Полное собрание сочинений. Том 70

1897 г. Февраля 19. Никольское.

Милостивая государыня Н[аталья] М[ихайловна],

Наш милый друг Поша, разумеется, ничего не мог сделать и не сделал дурного. Его сослали за то, что он хотел довести до царя истину о духоборах, которых мучают за их веру. Поша так добр и хорош и так любим всеми, что ему везде будет хорошо. Вчера я получил от него письмо уже из Бауска. Он пишет, что ему в первую минуту было грустно одному в чужом городе, но я уверен, что это уже прошло. Я писал ему. Пишите и вы.

Очень рад был вашему письму, показавшему мне еще раз ту любовь, которую Поша возбуждает во всех, кто его знает, и рад случаю ответить вам. Друзья наших друзей наши друзья, и потому подписываюсь —

Ваш друг.

Печатается по копии из AЧ. Дата копии.

Наталья Михайловна Данилевская (р. ок. 1840, ум. ок. 1910) — учительница, бывш. гувернантка П. И. Бирюкова. В письме от 19 февраля спрашивала Толстого, за что был выслан Бирюков.

1897 г. Февраля 19. Никольское.

19 февр. 1897.

Н[иколай] Г[ерманович]. То, что вы пишете о той внутренней работе, к[оторая] происходила и происходит в вас, не только в высшей степени интересует меня, но и радует и трогает. Одна из самых больших радостей моей жизни в том, чтобы встречать, узнавать про существование людей, работающих ту же работу, к[оторую] вы пытаетесь работать. Работа эта есть установление в себе царства божия, т. е. приближение к совершенству (хоть очень отдаленное, но все-таки приближение) и вследствие этого внутреннего установления и внешнего царства божия (тоже приближения к нему). И в этом деле я всей душой сочувствую вам и готов, по мере своих сил, служить вам; но другая сторона вашей деятельности, составление моей биографии, не только не вызывает моего сочувствия, но прямо неприятна и, я думаю, бесполезна для вас, и потому помогать вам в ней не считаю нужным. Не думайте пожалуйста, что я говорю это из ложной скромности, я истинно убежден в том, что моя личность есть только помеха для того дела, к[оторому] я хотел бы служить, и чем более уничтожится и сотрется она, тем это будет лучше для дела. Оставим в покое личности и будем разрабатывать, делая их ясными и доступными всем, истины, к[оторые] открыты нам, будем рассеивать мрак, к[оторый] скрывает эти истины, и это такая нужная и благодарная работа, что не останется время ни для какой другой, особенно такой частной и сомнительной, которая может быть и вредна, как та, к[оторую]. вы затеваете.

Любящий вас Лев Толстой.

Отрывок письма впервые опубликован в утреннем выпуске «Биржевых ведомостей» 1903, № 246 от 21 мая и полностью в «Письмах Л. Н. Толстого», II, к-во «Книга», М. 1911, стр. 177—178.

Николай Германович Молоствов (1871—1910) — двоюродный племянник Зинаиды Модестовны Тиле, рожд. Молоствовой, знакомой юности Толстого (о ней см. в т. 46, стр. 360—362); офицер флота, в 1898 г. вышедший в отставку и посвятивший себя литературной деятельности; публицист, автор обширной библиографии о Толстом (не напечатанной) и биографии Толстого, написанной в сотрудничестве с П. А. Сергеенко и А. Л. Волынским: «Л. Н. Толстой. Жизнь и творчество. 1828—1908 гг. Критико-биографическое исследование Н. Г. Молоствова и П. А.Сергеенко, под ред. А. Л. Волынского», изд. П. П. Сойкина, 3 выпуска (1908—1909).

В письме от 12 января сообщал Толстому о начатой им к 50-летнему юбилею литературной деятельности Толстого (1902) работе по составлению библиографического справочника о Толстом и просил дать «принципиальное согласие» на опубликование этой работы и помочь ему в ней; писал о влиянии, оказанном па него произведениями Толстого.

1897 г. Февраля 22. Никольское.

22 февраля.

Дорогой Павел Александрович, очень рад был получить ваши письма. Всё в них хорошо, кроме того, что вы говорите о себе, об упреках, к[оторые] вы делаете себе за то, что не высланы еще. Разумеется, в этих делах мы часто ошибаемся, и будущее показывает нам это, но я теперь не могу не видеть, что вы, в том самом положении, в к[отором] вы теперь, очень необходимо нужны для всех нас — именно после высылки Ч[ерткова] и Б[ирюкова]. Напротив, вас надо беречь и вы должны беречь себя. Вы делаете мне много вопросов, на кот[орые] на все думаю ответить лично, когда приеду. — Посылки к Ив[ану] М[ихайловичу] у меня нет. Есть одно письмо к нему, к[оторое] прилагаю. Я думал, что он уехал на Кавк[аз], а если не уехал, то как его не взяли еще. От Поши я получил одно письмецо, писал ему, но на мои письма еще нет ответа. Очень жаль, что не довелось видеть старика. Если бы я знал, я бы приехал. Шаль тоже, что вы не выдержали с Озмид[овым] 1любовного настроения. Нe мне вас осуждать, но не могу не жалеть за вас и еще больше за него. Поцелуйте от меня вашего милого мальчика. 2Огонь принес я на землю, сказал Христос, и он разгорается и в нас и в наших плотских и духовных детях; только бы нам тихо сгореть в нем, а что он зажигает других, это не может быть иначе.

На конверте: П. А. Буланже. Москва. Управление Моск[овско]-Кур[ской] и Ниж[егородской] дорог.

Дата дополняется по содержанию.

Павел Александрович Буланже (1864—1925) — один из друзей Толстого. Служил на железной дороге. Автор ряда статей и воспоминаний о Толстом. См. о нем в т. 63, стр. 350.

Ответ на письмо П. А. Буланже от 17 февраля 1897 г., в котором Буланже писал о высылке В. Г. Черткова и Н. И. Бирюкова и высказывал сожаление, что не подписал их воззвания; писал о своем разрыве с Н. Л. Озмидовым на почве разногласия во взглядах; сообщал о приезде бывшего старообрядца, старика из Царицына, Василия Васильевича Панькова, который изъявлял желание поехать к духоборам.

1Николай Лукич Озмидов (1844—1908), близкий знакомый Толстого, одно время занимавшийся переписыванием его сочинений. См. о нем в т. 63, стр. 310.

2Николай Павлович Буланже (р. 1888), сын П. А. Буланже.

1897 г. Февраля 22. Никольское.

22 февраля.

Вспоминаю беспрестанно и думаю о тебе и особенно вспоминал 5 февр[аля], 1когда тебе минуло 71 год «many happy returns of the day». 2И нынче ночью видел тебя во сне. Очень хотелось, бы видеться. Ты скажешь: зачем же я не приеду к тебе? Я сам себя об этом спрашиваю, п[отому] ч[то] знаю, что как мне ни хорошо здесь у Олсуфьевых, у тебя бы было еще гораздо лучше. Но я как-то привык сам ничего не предпринимать и куда меня направят, туда я и еду, разумеется, всегда с радостью, только бы вон из Москвы. Одно время я подговаривался, чтобы ехать в Пирогово, но почему-то это не устроилось. А жалко, п[отому] ч[то] в наши года ce que est retardé est probablement perdu 3и навсегда. Я всю зиму эту не так здоров, как бы желал и как бывал прежде. Главное, не работается, а, живя в этой безобразной жизни, одно успокоение это уйти с головой на 4, 5 часов в день в свою работу, к[оторую] считаешь не бесполезной. А нынешний год этого нет, пишу об искусстве, и работа подвигается плохо, а работа интересная и к[оторую] ты наверно одобришь, п[отому] ч[то] найдешь в ней много своих мыслей. Теперь о Чер[ткове] и Бирюкове и моей Петерб[ургской] поездке: Черткову предложили на выбор: в Остзейские провинции или за границу, и он выбрал за границу; Бир[юков] сказал, что он ничего выбирать не хочет, а если считают себя вправе насильно выслать его, то пусть высылают куда хотят. Его сослали (свезли с переодетыми учтивыми жандармами) в г. Бауск, Курлянд. губ. Говорят, крошечн[ый] городок в 50 в[ерстах] от жел[езной] дор[оги], наполненный евреями. За что выслали, все спрашивают и никто не говорит. Главная цель, очевидно, в том, чтобы противодействовать распространению истины, не трогая почему-то меня, что мне очень неприятно, и потому, что совестно, и еще п[отому], ч[то] это обязывает меня, к[оторому] одному предоставлена возможность высказываться, высказываться всё 4прямее и прямее. Цели же своей высылка эта, разумеется, не достигла, п[отому] ч[то] она близких людей сблизила еще больше, средних, колеблющихся людей привлекла на сторону правды и в самых далеких вызвала неудовольствие против правительства и недоверие к нему. Что ты? Как твое здоровье? Что хорошенького прочел? Я ничего не могу указать. Что Мар[ья] Мих[айловна]? 5Вероятно, еще больше теперь боится и напрасно. 6Что милые девочки? 7Таня здесь со мною, Маша в Москве, там теперь и Лева. Вероятно, и я приеду скоро. Прощай, целую вас всех. ЕСЛИ напишешь, буду благодарен, и не напишешь — хорошо.