Полное собрание сочинений. Том 60

4[с благоговением]

1859 г. Апреля 5—8? Москва.

Обдумав здраво, я вижу, что решительно неприлично мне отдавать на оценку свою вещь Каткову, 1а потому не пишите ему ничего. А ежели уже хотите писать, то напишите, что я желаю знать: желает ли он, да или нет, иметь мою повесть по 250 р. за лист? Не считайте меня ветренником, любезный Василий Петрович; я не хватился у вас, а теперь только обдумал, что это решительно ни на что не похоже и невозможно .

Ваш Л. Толстой.

Вам я приеду читать ее завтра, но ежели Катков хочет слышать или прочесть ее, то или он должен прежде согласиться на мои условия, или отказаться от повести.

Впервые опубликовано в ТПТ, 5, стр. 64—65. Датируется предположительно «5—8? апреля», так как 5 апреля Толстой кончил «Семейное счастье», а 9-го уехал в Ясную Поляну (см. след. письмо).

1Речь идет о «Семейном счастье», предназначавшемся для журнала М. Н. Каткова «Русский вестник».

1859 г. Апреля 9. Москва.

Chère tante!

Je suis encore indécis, si je partirais aujourd’hui ou non, c’est pour cela, que je vous écris. En tout cas vous aurez de mes nouvelles pour Pâcques. Христос воскресе! J’ai fini mon affaire à la banque, mes comptes sont réglés, j’ai payé quelques dettes et j’ai dépensé le reste qui n’était pas beaucoup de chose. De sorte que je n’ai pas d’argent pour le moment. Mais ce n’est pas cela qui me retient. D’un côte je voudrais passer les fêtes avec vous et Marie, et je crains que mon хозяйство, n’aille mal sans moi, mais aussi j’avais commencé à faire mes devotions, j’ai fait une nouvelle, 1que je voudrais imprimer devant moi et de nouveau j’ai imprimé dans la gazette qu’il me faut un intendant et que je vends Грецовка et je ne voudrais pas manquer les intendants et les acheteurs qui viendront ces jours-ci. — J’ai passé à Pétersbourg 10 jours des plus agréables avec Alexandrine qui vous salue beaucoup ainsi que Mariе. Le reste du temps à Moscou j’ai beaucoup travaillé et j’ai été un peu malade. Mais à présent je vais très bien. — Vous ne m’écrivez rien sur vous. Je sais que vous avez été soufrante cet hiver et cela m’a inquiété et beaucoup, quoique j’ai été comme toujours paresseux de vous écrire. J’espère que la sante de Marie se rétablira, avec le printemps. Ce serait bien triste si elle restait faible. Je ne puis pas concevoir cette idée de se loger dans une maison qui n’a pas été chauffé tout l’hiver. 2Est ce qu’elle peut avoir l’idée de pouvoir nous gêner vous ou moi. Ce serez ridicule. Adieu, je baise vos mains, et j’embrasse bien Marie et les enfants. Peutêtre que j’arriverais avant cette lettre; dans tous les cas je vous l’envoie. —

L. Tolstoy.

9 Avril.

На конверте :

Ее Высокоблагородию Татьяне Александровне Ергольской. В Тулу. В сельцо Ясные Поляны.

Дорогая тетенька!

Не решил еще, уеду я сегодня или нет, и потому вам пишу. Во всяком случае, известия обо мне вы получите к Пасхе. Христос воскресе! Дело с банком я покончил, счеты мои сведены, я уплатил кое-какие долги и истратил остальное, чего было немного. Так что теперь денег у меня нет. Но не это меня задерживает. С одной стороны, мне хотелось бы провести праздники с вами и Машенькой, и я боюсь, что без меня хозяйство пойдет плохо, но я начал говеть, я окончил рассказ, 1который хотел бы напечатать при себе, затем я вновь сделал объявление в газете, что ищу управляющего и продаю Грецовку, и не хочется пропустить ни управляющих, ни покупателей, которые должны явиться на этих днях. — В Петербурге я преприятно провел 10 дней с Александриной, которая кланяется вам и Машеньке. Остальное время в Москве я много работал и слегка поболел. Теперь же я совсем поправился. Вы ничего мне не пишете о себе. Знаю, что зимой вы болели, и меня это очень беспокоило, хотя, по-всегдашнему, я ленился и вам не писал. Надеюсь, что с весной Машенька поправится. Грустно будет, если она не окрепнет. Не понимаю, как она могла поселиться в доме, который не топился всю зиму. 2Неужели она могла подумать, что стеснит вас или меня? Ведь это смешно. Прощайте, целую ваши ручки и целую Машеньку и детей. Может статься, что я сам явлюсь раньше этого письма, но посылаю его на всякий случай. —

Л. Толстой.

9 апреля.

1«Семейное счастье».

2Об этом Т. А. Ергольская писала Толстому в письме от 4 апреля 1859 г.

1859 г. Апреля 15. Москва.

Христос воскресе! милая бабушка.

Я пишу не столько потому, что недельный срок подходит, не столько потому, что хочется писать, а на совести есть ложь, в которой надо признаться. Во вторник, когда я вам писал, я расчувствовался просто от того, что погода была хорошая, а мне показалось, что мне хочется говеть 1и что я чуть-чуть не такой святой, как ваша старушка. Оказалось же, что один говеть и говеть хорошо я был не в состоянии. Вот, научите меня. Я могу есть постное, хоть всю жизнь, могу молиться у себя в комнате, хоть целый день, могу читать Евангелие и на время думать, что всё это очень важно; но в церковь ходить и стоять, слушать непонятые и непонятные молитвы, и смотреть на попа и на весь этот разнообразный народ кругом, это мне решительно невозможно . И от этого вот второй год уж осекается мое говенье. — В четверг я уехал в деревню, встретил с своими праздник и весну, перецеловался с мужиками (у них бороды пахнут удивительно хорошо весной), попил березового сока, перепачкал все надетые для праздника платья детям (няня ужасно меня разбранила), набрали цветов, желтеньких и лиловых и вернулся назад в Москву, — зачем? не знаю. Как будто забыл что-то, а не знаю что. — В вас-то, у вас-то, я думаю, как хорошо! Вы, разумеется, отговели, с этим-то главное вас поздравляю. Какой, я думаю, праздник в вас и около вас! Хоть немножко мне уделите этого сиянья. Дайте позавидовать. Завидовать хорошему есть одно мое хорошее качество. Кланяйтесь очень всем вашим. Паша — мудрец, великий мудрец! Что она прорезала платье, это ничего. Платье заростет, а ежели бы она солгала, она бы сделала больно всем вам и себя бы испортила, а теперь вы ею занимаетесь. Даже и тетя ее, которой она прорезала платье, наверно простила ее. — Вы, слегка шутя, пишете, что Б[орис] А[лексеевич] 2и m-mе Мальцова 3хорошо расположены ко мне, а я этому просто рад, потому что они мне очень симпатичны. Пожмите от меня изо всех сил руку Б[орису] А[лексеевичу] так крепко, чтобы только не больно, и Мальцовой тоже морально пожмите так, чтобы только не больно. Часто бывает, что простодушный Вавило от души желает пожать руку (морально) и пожмет так, что раздавит там что-нибудь; кольцо или пальцы очень тонки и нежны. Я этого самого долго боялся с вами; но теперь уже привык к мысли, что неотесанный Вавило может с вами и перед вами выделывать свои дикие эволюции, не сделав вам больно. Впрочем, и вы крепки и здоровы. — Вы пишете, что ежели бы я так, как вы, понял удовольствие быть вечером в Лизиной комнате за селянкой и т. д., то не уехал бы; а я говорю, что ежели бы вы поняли, как я, это удовольствие, то тотчас же, не дожидаясь поезда, пешком ушли бы в Москву или в Тройцу. Это — Капуа, 4вредная для нашего брата работника. Только изредка, когда учитель очень доволен, можно задавать себе такие реакции. Вы, может быть, так сказали, а для меня эти 10 дней останутся, как Clarens, 5дорогими воспоминаниями на всю жизнь. Для меня это отдых, утоление жажды, и именно тем-то и приятный, что ничего не случается, ничего не ожидается, не жалеется, а хорошо, со всех сторон хорошо. Для вас это, должно быть, так же странно, как для рыбы, которая, сидя в реке, услыхала бы, что человек, запыленный, обожженный, измученный, радуется тому, что он сел в эту реку, и не знает всех рыбьих неприятностей, и сидит только до тех пор, пока освежится, не дожидая того, чтобы ему стало холодно. —