др[угих], упрек, что он замарал с…. Бедные, они уже испорчены. — Да, главное дело в соблазнах, то, что то что-то, что приятно, кажется естественным , совсем естественным, и то, что естественно, кажется разумным. Лег поздно. Дети больны, С[оня] раздраж[ена]. Я апатичен. Сплю.

8 Н. Я. П. 89. Встал поздно. Пытался писать об иск[усстве], не идет. Делаю пасьянсы — вроде сумашествия. Читал. Думал по случаю разговора с детьми о прислуге и письма Левы и всей нашей жизни: Нам кажется естественной наша жизнь с закабаленными рабочими для наших удобств, с прислугой…. Нам даже кажется, как дети сказали: ведь его никто не заставляет, он сам пошел в лакеи и как учитель сказал: что если человек не чувствует унижен[ия] выносить за мной, то я не унижаю его, нам кажется, что мы совсем либеральны и правы. А между тем, всё это положение есть нечто столь противное человеческому свойству, что нельзя бы было не только устроить, но и вообразить такое положение, если бы оно не было последствием очень определенно[го] нам известного зла, кот[орое]мы все знаем и кот[орое], мы уверяем себя, уже давно прошло. Не было бы рабства, ничего подобного нельзя бы было выдумать. Всё это есть не только последствие рабства, но само оно, только в иной форме. Источник этого есть убийство. И не может быть иначе. Лег поздно. Всё те же болезни. И та же тревога и та же моя апатия.

9 Н. Я. П. 89. Встал раньше. То же. Ходил на Козловку. Письма от Лебед[инского], Дун[аева], Анненк[овой] хорошее. Думал во время ходьбы хорошо и молился: Отче наш — радостно. Думал между прочим для послесловия: Брак б[ыл] прежде приобретение жены для обладания ею. Опять отношение к женщине установилось войною, пленом. Мущина себе устроил возможность удовлетворять своей похоти, не думая о женщине: гарем. Единобрачие изменило количество жен, но не отношение к ней. Отношение же, истинное, совсем обратное. Мущина может всегда иметь женщину и всегда может воздерживаться; женщина же (особенно, познавшая мужа) с гораздо большим трудом может воздерживаться тогда, когда может иметь общение, что с ней бывает в 2 года раз. — И потому если уж кто может требовать удовлетворения, то никак не мущина, а женщина. Женщина может требовать этого п[отому], ч[то] для нее это не pflichtloser Genuss, 127 127 [наслаждение без долга,] как для мущины, а, напротив, она с болью отдается и бол[ея] ожидает и боли, и страдан[ия], и заботы. Кажется, что так формулировать надо брак; сходятся, любя духовно друг друга, мущина и женщина; и оба обещают друг другу то, что если они будут иметь детей, то только друг с другом. Требование же плотского общения должно идти от ней, а не от него. —