Полное собрание сочинений. Том 53

Социальной основой, породившей протест Толстого против ужасов капитализма, явилось не пролетарское движение, а настроения протеста и возмущения в среде разобщенного, политически незрелого патриархального крестьянства. Вот почему Толстой «не мог абсолютно понять ни рабочего движения и его роли в борьбе за социализм, ни русской революции», [16] В. И. Ленин , Сочинения, т. 15, стр. 183. не мог понять «причин кризиса и средств выхода из кризиса, надвигавшегося на Россию». [17] Там же , т. 16, стр. 295. Отсюда и толстовское «отстранение от политики» и «отрицание» научного социализма и материализма.

В полемических высказываниях писателя, направленных против теории научного социализма и революционной демократии, обнаруживается реакционная сторона толстовства, раскрывается «противореволюционная сторона учения Толстого».

Меньшевики, народники, либералы и другие враги революционного марксизма подхватывали и всячески раздували слабые, ошибочные, реакционные стороны взглядов Толстого, лицемерно объявляя его «общей совестью», «учителем жизни».

Разоблачая эту либерально-буржуазную «ложь о Толстом», В. И. Ленин писал в 1910 году: «Только тогда добьется русский народ освобождения, когда поймет, что не у Толстого надо ему учиться добиваться лучшей жизни, а у того класса, значения которого не понимал Толстой и который единственно способен разрушить ненавистный Толстому старый мир, — у пролетариата». [18] Там же , стр. 324.

В свете всемирно-исторических побед, одержанных русским революционным народом под руководством коммунистической партии, выглядят крайне наивными и глубоко ошибочными все «возражения» Толстого против учения Маркса, с которыми мы сталкиваемся в Дневниках писателя. Глубоко ошибочными и реакционными являются и те «рецепты спасения человечества», которые предлагались Толстым народу вместо революционной борьбы.

Противоречия социально-политических воззрений Толстого тесно связаны с его противоречивыми суждениями при решении основных философских вопросов.

Дневники за 1895—1899 годы свидетельствуют, что с громадным упорством Толстой ищет свое философское определение материи, пытается дать теоретическое определение таких понятий, как движение, пространство, время, причина и следствие, взаимная связь и обусловленность явлений материального мира, роль ощущений и т. д.

Перед Толстым, как и перед каждым мыслителем, встает основной вопрос всякой философии — вопрос об отношении мышления к бытию. Какие же ответы на важнейшие философские вопросы мы находим в Дневниках Толстого?

В целом ряде дневниковых записей читатель встретится с резко отрицательными суждениями Толстого о материализме, с попытками противопоставить материалистическому мировоззрению религию. Их основой является убеждение Толстого в том, что «религия есть самое передовое мировоззрение» (стр. 148).

Толстой не скрывает, что его нравственно-религиозное учение, его теория непротивления злу насилием и личного самоусовершенствования враждебны материализму и опираются на идеалистические основы. «Мое пробуждение, — заявляет он, — состояло в том, что я усомнился в реальности матерьяльного мира. Он потерял для меня всё значение» (стр. 191). Обращение к религии, культивирование новой, «очищенной» религии (то, что Толстой называет здесь своим «пробуждением») приводит к отрицанию реальности материального мира, ибо «для бога нет материи» (стр. 198).

Однако Толстой, в отличие от последовательных субъективных идеалистов, никогда не останавливался на подобных «выводах», не удовлетворялся ими.

Резко критически оценивает он в одной из дневниковых записей свое философское определение жизни (стр. 109). «Плохо», «запутался», «ерунда», «чепуха» — подобными признаниями заключаются многие его рассуждения на общественно-политические, философские и религиозно-нравственные темы. Дневники 90-х годов, публикуемые в настоящем томе, заканчиваются записью «О философском определении жизни». Завершается она знаменательными словами, подчеркнутыми автором: «Ничего не выходит» (стр. 235).

Прямой противоположностью антиматериалистическим утверждениям Толстого звучат его слова из письма к H. Н. Страхову: «Мне кажется, что индийцы, Шопенгауэр, мистики и вы делаете ту ошибку, ничем неоправдываемую, что вы признаете мир внешний, природу бесцельной фантасмагорией... Материальный мир не есть ни призрак, ни пустяки, ни зло, а это тот материал и те орудия, над которыми и которыми мы призваны работать». [19] T. 63, стр. 313—314. Признанием реальности материального мира являются не только подобные высказывания, а и великие художественные произведения Толстого, в которых реальный мир выступает в его материальности, в его «вещности», в противоречивой сложности, в движении.

Изучение произведений Толстого, а также многочисленных высказываний по социальным и философским вопросам, содержащихся в его письмах и Дневниках, со всей очевидностью опровергает утверждения буржуазных критиков, которые старались свести все содержание взглядов Л. Толстого к религиозно-нравственной «системе», к отвлеченному «христианскому анархизму».

Ленин обрушивался на Базарова, Потресова и других меньшевистских «лидеров», пытавшихся изобразить Толстого «цельной» фигурой, мыслителем, «сумевшим найти синтез». «Не из: единого, не из чистого и не из металла отлита фигура Толстого», — разоблачал Ленин лицемерные фразы «героев «оговорочки». [20] В. И. Ленин , Сочинения, т. 16, стр. 341—342. «Именно синтеза ни в философских основах своего миросозерцания, ни в своем общественно-политическом учении: Толстой не сумел, вернее: не мог найти». [21] Там же , стр. 339.

Толстой не сумел, не смог создать стройного, цельного «учения», целостной, единой концепции. Философско-теоретические взгляды Толстого, как и его общественно-политические и эстетические взгляды, как все его мировоззрение, были исполнены кричащих противоречий.

Толстой осуждал участие в общественной борьбе, учил не противиться злу насилием и вместе с тем в своих произведениях с могучей силой разоблачал зло буржуазно-помещичьего строя и горячо звал к его разрушению. «Изучая художественные произведения Льва Толстого, — писал В. И. Ленин в 1910 году, — русский рабочий класс узнает лучше своих врагов, а разбираясь в учении Толстого, весь русский народ должен будет понять, в чем заключалась его собственная слабость, не позволившая ему довести до конца дело своего освобождения. Это нужно понять, чтобы итти вперед». [22] Там же , стр. 324.

В Дневниках Толстого за 1895—1899 годы содержатся многочисленные записи по вопросам эстетики. Они имеют прямое отношение к статьям об искусстве, в которых Толстой настойчиво стремился сформулировать свой эстетический кодекс. На вторую половину 90-х годов падает завершающий этап его напряженной пятнадцатилетней работы над статьями об искусстве, увенчавшейся созданием трактата «Что такое искусство?» [23] Об истории создания статей Толстого об искусстве и его трактате «Что такое искусство?» см. в т. 30.