Полное собрание сочинений. Том 63

В письме, на которое отвечает Толстой, М. М. Лисицын писал: «Объясните и научите меня, что разуметь нужно под следующими словами Христа, помещенными в церковном Евангелии от Мф. ст. 34. «Не думайте, что я пришел принести мир на землю, не мир пришел я принести, но меч». (И дальше ст. 35, 36, 37.) «Каков смысл этих слов в применении к жизни, как следует осуществлять эти слова в действительности? Какую религию избрать в жизни — религию ли мира, любви и снисхождения к людским слабостям, путь самосовершенствования и всепрощения или по духу учения Христа, выраженному в 34 ст., — следует взять принесенный им меч и проникнуться духом порицания, кары и неустанной борьбы?» (из письма М. М. Лисицына от 18 февраля 1885 г. АТБ). Об этом письме есть упоминание в письме Толстого к В. Г. Черткову от 24 февраля 1885 г. (см. т. 83).

1Владимир Федорович Орлов (см. прим. 4 к письму № 79). Письму Толстого к М. М. Лисицыну предшествовало письмо В. Ф. Орлова к последнему. Вот оно: «Родной мой! Вы не ищете того, чтобы уразуметь учение Христа, а ищете того, чтобы Вам самим хотелось уразуметь в нем. Вы поранены неправдой жизни и ищете того, чтобы унять ту боль и те муки, которые причиняет Вам Ваше пораненное сердце. Вы ищете утоления боли и думаете найти его «в неустанной борьбе». Но правда живет в Вас и она еще более усложняя Ваши страдания, дает Вам всё-таки чувствовать неправду того, на что Вас толкают только: Ваша личная боль, Ваше личное страдание. Вы не решаетесь поэтому и ждете благословения, ищете оправдания в указанных Вами словах Христа. Но Христос не пришел ни обвинять, ни оправдывать; он пришел сказать только то, что передано ему отцем его; он пришел сказать истину, и слово его — истина, и истина обличит дела наши, и от дел наших мы и оправдаемся, и осудимся... Итак, ищите у Христа не оправдания или осуждения, а ищите истины. «Ищите истины и истина сделает вас свободными». Но эта же истина сделает и то, чего Вы, теперь как будто желаете так: она сделает, что могут быть врагами нашими даже домашние наши, она может разделить, как правду от неправды: и отца с сыном и дочь с матерью; она может породить разделение, поднять меч, — но не меч в моих руках против других, но меч этих других на меня самого. Ужасно это и ужасно то, что жаль мне моего отца и мать, что они могут быть в таком ослеплении. Ужасно это! Но «кто любит отца или мать больше истины, тот недостоин ее». Ужасно и самому стоять под мечем. Но может быть еще худшее и острого лезвия меча: отделение, одиночество, клевета, обида, напраслина, презрение всех и собственные при этом сомнения и колебания, и удвоенные отсюда страдания — всё это может быть ужаснее и самого креста Христова, который был легче для него тем, что он шел на него добровольно... Я знаю, что это ужаснее и креста Христова. Но кто не берет креста своего и не следует за истиной, тот не достоин ее. А истина — в следующем: « Не противься злому! Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, добро творите ненавидящим вас... А добро им творить можно, и только и можно всё тем же неустанным и постоянным признанием всё этой же истины , которую и нельзя иначе заявлять, как только делом самим , т. е. и на самом деле не платить злом, не противиться злому, а действительно любить и врага своего (и кого еще так больше любить, как не врага своего: для него это необходимо, для спасения его) и это и есть единственная возможность и моего от него спасения! И так действительно и ему делать добро, и себя спасти от его зла, и иметь одно добро. В этом всё учение Христа. Но затем, Вы можете, если можете ходить по водам, претворять воду в вино, кормить хлебами, исцелять больных, воскрешать мертвых — и всё это ничего не принесет, ничему не поможет... «Ищите истины и истина вас сделает свободными». — Я прочел Ваше письмо ко Льву Николаевичу и мне от души захотелось сказать Вам всё, что я мог только сейчас сказать по силам моим. Не знаю почему, но нудит меня что-то сказать Вам еще и следующее. Никогда не бывши революционером, но любя их, как истинно страдающих, и всячески домогаясь, чтобы снять с души их истому их, я всю жизнь мою (мне 42 года) вожусь с ними: и два года в крепости сидел и судим был; меня освобождали, оправдывали и снова несколько раз брали. Брали меня по недоразумению. Но чего я искал — искал сознательно и добился своего: — Я знаю Вас. И так как я хотел понять самых лучших из вас, то и знаю именно этих лучших. Ваши страдания от неудовлетворенной любви к истине, от любви к человеку и человечеству. Великие страдания, но это всё равно: Вам тяжело выносить эти страдания, и страсть Ваших страданий от неудовлетворенной любви к истине заглушила и самую любовь. И теперь уже не любовь и истина, а только эти страдания. И страдания перемогли. Но плюньте на них. Что наши личные страдания перед тем, что может освободить и всех и от всяких страданий?! А это истина. Ищите ее» (AЧ).

Толстому текст письма В. Ф. Орлова так понравился, что он просил снять с него копию (см. п. № 314).

1885 г. Февраля 26? Москва.

Давно не получаю отъ васъ писемъ, милый другъ, и боюсь ужасно, чтобы вы не уѣхали безъ меня. 1— Мнѣ пришла вотъ какая мысль. Вмѣсто того, чтобы прожить недѣлю или двѣ въ Ясной, я поѣду съ вами въ Крымъ, пробуду тамъ нѣсколько дней съ вами и ворочусь. — Какъ это устроить? Жена вернется 2— хотѣла 28-го — поэтому я могу пріѣхать только въ 1-хъ числахъ Марта. Если вы раньше уѣдете, то застану ли я васъ и до какого числа въ Дятьковѣ? 3Мнѣ мысль эта очень улыбается. Я бы провелъ время съ вами, видѣлъ бы Дятьково и Крымъ. Je compte sans mon hôte, 4но я знаю, что жена одобритъ этотъ мой планъ. И нынче напишу ей объ этомъ. Представьте себѣ, что она у Шостакъ 5встрѣтила Императрицу 6и разговаривала съ ней. — Я все это время не писалъ ничего, кромѣ перевода 12 Апост[оловъ] и предисловія къ нимъ. 7Главное же, былъ поглощенъ чтеніемъ Georg’a Progress and poverty, 8к[отораго] совѣтую вамъ прочесть. Это удивительный писатель — писатель, который произведетъ эпоху.

Я началъ писать на листкѣ, на кот[оромъ] была начата копія съ письма Орлова къ одному, обратившемуся ко мнѣ съ письмомъ, юношѣ 9съ вопросомъ о томъ, что мечъ раздѣленія, к[оторый] принесъ Христосъ, нельзя ли понять такъ, чтобы оправдать революцію. Орловъ нашелъ это письмо у меня и отвѣтилъ на него такъ прекрасно, что я попросилъ Ал[ександра] Петр[овича] 10списать копію. — Статья Соquerell’а 11мнѣ была радостна. Онъ выражаетъ сочувствіе тому, чтò главное. Человѣкъ хочетъ войти въ домъ: Если я вхожу задней дверью или окномъ, а онъ находитъ, что входить такъ неприлично и нехорошо, а лучше влѣзть черезъ крышу или непремѣнно войти парадной запертой дверью, то это не важно. Важно, что онъ (да и всѣ) желаютъ войти въ домъ. А если искренно желаютъ, то войдутъ. А то, что онъ влѣзетъ черезъ трубу или какъ нибудь еще, это все равно. Мы одинаково будемъ привѣтствовать его. Père Nikita 12— ничего, т. е. ни дуренъ, ни хорошъ. Интересно — тема серьезная, но сердечнаго сочувствiя — нѣтъ.