Полное собрание сочинений. Том 58

1505. 118 18 . Стах [ ович ], — Михаил Александрович Стахович. См. прим. 343.

1506. 118 18. Долгоруков с господином. — П. Д. Долгоруков приезжал по делам «Яснополянской народной библиотеки Общества грамотности» вместе с Степаном Онисимовичем Серополко — литератор, педагог, член Московского общества грамотности. (См. прим. 171 и 175.) О пребывании Долгорукова в Ясной поляне см. его воспоминания: «Речь кн. П. Д. Долгорукова 14 января. Лев Толстой и общество мира». — «Общество мира в Москве», выпуск I, 1909—1910 гг., М. 1911, стр. 51—54.

1507. 118 19 . Горбунов, — И. И. Горбунов-Посадов.

1508. 118 19. Сережа. — Сергей Львович Толстой.

1509. 118 21 . разговоры, не оч [ ень ] скучные. — На стр. 52 и 53 своих воспоминаний (прим. 1506) П. Д. Долгоруков о своем пребывании 5 октября в Ясной поляне сообщает: «В общей беседе, длившейся до нашего отъезда, до 11 час. вечера, он [Толстой] касался своих любимых тем; как и в предыдущие мои посещения, он говорил о наилучшем, по его мнению, разрешении земельного вопроса согласно теории Генри Джорджа, о сближении народов, о религиозно нравственных вопросах, о тождестве основных принципов великих мыслителей и основателей религий: Христа, Будды, Конфуция, Лао-Тзы, о позднейшем искажении их учений последователями их, читал нам выдержки из этих творений. Как всегда, поражали в нем ясность и широта мысли, точность выражения, спокойствие и терпимость. В общем я получил отличное впечатление и от физического состояния Льва Николаевича, совершенно оправившегося от недавнего приступа болезни с обмороками и судорогами».

16 октября, стр. 118.

1510. 118 23 . Письма, — Имеется два письма, написанные 16 октября: на французском языке 1) Леону де-Рони (Léon de Rosny) — профессору в Сорбонне, французскому востоковеду и энтомологу, по поводу его намерения сделать Толстому сообщение об Alliance Scientifique Universelle — Association internationale des hommes de Science — Littérature — Beaux-arts. [Всемирно научный союз — общество науки, литературы, искусства], и 2) Ивану Герасимовичу Савельеву — о писательстве и его стихах. См. т. 82.

1511. 118 25—32 . Началась бурная сцена..... Что то будет? См. «Дневник для самого себя», запись от того же числа. Подробно рассказывая в своем Дневнике события этого дня, С. А. Толстая пишет: «Встала спокойная, хотя нездоровая. Утро не спалось и всё думала, как бы выручить из Государственного банка в Туле Дневники Льва Николаевича. Вышла к завтраку, и вдруг Лев Николаевич объявил, что едет к Черткову». В «Ежедневнике» от 16 октября С. А. Толстая о дальнейшем записала: «Расстроилась намерением Льва Николаевича ехать к Черткову. Бегала по полям и лесам четыре часа сряду. Страдала невыносимо. Он не поехал, но я этого не знала. Была в Телятинках, не обедала. К вечеру с Львом Николаевичем душевно радостно».

Д. П. Маковицкий в Записках, подробно останавливаясь на событиях 16 октября, пишет, что Толстой, в то время, когда они ехали верхом по направлению к купальне, с полдороги послал его сказать Софье Андреевне, что решил не ехать к Чертковым, но Софья Андреевна уже ушла, и он не мог исполнить поручение. Верхом проехали большой круг на шосее и на Лихвинскую дорогу, всего 16 верст. По пути Толстой говорил ему: «Это —испытание. Она жалка; другим осуждать ее легко. Когда связан с ней... [многоточие Маковицкого]. Я не могу». Маковицкий возразил, что, по его мнению, Софья Андреевна лишь «доигрывает взятую ею на себя роль сумасшедшей, которая трудна для нее, и для нее самой было бы облегчением, если бы Лев Николаевич перестал считаться с ее притворством». Толстой на это ответил, что он знает это, но: «я не могу». Далее Толстой говорил, что думает завтра утром в 7 часов уехать с Ильей Васильевичем в Кочеты, что он уже 3—4 месяца не работает. По возвращении домой Толстой и Маковицкий узнали, что Софья Андреевна еще не вернулась. Как выяснилось, она, думая, что Лев Николаевич отправился на свиданье с Чертковым, решила сама проверить это и пешком ушла в Телятинки, где караулила их. Вблизи телятинской усадьбы она встретила П. Н. Лепехина и А. П. Сергеенко, которых расспрашивала, не приезжал ли Толстой в Телятинки. Подробнее об этом см.: П. Н. Лепехин, «Что меня привело к Толстому» — «Юбилейный сборник — Лев Николаевич Толстой», стр. 295 и записки А. П. Сергеенко, опубликованные в Записях А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 319—320. По возвращении домой, вечером С. А. Толстая стала упрекать мужа за то, что он «измучил» ее. Лев Николаевич, по записи Софьи Андреевны в ее Дневнике за то же число, говорил, что берет все свои обещания назад, ничего не обещает и будет делать так, как захочет. Свое отношение к пережитым событиям Толстой, кроме дневниковых записей, выразил на следующий день в письме к Черткову. См. прим. 1513.

17 октября, стр. 118—119.

1512. 118 33 . по Чепыжу. — Чепыж — лес-дубняк, непосредственно примыкающий к яснополянскому парку.

1513. 118 34. написал об этом Ч [ ерткову ]. — Приводим бòльшую часть письма Толстого к Черткову от 17 октября 1910 г.: «Хочется, милый друг, по душе поговорить с вами. Никому так, как вам, не могу так легко высказать, — знаю, что никто так не поймет, как бы неясно, недосказанно ни было то, чтò хочу сказать. Вчера был очень серьезный день. Подробности фактические вам расскажут, но мне хочется рассказать свое — внутреннее. — Жалею и жалею ее и радуюсь, что временами без усилия люблю ее. Так было вчера ночью, когда она пришла покаянная и начала заботиться о том, чтобы согреть мою комнату, и, несмотря на измученность и слабость, толкала ставеньки, заставляла окна, возилась, хлопотала о моем... [многоточие Толстого] телесном покое. Чтож делать, если есть люди, для которых (и то я думаю, до времени) недоступна реальность духовной жизни. Я вчера с вечера почти собирался уехать в Кочеты, но теперь рад, что не уехал. Я нынче телесно чувствую себя слабым, но на душе очень хорошо. И от этого-то мне и хочется высказать вам, чтò я думаю, а главное, чувствую. — Я мало думал до вчерашнего дня о своих припадках, даже совсем не думал, но вчера я ясно живо представил себе, как я умру в один из таких припадков. И понял то, что, несмотря на то, что такая смерть в телесном смысле, совершенно без страданий телесных, очень хороша, она в духовном смысле лишает меня тех дорогих минут умирания, которые могут быть так прекрасны. И это привело меня к мысли, о том, что если я лишен по времени этих, последних сознательных минут, то ведь в моей власти распространить их на все часы, дни, может быть месяцы, годы (едва ли), которые предшествуют моей смерти, могу относиться к этим дням, месяцам так же серьезно, торжественно (не по внешности, а по внутреннему сознанию), как бы я относился к последним минутам сознательно наступившей смерти. И вот эта то мысль, даже чувство, которое я испытал вчера и испытываю нынче, и буду стараться удержать до смерти, меня особенно радует, и вам то мне и хочется передать ее. В сущности это всё очень старо, но мне открылось с новой стороны. Это же чувство и освещает мне мой путь в моем положении и из того, чтò было и могло бы быть тяжело, делает радость. Не хочу писать о делах — после. Вы также открывайте мне свою душу. Не хочу говорить вам: прощайте, потому что знаю, что вы не хотите даже видеть того, за что бы надо было меня прощать, а говорю всегда одно, чтò чувствую: благодарю за вашу любовь».