Полное собрание сочинений. Том 61

Ежели же нет у тебя причин, как я предполагаю, то, не обращая внимания на эту иногда неловкость и gêne, к[отор]ая по моему опыту происходит от брюшного полнокровия — гемороя (и бывает у меня иногда к жене с тетенькой без всякой причины), ты поверь мне и убедись раз навсегда, что ни я, ни Соня, ни тетинька никогда про тебя не говорили и не можем говорить того между собой , что мы тебе не скажем , и поэтому будь с нами, со мной главное, совершенно свободен и прост. Когда не в духе, можно находить других глупыми и злыми, и думай так про нас, но за что ж ты предполагаешь в нас двуличность и во мне? Соня сказала тебе всё, что она думала тогда о твоих отношениях к Тане, и теперь и давно уже сама того не думает, особенно, как теперь, по известиям из Москвы, Т[аня] совсем успокоилась. Я же никогда тебя не винил во всем этом деле, тетинька еще меньше. Жить, как ты сам говоришь, нам немного осталось, и тебе и мне не найти людей, которые бы нас понимали так, как мы друг друга, и любили бы так, исключая жен, поэтому — мое мнение — или скажи мне, что ты против меня имеешь, или убедись, что я против тебя таинственного ничего никогда иметь не могу, и обходись со мной всегда, как хочешь, но не предполагая во мне задней мысли, к[отор]ой не может быть, и нам будет, как всегда было, иногда скучно, иногда неловко, но всегда приятно от того, что есть брат, а не тяжело и всё тяжеле и тяжеле, как теперь. Я уверен, что ты меня упрекал в эгоизме, а я тебя упрекал в эгоизме. Это всегда так. Я объясняю себе разлад наш: 1) твоим семейным положением. Ты имеешь все невыгоды семейства — стеснение свободы, а не имеешь выгод его — дом. Ты сам всё боишься, что в сближении с твоим семейством неискренны, и мешаешь этому сближению, 2) твой эпизод с Таней, к[отор]ый, не дав тебе ничего, только расстроил тебя дома и, я боюсь, восстановил Машу против нас (что понемножку и на тебя действует), 3) твоя сидячая жизнь и гемороидальное состояние духа, 4) перемены во мне со времени женитьбы, сделавшие меня менее сообщительным, что не доказывает то, чтобы я мог думать про тебя то, что бы я не сказал тебе. — Всё это прошло или пройдет. Главное то, что, попустившись на эту дорогу, мы делаемся друг для друга дальше и дальше, и положение это, я сужу по себе, становится мучительно. Воспоминание о брате стараешься отгонять. — Есть два средства, повторяю: объяснение, коли оно нужно, или доверие, к[отор]ое я имею полное к тебе, я знаю, что ты меня любишь все-таки больше всех, но к[отор]ого ты не имеешь. — Пиши, пожалуйста, поскорее о Машенькиных делах и о себе. —

Год определяется сопоставлением с письмом № 43.

Адресовано в Швейцарию, куда около 1 апреля С. Н. Толстой уехал к сестре.

1Ни первое, ни второе письмо Толстого в Петербург неизвестны.

2Александр Андреевич и Татьяна Андреевна Берсы.

3Сохранилась (в ГМТ) недатированная записка без обращения и подписи, написанная рукой С. Н. Толстого. Содержание ее (в основном денежные распоряжения) дает основание считать ее запиской к Т. А. Ергольской, упоминаемой Толстым.

1864 г. Апреля 23. Пирогово.

Пишу тебе из Пирагова, куда мы приехали с Келлером 1и с Сашей. 2Твой прикащик — столяр глуповат, но, кажется, старается, и, так как дело его нетрудное, то, кажется, успешно.

Сено еще купец не брал, и поэтому деньги 110 р. не доставлены еще М[арье] М[ихайловне]. 3Нынче 23, и старшина поехал на ярмарку, как говорят, за деньгами, и Келлер, остающийся здесь, привезет их. Он говорит, впрочем, что Марье Михайловне в деньгах нужды особенной еще нет. —

Соколов деньги за муку просил меня отсрочить до 9 мая, в чем нельзя ему и отказать, так как мельница не идет. Об оброке я подтвердил, что отсрочивать не могу и буду жаловаться, ежели не отдадут в срок. — Собаки в отличнейшем порядке. Щенята от Любки прелесть. Заграничная гончая еще не щенилась.

Садовник и его дела в саду и доме в отличном порядке. Он славный малый. —

Лошади заводские в очень скверном положении, особенно молодые, и я велел давать им овса теперь, когда нет еще травы, а солому и сено дурное не едят. Кондратий разочтен прикащиком и так как разобрать их я не мог, а Кондр[атий], кажется, человек хороший, и, по словам Келлера, ты им доволен, я его взял к себе с тем, чтобы по возвращении ты его взял опять, ежели хочешь, что я и ему сказал и чем он остался очень доволен.

Мужики, отбившие скотину, оштрафованы посредником по 3 р. сер., а один 4-мя рублями. В тот день, как я приехал, была тоже загната скотина, и мужики носят штрафы. Хозяйство твое, хотя и ужасно грустно было смотреть на него после того, что было, я не могу не одобрить, исключая лошадей — кобыл и молодых, за которыми надобен лучший уход. Дом отличный и кухня так нам пригодилась, что мы в ней обедали и сидим, так как в доме холодно. —

Разные и многие мысли мне пришли по случаю твоего дома и твоих вещей старинных о наших отношениях, которые боюсь высказать, не зная, в каком ты находишься настроении.

Напиши нам пожалуйста поскорее, особенно о Машиньке.

Датируется сопоставлением с письмом к С. А. Толстой от 22—23 апреля 1864 г. См. т. 83, письмо № 10.

1Густав Федорович Келер (1839—1904). См. т. 60, стр. 477.

2Александр Андреевич Берс.

3М. М. Шишкина.

1864 г. Апреля 23. Я. П.

Ваше превосходительство

милостивый государь

Петр Михайлович,

Воровство в нашей местности с каждым годом увеличивается. Дерзость воров, уведших у меня лошадей, коров, овец и укравших весы с амбара, дошла до того, что прошлой осенью почти перед домом выкопали молодые яблони и увезли. Садовник мой нашел яблони у соседнего мужика, представивши явные доказательства срезки ветвей и прошлогодней, а не осенней, пересадки по положению корней.

Я объявил о пропаже и находке тогда же и волостному правлению и становому. Посредник мне отвечал бумагой, что яблони не мои и что я имею купить другие (что я и сделал), а становой ничего не сделал и не ответил на неоднократные мои просьбы. Мужик же должно быть собирается пересадить весь мой сад на свой огород.

Ваше превосходительство, пожалуйста, защитите меня. Я стараюсь не беспокоить вас, но иногда становится невозможным.

Вашего превосходительства покорный и уважающий слуга

граф Лев Толстой.

23 апреля.

Печатается по тексту, опубликованному в «Красном архиве», 1929, 5 (36), стр. 199. Год определяется пометкой на «Деле канцелярии начальника Тульской губернии», начатом 23 апреля 1864 г., в связи с заявлением Толстого.

1864 г. Апреля 28...30. Я. П.

Письма наши почти одинаких содержаний разъехались. 1Иначе и не могло быть, и я твоему письму был очень рад. Может быть, я вру, но вот мое мнение. Всё происходит от твоего гемороидального физического состояния и дурного сидячего образа жизни. Твой мнимый насморк и недовольство людьми. На меня же это твое состояние дурно действует, во-первых, потому, что я сам немного склонен к той же ипохондрии, и, во-вторых, потому, что никому ты и твое состояние так не близко, как мне. И то, что ты во мне называешь скрытностью и холодностью, есть только сознание того, что ты в таком духе, и что мне он сообщается, и что всё тебя раздражает, и я стараюсь быть осторожен. Поверь мне — главное для тебя — следить за своим физическим состоянием — чтоб было каждый день на низ движенье, каждый день и деятельность. Со стороны нам виднее. Спроси у кого хочешь, все мы заметили одно. Из-за границы ты приезжаешь несмотря на [лист оборван] из Курска с охоты [лист оборван] Пирагово, даже когда ты там ходишь, займешься тоже, но тульская сидячая одинокая жизнь в скверном воздухе — для тебя яд. По крайней мере это заметили, я думаю, все, кто тебя знают.