Полное собрание сочинений. Том 67

Приписка к письму М. Л. Толстой, рукой которой проставлена и дата.

1Шарль Рише (Charles Richet, 1850—1935), французский физиолог и психолог, автор ряда работ по физиологии и экспериментальной психологии.

Рише в 1891 г. приезжал в Россию и был у Толстого в Ясной Поляне. В письме из Парижа от 4 марта 1894 г. T. Л. Толстая писала матери, что Рише взял для нее билеты на пьесу Сарду «Мадам Сан-Жен».

2В письме от 10 марта к сестре М. Л. Толстая пишет: «Папа был у Берс на музыке и сейчас пришел». О музыкальном вечере у А. А. Берса, брата С. А. Толстой, см. в письме № 79.

3Об отношении Толстого к Чайковскому см. т. 62, стр. 297—299, статьи C. Л. Толстого «Лев Толстой и Чайковский» в сборнике «История русской музыки в исследованиях и материалах», т. I, М. 1924, «Музыка в жизни моего отца» — «Очерки былого», Гослитиздат, М. 1949, стр. 400—403.

1894 г. Марта 12. Москва.

Милые друзья,

Последние письма ваши утешительны. 1Продолжайте так же, и всё будет хорошо. Мне очень интересна та подпольная литература, которую ты читаешь, Лева. 2Меня всегда удивляло и удивляет, как такое сильное движение, как это, и такие сильные по энергии люди, участвовавшие в нем, не оставили следа. Я по крайней мере не знаю ничего. Ты почитай, исследуй и привези, что интересно. — Я теоретически заключаю, что не должно быть ничего значительного, но так как я этого хочу, то боюсь ошибаться. — Нынче приехала мама здоровая и бодрая. Немного было испортилось у нее дело с Ив[аном] Ал[ександровичем] 3(он там занял деньги, к[оторые] она не хотела отдавать), но он сейчас вечером был здесь, и она отдала ему часть денег и дала ему аттестат и рассталась с ним по-доброму, по-хорошему. В то время, как вы писали о Кузминских, мама писала то же самое из Ясной: недоумевала, как разместиться, если будут Кузм[инские]. Мое отношение вы, я думаю, знаете: неважно ни присутствие, ни отсутствие Кузм[инских], а важны наши поступки по отношению их, по отношению «наших милых братьев» (по-францисковски) 4Кузминских, и родителей и мальчиков. Была мама и у Ильи. И ее впечатление, что он вечно в суете. Но общее впечатление ей понравилось. Вот Саша детей учит — это еще хорошо, а Наташа 5учится фельшерству, а Соня одна в тяжелое очень для нее время. 6Вот и я согрешил, осудил, а хочется поменьше грешить. В последнее время очень распустился. Городская суета и с ней проникающее тщеславие, никогда не отстающий от меня бес, хотя и никогда не овладевающий мною, стал беспокоить меня, и я вчера еще решил исправиться. Не в одном этом, а и в других грехах. Вы не думайте, что старики чем-нибудь отличаются от вас в главном, в настоящем. — Я так много вам нахвастал о своих планах и так мало исполнил, что теперь уж ничего не скажу о том, что делал и думаю делать. — Вчера томил меня Хохлов целый avant soirée, 7и мне казалось, что я уговорил его жить с отцом, удовлетвориться самым первым требованием нравственности, но нынче он пришел утром сказаться, что он идет ходить, как Александр Петр[ович], 8куда глаза глядят. Очень жаль мне его, и всё в совести сосет что-то, что не я ли и насколько я виною этого разлада. Зато вчера был Буланже. 9У него тоже, как и должно быть, семейные бури, но он так хорошо их несет, такой кроткий, тихий и умный, дельный человек. Ему еще прежде Чертков поручил узнать хорошенько все законы о наших диссентерах (dissenters) и он узнал: детей, если они не крещены, по закону следует отбирать. 10Теперь же Черт[ков] хочет свое, т. е. его матери, имение отобрать от Шрама 11и отдать крестьянам исполу. И об условиях и подробностях этой отдачи поручил Буланже узнать и сообщить ему. — Нынче же приехал Поша. Рассказывает, что там дома ему чуждо, особенно с братом, 12и грустно видеть то неудовлетворение, кот[орое] дает жизнь, к[оторую] он ведет. Это всегда особенно трагично. Человек приносит самую большую жертву, кот[орую] он может принести: поступается требованиями своей совести и не получает того, во имя чего он принес эту жертву. — «Болвана» я не видал, но нынче на улице увидал старшую Зубову, 13и она мне сказала, что Митя 14болен инфлуэнцой.

Янжула обидели студенты 19 февраля, требовали от него, чтобы он не читал лекций, а он стал читать, и его освистали. 15И всё это сделали чужие студенты — первокурсные медики, как у вас Брюнетьера. 16И Янжул не виноват, а противны студенты. И я ходил к Янж[улу] сделать ему visite de condoléance, 17чем он б[ыл] очень тронут. Дядя Сережа здесь, и я сейчас пойду к нему, чтобы повидаться, пока мы живы, и дать ему случай излить свое недовольство на христианство, а потом поехать и признать, что да, да...

По случаю предисловия к Мопасану я достал книги по эстетике у Стороженки 18и много прочитал по этому предмету и многое узнал. Прекрасная есть англ[ийская] книга Knight’а Philosophy of the Beautiful, 19и очень много хорошего в книгах Гюйо 20(забыл, как пишется). Две книги его L’art au point de vue sociologique и др., не помню, содержат много хорошего. Я прежде не читал. Если там нет полной и, главное, ясной теории, эволюционизм путает, то зато много вызывающего на мысли в самом хорошем направлении.

Я рад, что ты, Таня, вернулась из театра, в к[оторый] ты ездила с Рише. Он и хорош, да все-таки француз и немножко копке. 21Он и вообще очень копке. Я думаю, что Шрёдер и Род 22гораздо серьезнее и умнее его. — Вопросы теории искусства уже который раз волнуют меня. Видно, еще неясно в голове. А кое-как говорить незачем. Надо прочесть историю эстетики, чтобы видеть, как много об этом говорено умного и верного, но очень неясного. И теперь всё мне напоминает об этом предмете и вызывает мысли: вчерашний вечер у Берсов и твое посещение, замучившее тебя, Louvr’a. 23Вчера после чепухинского квартета Чайковского я разговорился с виолончелем — ученик, очень хорошо играющий, консерватории. А там начали петь. Чтобы не мешать пению, мы ушли в другую заднюю комнату, и я горячо доказывал ему, что музыка новая зашла на ложную дорогу; вдруг что-то перебивает мне мысли, захватывает меня и влечет к себе, требует покорности. А это там начали петь — ученик консерватории, прелестный баритон Бабурин и девица Риг — дуэт La ci darem la mano. 24Я перестал говорить и стал слушать и радоваться, и улыбаться чему-то. Что же это за страшная сила. Так же и твой Louvre. Как за колдовство, т. е. за таинственное воздействие злое, казнили, а за молитвы, таинственное воздействие доброе, прославляли, возвеличивали, так и с искусством надо. Это не шутка, а ужасная власть. А оказывается, что люди хотят только дурного воздействия. И о твоей повести, Лева, в Рус[ских] Вед[омостях] чудесно сказано — неодобрительно, что это пассивное совершенствование или что-то в этом роде. 25А Ге картину сняли, п[отому] ч[то] это бойня, это нарушает удовольствие. 26Вот и разберись тут. Всё надо сначала.

Ну, прощайте, покойной ночи, милые мои, поеду к дяде Сереже.