Полное собрание сочинений. Том 63

Толстой.

Вы сами любите — много мнѣ баять не подобаетъ, а я все больше и больше люблю.

Печатается по копии, хранящейся в AЧ. Публикуется впервые. Дата копии.

Письмо Н. Н. Страхова, на которое отвечает Толстой, неизвестно.

1884 г. Декабрь.

Дорогой Василій Ивановичъ.

Письмо ваше очень грустное. А не должно бы такъ быть. Я сейчасъ перечелъ его и тоже, тяжелое даже, впечатлѣніе. — Вопервыхъ вы тяготитесь своей жизнью, говорите, что то, о чемъ вы мечтали не сбывается и что жизнь ваша дурная. Вовторыхъ говорите, что добру надо учиться. Въ третьихъ тяготитесь тѣмъ, что не видите послѣдствій въ окружающей васъ средѣ вашей, жизни лучшей, чѣмъ жизнь окружающихъ, въ четвертыхъ какъ будто намекаете мнѣ о томъ, что вы не можете заплатить аренду. Милый другъ, и то, и другое, и 3-е, и 4-е все не хорошо и все не похоже на васъ, такого, какого я знаю. Вы спите. Первое и главное — жизнь наша внѣшняя всегда и вся отвратительна, какъ отвратителенъ актъ дѣторожденія, если страсть наша не освящаетъ его особеннымъ свѣтомъ, такъ и вся матерьяльная жизнь — она ужасна и отвратительна, начиная отъ ѣды и испражненiй, до требованій труда другихъ людей для себя. Все отвратительно, если мы только не освѣтимъ ее какъ нибудь. Ив[анъ] Дм[итріевичъ] 1освѣщаетъ любовью къ собственности, богатству (я знаю это освѣщеніе, испытавъ его), другіе 2освѣщаютъ его (вы и всѣ общинники, садящіеся на землю) освѣщаютъ ее мыслью (гордою и пот[ому] ложною), что мы покажемъ примѣръ жизни справедливой, безобидной (не говорю о тѣхъ, къ к[оторымъ] я принадлежалъ и принадлежитъ моя семья, к[оторые] освѣщаютъ жизнь наслажденіемъ съ помощью науки и искуства). — И всѣ эти освѣщенія никуда не годятся. Отвратительный актъ жизни — пожиранія чужихъ жизней и праздность своей — сколько бы вы ни работали руками, остается во всей силѣ для человѣка, у котораго есть сердце. Только одинъ есть путь, одно средство жить безъ отвращенія, а съ радостью, это: не освѣщать себѣ жизнь внѣшнимъ свѣтомъ, а самому быть свѣчой, свѣтить и горѣть. Говоря безъ сравненій — одно средство жить радостно — это быть апостоломъ. — Не въ томъ смыслѣ только, чтобы ходить и говорить языкомъ, а въ томъ чтобы и руками, и ногами, и брюхомъ, и боками, и языкомъ, между прочимъ, служить истинѣ (въ той мѣрѣ, въ какой я знаю ее) и распространенiю ея — вселенію ея въ другихъ, нетолько людей, но въ весь міръ внѣшній — главной цѣлью своей жизни сдѣлать это дѣло и служить ему. Только тогда никогда не будетъ тоски и неудовлетворенія, только тогда можно умереть радостно, зная, что смерть моя содѣйствуетъ моей цѣли жизни, пот[ому] что всякій, кто пробовалъ служить истинѣ, знаетъ, какъ его личность мѣшаетъ, точно на дорогѣ стоить тѣмъ, к[оторыхъ] онъ зоветъ идти за собой. Какъ и Хр[истосъ] говорилъ: всѣмъ лучше будетъ, когда я уйду. Только тотъ, кто сдѣлалъ дѣломъ жизни — служеніе истинѣ, можетъ сказать это и желать умереть, когда придетъ смерть, пот[ому] ч[то] только такой человѣкъ знаетъ, что его тѣлесная смерть нетолько не прерываетъ того, чтò было его жизнью, но содѣйствуетъ тому самому, чтò онъ сдѣлалъ своей жизнью. Только тотъ, кто отдастъ жизнь, будетъ имѣть ее. — И это отвѣчаетъ на все то, чтò тяжело поразило меня въ вашемъ письмѣ.

Что такое значить условность добра и — учиться добру. Это значить только то, что мы лжемъ передъ собою. У каждаго всегда есть знаніе, въ извѣстной степени, истины, общей божеской истины (я говорю общей божеской, чтобы не смѣшивать ее съ практической истиной). Пусть человѣкъ только сольетъ свою жизнь съ этой истиной и не обманывая самъ себя служитъ вселенію этой истины въ міръ. Если это соблазнъ, а не истина, онъ не будетъ въ силахъ служить ей всей жизнью, а будетъ только разговаривать. И тогда пусть ищетъ такую истину, к[оторой] можетъ отдать жизнь. Мы съ вами знаемъ эту истину и можемъ отдать ей жизнь, такъ и сдѣлаемъ, такъ и тѣ, кто сдѣлаютъ также, будутъ всѣ вмѣстѣ. — Это же и отвѣчаетъ на ваше отвращеніе къ собиранію долговъ 3и денежнымъ дѣламъ. Если жизнь ваша въ служеніи истинѣ, и явится при поѣздкѣ въ Патровку дилемма — собрать долгъ, или отречься отъ того, въ чемъ моя жизнь — вселеніе въ другихъ истины, то сомнѣнія и непріятнаго быть не можетъ, а будетъ одно радостное, которому никто и ничто помѣшать не можетъ. Это же относится и къ вашему обязательству къ землѣ, называемой моею. Вы знаете также, какъ и я, что всѣ эти мои земли и имущество суть мои и чужіе грѣхи, соблазнявшіе меня и теперь пытающіеся спутать меня. Ни для меня, ни для васъ слова: государство, церковь, собственность не могутъ имѣть никакого значенія. Если цѣль жизни ваша служеніе истинѣ, то не можетъ для васъ имѣть значеніе то, какъ посмотрятъ на вашь костюмъ или на ваши денежныя отношенія. Если надъ вами смѣются и васъ ругаютъ, тѣмъ лучше для васъ — вы тогда уже навѣрное знаете, что вы служите не людямъ, a себѣ или Богу. Какъ въ вопросахъ костюма или обязательства собственности одно, чтò можетъ и должно руководить человѣкомъ, служащимъ истинѣ, это боязнь оскорбить людей относительно того, чтò они еще считаютъ собственностью, вызвать въ нихъ злое чувство. И потому 4всѣ эти обязательства не должны стѣснять васъ при служеніи истинѣ, вы должны только избирать тотъ путь, при к[оторомъ] вы менѣе оскорбляете людей въ ихъ воображаемыхъ правахъ на собственность. 5Собственность есть самый прочный и страшный соблазнъ — я постоянно о немъ думаю и борюсь съ его хитростями. Мнѣ кажется, что противъ этаго соблазна и всѣхъ безконечныхъ усложненій, связанныхъ съ нимъ, есть только одно средство: совершенное непризнаваніе его въ принципѣ и потому избѣганіе всякихъ поступковъ, подтверждающихъ его и основанныхъ на немъ — до мелочей, и при этомъ стремленіе къ сведенію своихъ потребностей до minimum’a и 6своей работы до maximum’а. Это, я знаю, вы дѣлаете и дѣлали, и потому удивляюсь вашему недовольству собой. Я написалъ это и долго сидѣлъ думалъ. Я теперь печатаю статью (ее не пропустятъ) о собственности и не переставая думаю объ этомъ. Я написалъ невѣрно, что есть средство. Средства нѣтъ и не можетъ быть противъ соблазна, противъ фикціи, кромѣ яснаго отрицанія и доведенія этого отрицанія до послѣднихъ выводовъ безъ всякихъ компромисовъ, по русски безъ лжи. А то горе въ томъ, что мы не признающіе собственности, лжемъ передъ собой. Мы отрицаемъ собственность въ ея крупно уродливыхъ проявленіяхъ, а допускаемъ ее законность въ тѣхъ ея формахъ, к[оторыя] намъ на руку. Мы теоретически отрицаемъ собственность, а практически признаемъ. Я отрицаю собственность земли, а признаю собственность кафтана. А то и другое одинаково. Сютаевъ 7вѣрно поставилъ дѣло — чтобъ замковъ не было и чтобъ не было — мое и твое въ сознаніи моемъ, а что я буду пользоваться 8трудомъ другихъ людей — этаго я не миную. Если нечего ѣсть мнѣ, я буду побираться, и, если и теперь я пользуюсь чужими трудами, когда не могу поступить иначе, я тоже что побираюсь, и долженъ знать это. — Я вотъ что хочу сказать: на 9пользованіе чужимъ трудомъ я долженъ смотрѣть всегда, какъ на печальную необходимость, какъ на то, чтобы побираться и потому на всякую собственность, какъ на стыдъ. — Я неясно высказалъ все вамъ, но въ душѣ у меня ясно. И, можетъ быть, послѣ скажу лучше. Главное же то, что надо смотрѣть на всю жизнь свою, какъ на посланничество, — это ясно и правда, и утѣшительно, и, надѣюсь, что поддержитъ васъ. — Я вамъ не пишу часто, а васъ очень высоко цѣню и люблю, и вѣрю, что ваша жизнь не пройдетъ даромъ. — Только надо точить ножъ, когда затупится. Обнимаю васъ