Полное собрание сочинений. Том 73

Как бы хорошо было, если бы ваши финляндцы перенесли средства борьбы из патриотических интересов в общие, вечные. Не отказывались бы от военной службы в известных условиях, а совсем, как от дела противного не только христианству, но и самой нетребовательной совести. Отказы от военной службы всё чаще и чаще повторяются, как распускающиеся в разных местах почки весной. Я так и умру с уверенностью, что «близко, при дверях» изменение всего существующего строя от лжи и насилия к разуму и любви не только в Финляндии или России, но во всем христианском мире. Вы, верно, знаете про отказы во Франции и в Болгарии.

Рад был узнать про Ольгу Константиновну. 2Я хотел несколько раз ей отвечать, но не знал ее адреса. Хотелось бы знать, как ей живется. Передайте ей мою любовь. Прощайте, пишите хоть изредка.

Искренно любящий вас

Лев Толстой.

Очень благодарю вас за ваш портрет. 3

Печатается и датируется по рукописной копии. Написано под диктовку. Впервые опубликовано в книге Арвида Ернефельта «Мое пробуждение», М. 1921, стр. XXV.

Об Арвиде Александровиче Ернефельте (1861—1933) см. т. 68.

Ответ на письмо Ернефельта от 14 марта н. ст. 1902 г., в котором он подробно писал о волнениях в Финляндии, вызванных манифестом 29 июня 1901 г., утвердившим для Финляндии новый устав о воинской повинности.

1[что вы продолжаете быть стойким.]

2О. К. Клодт.

3Портрет (фотография) Ернефельта находится в яснополянском кабинете Толстого.

1902 г. Марта 15. Гаспра.

Я чувствую себя перед тобой виноватым, милая Лизанька, за то, что до сих пор ни разу не писал тебе. Это единственная маленькая приятность, которую я мог бы тебе сделать взамен за то большое добро, которое ты сделала мне. Я говорю не только о матерьяльной помощи, которую ты так хорошо умеешь подавать, но о том главном — увеличении любви — которое ты производишь всем своим существом. В самый сильный период моей болезни мне вдруг так ясно стало, что всё на свете пустяки и не стоит внимания, кроме одного — увеличения любви в себе и других людях, что это должно быть постоянной целью нашей жизни. Теперь плоть вновь забирает свои права, и я уже не так всей душой чувствую это, хотя ни минуты не сомневаюсь в истине этого и всеми силами стараюсь закрепить это в себе.

На днях я вспомнил место из евангелия, где говорится о бедствиях, ожидающих род человеческий: войны, моры, глады, — и последнее, как самое ужасное бедствие: — «и охладеет в людях любовь». Вот против этого-то и надо бороться.

Положение мое всё то же, как при тебе: худоба, слабость и, слава богу, — всё душевное спокойствие. О подробностях, верно, напишет Маша.

Целую Сашу 1и кланяюсь твоим хозяевам. 2Целую тебя, вспоминаю, как ты бегала вокруг стола за доктором для Николиньки. 3

Твой друг и дядя

Л. Толстой.

Печатается и датируется по машинописной копии (сверено с рукописной копией М. Л. Оболенской). Написано под диктовку. Дата копии совпадает с записью в Календарном блокноте от 15 марта 1902 г. (см. т. 54).

Елизавета Валерьяновна Оболенская (1852—1935) — племянница Толстого, дочь Марии Николаевны и Валерьяна Петровича Толстых. С 1871 г. замужем за Леонидом Дмитриевичем Оболенским (1844—1888). Автор воспоминаний о Толстом, часть которых опубликована в журнале «Октябрь» 1928, 9, стр. 207 и сл., и в «Летописях Государственного Литературного музея», кн. 2, М. 1938, стр. 279—331; в книге 12 «Летописей», М. 1948, стр. 125 и сл. опубликованы письма Е. В. Оболенской к ее дочери, М. Л. Маклаковой, с сведениями о Толстом. Сохранилось только это письмо Толстого к Е. В. Оболенской. Были написаны еще два. Первое — перед ее замужеством, когда Елизавета Валерьяновна просила Толстого приехать и убедить мать дать согласие на брак с Л. Д. Оболенским. Второе — во время тяжелой болезни ее сына Николая, когда опасались за его жизнь. Оба письма утеряны, копии с них не сохранились.

Оболенская приехала в Гаспру 25 января и оставалась там, ухаживая за больным Толстым, до 9 марта.

1Александра Леонидовна Долинино-Иванская (р. 1876), дочь Е. В. Оболенской.

2Михаил Андреевич и Елена Михайловна Долинино-Иванские. Оболенская проехала из Гаспры в их имение Карамышево, Крапивенского уезда Тульской губ.

3Толстой вспомнил детскую игру, любимую детьми М. Н. Толстой. Елизавете Валерьяновне было в то время лет семь. Сестра ее Варенька изображала больную, брат Николенька — доктора, а Лизанька «ездила» (бегала вокруг стола) за доктором для больной. (По воспоминаниям Е. В. Оболонской.)

1902 г. Марта 15. Гаспра.

Милый Николай Васильевич, получил фотографию с вашей картины и очень вам за это благодарен. Картина так же мне нравится, как и прежние. Особенно хороши покупатель, его молодец и сама корова. Жаль, что остальные лица повторяют прежние. Еще больше жаль, что не удалось вам написать задуманного. Ваши сюжеты всегда так важны, и вы так хорошо умеете рассказать то, что хотите, — живописью.

Я еще лежу и не могу писать своей рукой. Желаю вам всего лучшего.

Лев Толстой.

Печатается по машинописной копии (сверено с рукописной копией М. Л. Оболенской). Написано под диктовку. Дата копии «18 марта», очевидно, ошибочна; датируется по записи в Календарном блокноте от 15 марта 1902 г. (см. т. 54).

Николай Васильевич Орлов (1863—1924) — художник, автор ряда картин из крестьянской жизни. Несколько фотографий с его картин находятся в яснополянском кабинете Толстого. В 1908 г. Толстой написал предисловие к альбому картин Орлова «Русские мужики», изд. Т-ва Р. Голике и А. Вильборг, СПб. 1909. «Орлов мой любимый художник, а любимый он мой художник потому, что предмет его картин — мой любимый предмет. Предмет этот — это русский народ, настоящий русский мужицкий народ», — писал Толстой в этом предисловии (см. т. 37).

Ответ на письмо Орлова от 2 марта 1902 г. с сообщением, что картину, о сюжете которой он лично говорил с Толстым, ему написать не удалось и что он написал картину «Недоимка», фотографию с которой приложил к письму.

1902 г. Марта 18. Гаспра.

Дорогой П[авел] А[лександрович]. Не стал писать вам каждый день, узнав из письма вашего, что вы всё в разъездах, и не получая от вас писем. Теперь же думаю, что вы в Москве, и письма ваши получаю. Вчера одно и сегодня другое, 1что мне было очень приятно. Здоровье понемногу поправляется, но очень понемногу. Всё еще лежу, хотя понемногу начинаю сам ворочаться. Очень тронула меня записка вашей жены. Хорошо тоже, что вам естественно случилось поговорить о самом важном с вашим Колей, 2хотя не следует приписывать особенной важности таким разговорам с такими детьми. Уход за мной всё такой же идеальный и физически и нравственно. Лежу и ничего не делаю и совершенно неожиданно для меня всё обдумываю самую неинтересную для меня вещь — Хаджи-Мурата. 3— Передайте мою любовь Дунаеву, Михайлову и Ив[ану] Ив[ановичу] и напишите про них. Вообще пишите почаще, не утруждая себя, — мне так радостно общение с вами.