Полное собрание сочинений. Том 63

Есть только одинъ идеалъ, к[оторый] можно противуставить имъ. И тотъ, изъ к[отораго] они выходятъ, не понимая его и кощунствуя надъ нимъ, — тотъ, к[оторый] включаетъ ихъ идеалъ, идеалъ любви, прощенія и воздаянія добра за зло. Только одно слово прощенія и любви христіанской, сказанное и исполненное съ высоты престола, 47и путь христіанскаго царствованія, на к[оторый] предстоитъ вступить вамъ, можетъ уничтожить то зло, к[оторое] точитъ Россію.

Какъ воскъ отъ лица огня, растаетъ всякая революціонная борьба передъ Царемъ человѣкомъ, исполняющимъ законъ Христа.

Печатается по черновику, целиком написанному рукой Толстого (АТБ). Исписано тринадцать с половиной страниц тетрадки, составленной из четырех полулистов писчей бумаги. В текст внесены поправки Толстого, сделанные в копии С. А. Толстой (ГТМ). Приводимый выше текст письма является первоначальною редакцией, которая потом перерабатывалась Толстым и уже в измененном виде была послана Александру III. Эта последняя редакция письма — неизвестна. В АТБ сохранилось несколько отрывков из черновиков этого письма, повидимому, дальнейшей его переработки. Однако самостоятельного значения, дающего ключ к новой — последней редакции письма, они не имеют. Впервые письмо к Александру III опубликовано по копии П. И. Бирюкова с черновика в «Голосе» 1906, № 1 от 27 апреля, стр. 4—5; № 2, от 28 апреля, стр. 2—3 (с проп.); Б II, изд. 1, стр. 363—373. На письме даты Толстого нет. Из письма Толстого к Н. Н. Страхову от 15? марта 1881 г. (см. № 42) узнаем, что он над ним «мучился неделю — писал, переделывал». Следовательно, начато оно было приблизительно 8 марта, так как с тем же письмом от 15 марта Толстой посылал его Страхову для передачи по назначению. На этом основании и датируем его 8—15? марта 1881 года.

Александр III (1845—1894), император всероссийский, на престол вступил 2 марта 1881 г. Отзывы Толстого о нем см. в тт. 31, 51, 52.

Письмо Толстого к Александру III было написано по поводу предстоящего смертного приговора над участниками убийства Александра II 1 марта 1881 г., членами партии «Народная воля»: А. И. Желябовым, Н. И. Рысаковым, Т. Михайловым, Н. И. Кибальчичем, С. Л. Перовской и Г. М. Гельфман. Об убийстве царя Толстой узнал 3 марта. Вот как описывает С. А. Толстая обстоятельства и впечатления, сопутствовавшие описываемому событию: «Третьего марта 1881 г. поехала я в Тулу.... У заставы меня спрашивали люди: «Слышали вы, нашего царя убили!» — Как? — с ужасом спросила я. — Мало ли мин под него подводили. Вот карету разорвало и убили.

С тяжелым сердцем приехала я домой в Ясную поляну с этим известием. А там уже было сообщено это событие прохожим мальчиком итальянцем, который показывал дрессированную птичку, вынимавшую клювом бумажки с гаданием из ящика, куда они вкладывались. Показывая свою птичку, он монотонным, грустным голосом приговаривал: «Мой птиц не ел, царя убиль». — Что? Кого убили? — спросил Лев Николаевич. — Царь убиль, — повторял мальчик. Когда я приехала, я подтвердила сведения маленького итальянца и видела как искренно был огорчен Лев Николаевич. Вообще же нас поразило, как общество и народ спокойно и равнодушно отнеслись к этому событию, по крайней мере у нас, в Туле и ее окрестностях» (С. А. Толстая, «Моя жизнь», стр. 667—668. БЛ).

Об этом же в своих воспоминаниях рассказывает Василий Иванович Алексеев, живший в то время у Толстых:

«Наступил 1881 год. 1 марта был убит Александр II. Конечно, Лев Николаевич под влиянием учения Христа не мог относиться равнодушно к убийству Александра II. Но его беспокоила мысль и о казни, которая предстояла убийцам царя. Этот момент был как бы пробным камнем для него: — как он, освещенный словами божественного учителя, отнесется к данному событию. Конечно, убийц все осудили, никто не отнесся к ним сочувственно, исключая их немногочисленных сторонников, особенно, в виду того, что Александр II был государь любимый и уважаемый, давший свободу стольким миллионам лиц, произведший реформы, в основание которых было положено справедливое чувство, одинаковое ко всем людям и сословиям. Но предстояла казнь этих убийц. Христос учил: «не противься злу насилием», «подставь левую щеку, когда ударили тебя в правую». Как примирить эти высокие слова с казнью убийц — лиц, посягнувших на убийство — вот мысли, которые мучили Льва Николаевича. В истинности слов Христа он не сомневался. «Неужели же можно оставаться равнодушным к казни только потому, что она будет исполнена не моими руками» — думал он. Он чувствовал, что именно теперь он должен громогласно произнести слова божественного учителя, чтобы не чувствовать себя участником этой казни. Помню, утром Лев Николаевич мрачный, точно сам присужденный к казни, входит в столовую, где мы все с детьми пили кофе, и глухим голосом зовет меня к себе в гостиную, где он обыкновенно пил кофе. Он сказал, что его очень мучит мысль о предстоящей казни лиц, убивших Александра II, что он, следуя учению Христа, думает, по крайней мере, написать письмо Александру III с просьбой о помиловании преступников, что никакого другого поступка для предотвращения их казни он не представляет себе, и просил об этом моего мнения. Такое обращение ко мне глубокоуважаемого мною Льва Николаевича по такому важному вопросу меня смутило. Я подумал и сказал:

— Кроме письма к сыну убитого отца, в воле которого казнить и помиловать преступников, тут ничего придумать нельзя. Напиши такое письмо я, — замешанный в студенческие годы в революционной пропаганде, — меня тотчас же заподозрят в сочувствии убийцам и упрятали бы, не имея достаточных улик для обвинения, под надзор полиции в отдаленные края. Что же касается вас, всем известного русского писателя, пользующегося уважением и в придворных сферах, — ваше письмо прочтут и обратят на него внимание, поверят, что вами движет именно то чувство и те идеи, о которых вы пишете. Поступят ли по вашим словам или нет, — это их дело. Но вы, написав это письмо, сделаете то, что внушает вам совесть, что предписывает заповедь Христа. Самое худое для вас может быть то, что вам за это письмо сделают выговор, — «не в свое, мол, дело суешься». Ну что ж, это такое наказание, которое легко перенести за правду. Главное то, что вы этим письмом снимете с себя в вашем сознании вину участия вашего в казни и никогда не будете раскаиваться, что написали его. Ведь государь ослеплен теперь чувством мести. Ему теперь все внушают, что убийц нужно казнить для устрашения вообще врагов государственного строя. Всякий ему говорит теперь: «око за око, зуб за зуб» и «возненавидь врага твоего» и никто не говорит: «не противься злу насилием», «благодари ненавидящих тебя». И вот вы своим письмом напомните ему слова божественного учителя. Какое счастье и радость будет, если, прочитав это письмо, он поступит по учению Христа. И как вы будете раскаиваться, если государь вспомнит эти слова после казни и скажет: «Ах, жаль, что никто мне не напомнил раньше этих слов спасителя».