Полное собрание сочинений. Том 61

Объявления были повторены в той же газете 1 и 3 ноября, №№ 276 и 278. В других газетах объявлений об «Азбуке» не было, так же как не было упоминаний о ней в объявлениях от книжных магазинов, извещающих обычно о поступивших в продажу книгах.

1872 г. Октября 22...23. Я. П.

Ужасная опечатка на 144-й стр. 3-й книги.

Напечатано:

Из 32-х разложи на 8 частей по 1 (1×8) и т. д. —

Надо:

Из 32-х разложи на 4 части по 1 (1×4) и т. д.

Эту невозможно оставить.

Она в самом начале упражнений умножения.

Необходимо сделать наклейку. 1

Какая обертка и первый лист?

Надо самую простую.

Азбука

гр. Л. Н. Толстого

1 Книга. 2

На автографе пометка Страхова: «23 октября 1872».

1Об опечатке на 144 стр. третьей книги «Азбуки» см. письмо № 415.

2«Азбука» вышла в желтой бумажной обложке, напечатанный на ней текст повторял титульный лист. Он был таков: «Азбука гр. Л. Н. Толстого. Книга I [II, III и IV]. С.-Петербург. Тип. Замысловского, Больш. Мещан., д. № 33. 1872».

1872 г. Октября 26? Я. П.

Любезный друг Alexandrine!

Когда я писал (в особенности когда посылал) мое последнее письмо, я чувствовал, что я что-то делаю нехорошее, а когда получил ваш ответ, мне удивительно стало, как я мог послать это письмо. От всей души прошу вас простить меня за то, что огорчил.

Хотел писать вам длинно, но перед отъездом в Москву 1написал целую кучу деловых писем и чувствую, что не напишу того, что хотелось вам написать. До другого раза. Это посылаю, чтоб облегчить немного свою совесть. Целую вашу руку.

Ваш Л. Толстой.

Вы спрашивали о деле быка. Оно кончилось тем, что следователь ошибся , обвинив меня. И обвинив меня, ошибся другой раз тем, что взял с меня подписку о невыезде. И те, кот[орые] наложили на меня штраф, тоже ошиблись. И в том, что дело это было начато, тоже ошибка , потому что они после меня, чтоб доказать, что было какое-то дело, начали обвинять моего управляющего; но так очевидно, что виноватого никого нет, что и обвинения против управляющего не может быть. Немножко в оправдание себя скажу вам еще то, что в последнее время, кончив свою Азбуку, я начал писать ту большую [повесть] (я не люблю называть романом), о кот[орой] я давно мечтаю. 2А когда начинает находить эта дурь, как прекрасно называл Пушкин, 3делаешься особенно ощутителен на грубость жизни. Представьте себе человека, в совершенной тишине и темноте прислушивающегося к шорохам и вглядывающего[ся] в просветы мрака, которому вдруг под носом пустят вонючие бенгальские огни и сыграют на фальшивых трубах марш. Очень мучительно. Теперь я опять в тишине и темноте слушаю и гляжу, и если бы я мог описать сотую долю того, чтó я слышу и вижу. Это большое наслаждение. Вот я и расписался. Вы мне дали тему письму, на которую мне хочется писать. Дети мои. Вот они кто такие:

Старший белокурый, — не дурен. Есть что-то слабое и терпеливое в выражении и очень кроткое. Когда он смеется, он не заражает, но когда он плачет, я с трудом удерживаюсь, чтобы не плакать. Все говорят, что он похож на моего старшего брата. Я боюсь верить. Это слишком бы было хорошо. Главная черта брата была не эгоизм и не самоотверже[ние], а строгая середина. Он не жертвовал собой никому, но никогда никому не только не повредил, но не помешал. Он и радовался и страдал в себе одном. Сережа умен — математический ум и чуток к искусству, учится прекрасно, ловок прыгать, гимнастика; но gauche 4и рассеян. Самобытного в нем мало. Он зависит от физического.

Когда он здоров и нездоров, это два различные мальчика. — Илья 3-й. Никогда не был болен. Ширококост, бел, румян, сияющ. Учится дурно. Всегда думает о том, о чем ему не велят думать. Игры выдумывает сам. Акуратен, бережлив; «моё» для него очень важно. Горяч и violent, 5сейчас драться; но и нежен, и чувствителен очень. Чувствен — любит поесть и полежать спокойно. Когда он ест желе смородинное и гречневую кашу, у него губы щекотит. Самобытен во всем. И когда плачет, то вместе злится и неприятен, а когда смеется, то и все смеются.

Всё непозволенное имеет для него прелесть, и он сразу узнает. Еще крошкой, он подслушал, что беременная жена чувствовала движенье ребенка. Долго его любимая игра была то, чтоб подложить себе что-нибудь круглое под курточку и гладить напряженной рукой и шептать, улыбаясь: «это бебичка». Он гладил также все бугры в изломанной пружинной мебели, приговаривая: «бебичка». Недавно, когда я писал истории в Азбуку, он выдумал свою: «Один мальчик спросил: «Бог ходит ли.....?» Бог наказал его, и мальчик всю жизнь ходил....»

Если я умру, старший, куда бы ни попал, выйдет славным человеком, почти наверно в заведении будет первым учеником, Илья погибнет, если у него не будет строгого и любимого им руководителя. —

Летом мы ездили купаться: Сережа верхом, а Илью я сажал себе за седло.

Выхожу утром, оба ждут. Илья в шляпе, с простыней, акуратно сияет, Сережа откуда-то прибежал, запыхавшись, без шляпы. «Найди шляпу, а то я не возьму». Сережа бежит туда, сюда. Нет шляпы. — «Нечего делать, без шляпы я не возьму тебя. Тебе урок, у тебя всегда всё потеряно». Он готов плакать. Я уезжаю с Ильей и жду, будет ли от него выражено сожаление. Никакого. Он сияет и рассуждает об лошади. Жена застает Сережу в слезах. Ищет шляпу — нет. Она догадывается, что ее брат, кот[орый] пошел рано утром ловить рыбу, надел Сережину шляпу. Она пишет мне записку, что Сережа, вероятно, не виноват в пропаже шляпы, и присылает его ко мне в картузе. (Она угадала.) Слышу по мосту купальни стремительные шаги, Сережа вбегает. (Дорогой он потерял записку.) И начинает рыдать. Тут и Илья тоже, и я немножко.

Таня — 8 лет. Все говорят, что она похожа на Соню, и я верю этому, хотя это также хорошо, но верю потому, что это очевидно. Если бы она была Адамова старшая дочь и не было бы детей меньше ее, она была бы несчастная девочка. Лучшее удовольствие ее возиться с маленькими. Очевидно, что она находит физическое наслаждение в том, чтобы держать, трогать маленькое тело. Ее мечта теперь сознательная — иметь детей. На днях мы ездили с ней в Тулу снимать ее портрет. Она стала просить меня купить Сереже ножик, тому другое, тому третье. И она знает всё, что доставит кому наибольшее наслаждение. Ей я ничего не покупал, и она ни на минуту не подумала о себе. Мы едем домой. «Таня, спишь?» «Нет». «О чем ты думаешь?» «Я думаю, как мы приедем, я спрошу у мама, был ли Леля хорош, и как я ему дам, и тому дам, и как Сережа притворится, что он не рад, а будет очень рад». Она не очень умна. Она не любит работать умом, но механизм головы хороший. Она будет женщина прекрасная, если бог даст мужа. И вот, готов дать премию огромную тому, кто из нее сделает новую женщину .